— Поспи, (Твоё имя), впереди сложный вечер, — мягко настоял, но уже не голосом, а утянув на свое плечо. Теплое, пахнущее сладким акрилом, древесной стружкой, домом…
— Дождь будет, — вяло отметила ты, неловко устраиваясь в напряжении, все же ставя мысленный барьер, не позволявший надеяться, ведь он учитель на твоём факультете. Он старше тебя.
Он так тебе нравился…
— Мы напишем его, — ответил Инк мечтательно, и не ясно точно, говорил ли он о всей группе или о вас двоих. И от этой тайны внутри все замирало в предвкушении, от которого ты улыбнулась и чуть вздрогнула, едва заметно и мелко, от того, что его рука устроилась на твоём боку, прижимая поближе и грея теплом через мягкую ткань.
— Дождем смоет все то, что не получилось, — сонно пробормотала, не уверенная, что тебя слышали, постепенно отдаваясь на волю желанного отдыха в непозволительном положении.
— У нас все получится, не сомневайся, милая, — уверенный ответ смел сомнения о невнимательности монстра. Но добавил новых из-за того, насколько двусмысленно звучали ваши разговоры, в которых ходить по грани стало нормой. Как давно? Когда это произошло? Сказать было сложно, да и не так уж важно… Все не важно, когда ты засыпаешь под боком того, кто готов был переплести свое чудачество с твоим.
А поезд ехал неторопливо, покидая духоту бетонных джунглей, за которыми распростерлась прохлада вечера, тянувшего солнце невидимыми нитями к горизонту, над которым вспучивались шапки кучевой облачности. Инк смотрел на то, как грань облаков раскалилась в огненную сталь, понимая, что ты была скорее всего права на счёт дождя. Но его не волновали теперь ни другие студенты, ни планы урока, который мог сорваться по вине погоды, ни даже прохлада, которой грозили грядущие ночные туманы.
Его волновала лишь ты одна…
Не заметила, как уснула так крепко, но ближе к конечной будили приятно и ласково, гладя скулы, шею, плечи… Стоп! Что? Распахнула глаза и резко вздрогнула, отстраняясь от источника столь откровенного, что смотрел на тебя с толикой искреннего удивления, застывшего в глазах огнем вопросительных знаков и спутанного вихря каких то маленьких торнадо. Смотрела на него, будто тебя ударили, а не приласкали, и Инк в тот момент понял, что, вероятно, спугнул. А быть может, пугал сам, что заставило его виновато улыбнуться и грустно отвести взгляд к дверям тамбура, словно намекая, что пора идти.
— Там недолго идти до места, — пояснил учитель, вставая с сидения, отчего бок и ногу неприятно лизнуло холодом пустоты и покинутости. С готовностью кивнула, чуть потянулась затекшими конечностями под пристальным взглядом монстра, подхватила рюкзак с вещами и отправилась к выходу из начавшего тормозить вагона. Словно вы приехали сюда вдвоем, ведь остальные ехали в другом вагоне, а от того душу качало волнением такой уединенности. Особенно когда Инк встал за спиной совсем близко, осторожно и тихо, словно проверяя, имел ли право приблизиться снова. Боялся, что сделал что-то совсем отторгающее, хотя и без того вел себя странно. И не он один…
Ты будто извиняясь, чуть шевельнула рукой назад, пальцами невесомо найдя его руку. Коснулась на миг, замерла и робко тронула ладонь, что ободряюще сжалась на твоих пальцах, а позади послышался счастливый фырк.
Все правильно…
Ты точно не помнила, как всей группой вы дошли до места. Инк вел вас впереди, пока ты задумчиво плелась в конце, отвлекаясь на то, что влекло тебя не меньше Инка. На красивые сочетания форм и изгибов природы, что раскинулась вокруг холмами, на один из которых вы взбирались упорно и долго, по тропе виляя меж высоких сосен, старых настолько, что их стволы причудливо изгибались подобно гигантским бонсаям{?}[Бонса́й (яп. 盆栽 — букв. «выращенное в подносе») — искусство выращивания точной копии настоящего (иногда карликового) дерева в миниатюре. Одно из направлений дендроарта.]. И стоило достичь вершины, ты поняла, насколько оно того стоило…
Трава качалась изумрудом далеко, почти до горизонта, на котором алмазами огней блестел городок. И холмы, везде холмы, буграми мягких спин подпиравших прохладу воздуха, готового сорваться на языки тумана. И небо… Сумеречные лучи светили сквозь шапки кучевых облаков, веером расходясь по всем оттенкам пастельных тонов голубого, рыжего и жёлтого. Все восхищенно переговаривались, начали обсуждать лучший кадр, занимать места, но один взгляд был направлен четко на тебя. Ждал, что выберет та, кто отличался нестандартным взглядом на вещи. Ты покрутилась на макушке холма, отвлекаясь на изгибы необычной сосны, одиноко росшей здесь, на вершине. Подошла ближе, по коре провела пальцами, глядя вверх… И это переплетение ветвей с небом показалось таким подходящим, что решение пришло не словами, а возникшим в мыслях образом, и опустилась ты именно здесь, осторожно взглядом найдя учителя. Его улыбка стала лучшей оценкой за всю твою ученическую жизнь студентки-художницы.
Пока все писали закат, ты уверенно выводила линии старой сосны, атлантом подпиравшей небосвод. Инк ходил по рядам учеников, давал советы, но спустя час не выдержал и снова устроился с тобой. Похоже, что одногруппники давно поняли, к чему все идёт — бросали умильные взгляды на тебя и вопросы преподавателю не задавали. Да и знали к тому же, что Инк мог ехидно ответить, вынудив самому искать решение возникшей проблемы…
Ты не сразу заметила присутствие рядом монстра, пристально примеряясь к веткам над головой, древком кисти меря пропорции, чтобы на бумаге воссоздать все как можно точнее до тех пор, пока небо не угаснет окончательно. Опустила взгляд на планшет и вздрогнула, поняв, что Инк сидит близко, но не касается, в упор глядя на твой сосредоточенный профиль. И только теперь ты поняла, что опять пишешь не то, что ожидалось, выбрав пейзаж не в глубину, а в высь…
— Я… Простите, я опять… — виновато пожала плечами, опуская взгляд к картине и карандашу, за которым проследил учитель, двигаясь ближе, чтобы увидеть результат. Бросил взгляд на ветви над вами и снова на картину, улыбаясь, чтобы вновь, неведомо как, оказаться так близко.
— (Твоё имя)… Не извиняйся. Очень хорошо. Вот здесь ещё чуть подправить, — скелет пальцем провел по левой части картинки, недолго думая твою руку взяв в свою и направляя, чтобы исправить несколько штрихов, — вот так, видишь? Чуть больше тени там, куда не попадает солнце. Чуть больше света там, где сидишь ты…
Последнее Инк прошептал почти на самое ухо, заставив чуть поежиться и не веряще повернуться к таким близким, мерцающих темным пурпуром далёких звёзд глазам, не сразу осознав, что ты улыбнулась на его шепот.
— Свет пришел ко мне сам, — выдохнула так же тихо в ответ, скользнув теплом взгляда к вечной кляксе на правой щеке, которой так хотелось коснуться, но надеяться было нельзя. Эта игра ваших слов граничила с совершенно странными метафорами, которые понять могли только вы двое. Но шептали их как самую большую тайну, словно боясь, что секретный шифр поймет кто-нибудь ещё. Инк одобрительно хмыкнул, что больше напоминало короткий кошачий мурк, до того милый, что ты снова улыбнулась, уже спокойнее продолжая писать картину, периодически хмурясь на подступающие ближе тучи, под которыми полосами смазывался пейзаж.
Дождь приближался…
Не успела наступить ощутимая темнота сумерек, как вся группа поняла, что дальше смысла сидеть уже не было, да и на электричку студенты успевали вполне. Не сказать, что те огорчились, ведь впереди ждали выходные, слитые с каким-то городским праздником в три блаженных дня, что при учёбе ценились на вес золота. Инк все работы тем не менее дотошно проверил, каждому дал четкие советы, обоснованную критику и рекомендации, твою работу тоже таковым не обойдя. Но стоило группе скрыться на спуске холма, как ты смутно поняла, что Инк тебя задерживал, нарочно придираясь к деталям, которых ты не видела в упор, как ни старалась… Даже сердиться начала, прикинув, что до заветного обратного поезда придется бежать сломя голову, но в то же время душа отчего-то тянула к дождю. Уговаривала до нитки вымокнуть, пройти по траве босиком, задохнуться в петрикоре, рассмеяться под струями ливня, прогретого солнцем за день.
