— Как бы я сам тебя не съел, утёнок. Знаешь же, какие легенды насочиняли студенты? — Тиан передал в твои руки завтрак, удовлетворенно глядя, как ты тут же начала есть, бурча под нос благодарности.

— Ох, это вкусно~. Ты сам готовишь? Это уничтожает любые слухи о тебе, знаешь ли. Хотя, признаться, я не слушаю сплетни о ком-то. Все же личное знакомство покажет все, как оно есть, без лишних глупостей и домыслов, — протянула довольно, запивая все чаем с явным привкусом дикого чабреца и мяты.

— Конечно сам… А на счёт домыслов… А, впрочем, неважно. Рад, что тебе стало легче, мелкая, — Тиан спокойно глядел на то, как ты уплетаешь горячий завтрак, казавшийся тебе умопомрачительно вкусным. Настолько, что ты даже промычала тихонько от удовольствия, наслаждаясь вкусом идеально подобранных специй. А от этого звука по всем жилам Тиана пронесся табун мурашек, распушив перья на крыльях приятным чувством и желанием слышать это вновь, но в несколько другом ключе. Монстр отвернулся, стиснув зубы, коря себя за недопустимость подобной эмоции, заставившей его смутиться — даже румянец цвета сине-рыжей Авроры проступил на веснушчатых скулах. Ты всего этого не заметила, увлеченно доедая завтрак, но вместе с тем ты ощущала смятение от того, что пользовалась вот так, даром, чужой добротой. Не привыкла к такому, было неловко, немного страшно от неизвестности, в которой некому подсказать или направить… Это вдруг навалилось такой волной пережитого стресса, что аппетит моментально угас, заставив отставить почти пустые тарелку и кружку на тумбочку со стороны двери и стеклянным взглядом уткнуться в руки. Тишиной ты привлекла внимание крылатого преподавателя, что обернулся озадаченно, смеривая твою сжавшуюся поверх мягких шкур в комочек фигуру полным недоумения взглядом.

— Ты чего? — спросил тихо, чуть опустив изгибы крыльев, на перья которых ты перевела взгляд, отмечая, что у спины они были очень светлыми, напоминая лазурь рассветного неба или моря на коралловых отмелях атоллов.

— Я… Тиан, что мне делать? — подогнула колени к груди, обнимая их и действительно не понимая, в какой момент жизни свернула не туда. Нет, плакать не хотелось, но неизвестность пугала и вгоняла в какое-то холодное оцепенение, словно в кровь вогнали огромную дозу лидокаина, лишив душу способности искать решение. И в этом вопросе куда больше, чем интерес к рутине одного дня.

— Успокойся для начала. Не думай ни о чем, все будет в порядке. Я днём отойду ненадолго, ты можешь делать, что вздумается, но не уходи из дома и, желательно, больше спи и ешь, — ответил невозмутимо, дав тебе четкое направление, за которое ты ухватилась подобно утопающей, отмерев от оцепенения и кивнув монстру, что чуть качнул крыльями, довольно жмурясь на твое согласие.

С этого дня твоя жизнь обрела краски, большая часть которых тонами уходила в синеву.

Ты совершенно точно вспомнила, как дышать именно рядом с Тианом, более не интересуясь делами отчима, благо твое совершеннолетие было прикрытием от любых вопросов. Но неловкости это не убавило, как и желания не быть зависимой, а потому, стоило тебе прийти в норму, ты занялась поисками подработки. Но и уроки игры не бросила, занимаясь теперь, на радость монстру, дома, ведь ему лишний час торчать в академии было весьма лениво, о чем он не стесняясь сообщил, рассмешив тебя таким откровением, непривычным от того, что был старше, и ты даже не представляла — насколько. И работа действительно нашлась, прямо в стенах учебного заведения, где библиотекарю требовалось подмастерье, и теперь вечера ты проводила за починкой десятков переплётов книг, и к стертым струнами пальцам добавились ещё и царапины от сотен листов бумаги. Тиан снова ворчал на тебя, пытался переубедить, но ты была непреклонна, заявив, что работа ещё никому не вредила, и монстр смирился, хотя внутри все ещё клокотал протест… И не только он, ведь этот крылатый, грозный на вид, но безгранично добрый в душе скелет, проникся к тебе довольно сильной привязанностью, и для себя успел признать, что ее не вырвать из души, не разломив ту надвое.

В один из таких вечеров, получив очередную зарплату, ты подъезжала к дорожке до дома совершенно уставшая. Впереди ждали выходные, и мысли то и дело крутились вокруг Бастиана, что в последнее время любым своим действием вызывал непривычную дрожь глубоко внутри, словно крыльями десятков крошечных бабочек щекотало диафрагму, заставляя затаить дыхание на ноте рваного выдоха.

Отрицать свои чувства было бесполезно.

Но стоило выйти из автобуса, как все оборвалось выстрелом навылет, ведь перед тобой стоял он. Отчим…

Как? Откуда? Почему? Все эти мысли неслись неуправляемым локомотивом, снося все чувством дикой паники — чувством, что ты только-только начала забывать.

— Ага, вот ты где поселилась, сучка неблагодарная! Решила, что хахаль твой сам разберётся, припугнуть его тогда отправила, а сама думала — все?! Мразь мелкая, — грузный мужчина, одетый, откровенно говоря, как попало, опасно двинулся к тебе, а ведь и рядом никого нет, в такое время мало кто ходил по окраинам города. Ты оцепенела, не в силах бежать, ощущая, что вот она — расплата за хорошую жизнь…

Удар отозвался в голове звоном, и мир пошатнулся, роняя тебя чужим, излишним стремлением наказать на голый асфальт, ещё теплый, от наступившего уже лета.

Мысли разбились осколками, больно раня насмерть перепуганную душу, не дав услышать звук шагов, сорвавшихся на бег. Но гул рычания, уходившего в тональность совершенно нечеловеческую, ты уловила — словно эхом то пришлось по телу, а жалкий лепет ненавистного отчима совсем не сочетался с его желанием проучить падчерицу, чье место новой жизни искал с дотошностью самой подлой твари. Настолько хотел самоутвердиться, что даже предупреждение Тиана, сделанное ему в первые дни ее с ним совместной жизни, не было воспринято этим недалёким человеком всерьез.

— Я, кажется, недостаточно ясно выразился, правда? Ну что ж… Бастиан никогда не повторяет дважды, ублюдок, — злобный рык. Ты смутно видела огромный разлет узких крыльев, всполохи магии, напомнившие блеск свирепой грозы и жалобный вскрик того, кто тебя саму едва не отправил в нокаут.

Такой сумбур творился, что ты в себя окончательно пришла, когда замирали проблесковые маячки полиции, а отчима повязали сотрудники, о чем-то поговорив с распаленным злостью Тианом, пока ты растерянно стояла рядом, ощущая, как кружилась голова от пережитого, а щека после удара немного пекла жаром. Не сразу поняла, что подняли на руки и несут домой, а стоило оказаться в знакомом уже окружении, где теплая спальня грела душу уютом, ты впервые расплакалась на глазах у учителя, что сидел рядом, все свое состояние выдавая горящим огнем сильно залитых рыжими искрами глаз.

— О, грозы, дайте терпения… Ну не умею я успокаивать, мать вашу, — протянул бессильно, но ты не могла остановиться. Слезы текли ручейками на руки, которые ты чудом не ободрала вновь, а тело трясло мелкой, беспомощной дрожью.

Тиан не мог смотреть на твои муки…

Притянул к себе, целуя прямо в губы, на пробу. Порывом чувств снося рвущиеся наружу рыдания. Ты чуть вздрогнула, вцепившись в его футболку сильнее, но не оттолкнула, успев неуместно отметить, как мило топорщились перья на склоненных полукругом крыльях, в которых хотелось спрятаться. Слезы словно замедлили свой бег, но дрожь била нещадно, и Бастиан это теперь ощущал как никогда, руками чуть надавив на спину между лопатками, склоняясь ближе снова, каждую слезинку собирая ртом чередой бережных поцелуев.

— Не плачь. Только не плачь, (Твоё имя). Держись, птенчик мой, я с тобой. Всегда буду, — тихо, сипло, он убеждал, вытягивал из пучины душевной боли, снова целуя, и так уж вышло, но снова коснулся губ, медленно проверяя, можно ли… Монстр не был уверен, что стоит это делать, но его собственная душа едва не выжгла ребра, побуждая, наконец, перешагнуть через последний рубеж, держащий вас от соединения, как пары.