Вслед за «неистовым маркизом» австриец Леопольд фон Захер-Мазох пожертвовал фамилией, чтобы появилось название противоположной перверсии. Его сборник «Наслаждение в боли» (М.: ЭКСМО-Пресс, 1999) содержит знаменитую «Венеру в мехах» и роман «Любовь Платона». /906/
Не забыты и американцы. В тома трилогии Генри Миллера «Сексус», «Плексус» и «Нексус» (СПб.: Лимбус-Пресс, 1999-2000) вклеена подборка эротической фотографии 1920-30-х годов. /906/
Ксавьера Холландер – автор и главная героиня книги «Счастливая проститутка: Хозяйка веселого дома» (М.: АСТ, Астрель, Олимп, 2000), искательница развлечений из респектабельной американской семьи стала девушкой по вызову, а потом – хозяйкой элитного борделя в Нью-Йорке. Это тоже как минимум третья публикация книги на русском языке. /906/
Единственная в России серия эротических книг [«Улица красных фонарей»] вышла в издательстве «ВРС» под пристальным взором опять же единственного в России эротолога, уникального знатока европейской эротической литературы, наконец, «женщины и матери», как пишут некоторые впечатлительные критики, Ольги Воздвиженской. Каждую книгу, а их число уже приблизилось к полусотне, сопровождают тщательные комментарии Воздвиженской, из которых впору составлять монографию по истории мировой эротической литературы. /516/
Николай Гладких, тем не менее, причислил «Улицы красных фонарей» к сборникам переводных и оригинальных порнографических текстов, таких же, которые выходят в серии «Бульвар крутой эротики». /906/
По словам Воздвиженской, в России отсутствует какая бы то ни было система в представлениях о мировой эротической литературе – к примеру, чем сочинения периода Просвещения отличались от текстов периода романтизма; в чем разница между британской эротикой и французской – а разница эта огромна. […] За последние лет триста эротическая литература переживала несколько ярко выраженных всплесков: французские тексты «прекрасной эпохи», английские книги времен царствования королевы Виктории, североамериканский пласт времен Реконструкции. […] /516/
В целом оставляя в стороне так называемые «традиции» пресловутой «советской школы художественного перевода», мы вынуждены бороться с некоторыми аспектами ее наследия. Я уже говорила о «внутреннем цензоре». На практическом уровне представители этой школы (а другой-то у нас и не было!) просто неспособны, видя в английском тексте prick, не поставить многоточие после «х» или не написать вместо нужного слова «член», «штучка», «орган», «дружок», «палка»… Это самоочевидный пример. Кроме того, они находятся под воздействием мифа, будто бы говорить и писать о сексе – это выдумка нынешней распущенной молодежи под влиянием растленного Запада, а они, дескать, в их время были такие возвышенные, трепетные, целомудренные… Эти люди искренне изумляются, увидев даты первых изданий книг в оригинале. Потому мы подбираем переводчиков из молодых людей нынешнего поколения. С ними другая проблема: явно недостаточный уровень общегуманитарной эрудиции. Вроде бы очевидно, что чтобы переводить классическую литературу, о чем бы она ни повествовала, хорошо бы знать историко-культурный контекст – тот, кто «не в теме», даже не представляет себе, к примеру, сколь разнятся между собою английская поздневикторианская эротика и современная ей французская эротика «блестящей эпохи» в силу того факта, что в Англии – монархия, а во Франции – республика, и что англичане – протестанты, а французы – католики. […] /516/
Инициатором издания серии стали, строго говоря, сами читатели. Попытки сделать нечто подобное предпринимались еще в перестройку. Но тогдашним издателям, может быть, не хватило именно культурной эрудиции, или же понимания, как с такими книгами работать. Было совершенно неясно, кому же в сущности может быть адресована такая серия. Эротоманам? Интеллектуалам? Представителям нетрадиционных ориентаций? Молодежи? […] /516/
Вообще-то деление литературы по описываемым видам секса – принцип не особенно продуктивный. Эротическая литература на том и стоит, что всякая сексуальность, естественно присущая человеку, хороша и достойна изображения. […] Я вообще уверена, что нет стольких способов заниматься любовью, сколько существует способов это описать. […] /516/
Когда «Ладомир» утвердился со своей серией «Русская потаенная литература», издательство стало получать множество писем от читателей, желавших, во-первых, получить не только рассуждения о «русском Эросе» – российской сексуальности, но, собственно, тексты, притом тексты лучшие, отборные – а это, к сожалению, именно иностранные сочинения. Стало понятным, что серия такая может и должна быть по «сверхзадаче» именно популярной, общедоступной, при этом не теряя в качестве подготовки текстов, принятом в «Ладомире» как научном издательстве. С этого мы и начали. В 1997 году вышла в свет достославная «Фанни Хилл» как знак серьезности наших намерений. Следом было выпущено еще четыре книги из викторианского наследия. Наблюдения за их «бытованием» на рынке и у читателя и подсказали именно существующий ныне формат, оформление, принципы подачи текста. Мы дерзнули издавать тексты безо всякого «внутреннего цензора», точно переводя то, что написал автор, снабжая их необходимым историко-культурным комментарием и статьями. Дальнейшее показало, что чем больше становилось книг в серии, тем более они оказывались востребованными. При этом есть люди – и их немало – которые, прочтя на выбор две-три книги, подписываются на серию целиком. А есть такие, кому, например, интересны только английские книги, или только об определенных направлениях в сексе, или где главным действующим лицом является женщина, или только пародии на известные произведения мировой литературы. У нас есть все и для всех. Вот по этим причинам к концу первого десятка проект пришлось выделить и создать «ВРС» (только не спрашивайте меня, как это расшифровывается!). […] /516/
Эротическая литература спокон века одновременно выполняла несколько задач. Долгое время, будучи по природе андерграундной, она воплощала в себе поиски свободы. Пародируя хрестоматийные произведения, дразнила общественный вкус и мораль. Наконец, просто развлекала. Ну, и возбуждала, конечно. Вот все это я и пытаюсь донести до читателя при подборе книг. […] /516/
То, что в России до сих пор эротику воспринимают не как часть культуры, а в диапазоне от писанины на потребу сексуально озабоченных до повода к судебной ответственности – это наследие Византии, вполне усвоенное советской властью. Опять же, я уже говорила – и языка соответствующего нет, и навыка говорить на эти темы спокойно и обоснованно, и видеть в этом красоту – главный предмет искусства – еще не научились. И если, к примеру, в живописи, фотографии или кино русские люди уже хоть как-то попривыкли – может быть, в силу условности, свойственной этим жанрам вследствие дистанции, существующей между изображением и смотрящим, – то текст более прямо воздействует на воспринимающего, читателю легко отождествить себя с героем, и тут он начинает стесняться. Опять-таки, к сожалению, мы страна культурно отсталая, эротическое искусство только-только начало формироваться в «серебряном веке», и процесс этот был прерван большевистским переворотом. Даже старорусская классика ушла в «самиздат», и там же очутились немногие новые авторы-анонимы. О литературном качестве в тех условиях говорить не приходилось. Да и сейчас многие воспринимают эротику прежде всего как литературу сопротивления или полагают, что нагромождение мата и междометий уже делает текст эротическим. Наша задача в русской части проекта – как раз прежде всего очистить понимание эротики от налета грязи и неприличия и перевести эту тему в разряд искусства. /516/
Как утверждает французский прозаик и эссеист Паскаль Киньяр /351/, «порнографических романов и эротической живописи нет, по определению», т.е. есть только эротический роман и порнографическая живопись.
Поэтому, только говоря собственно об изобразительном искусстве, мы наконец сделаем маленький, но верный шаг в сторону истинного предмета порнографии. Как мы уже знаем, эротику изобрели «стыдливые» женщины, которые «любят ушами», порнографию – мужчины. Именно для услады их взора появилась сначала живопись, потом фотография.
