Спустя несколько часов, завернувшись в полотенце, я решаюсь и подхожу к зеркалу. Запёкшаяся кровь и рассечённая щека. Надо бы зашить, иначе, останется шрам. Открываю шкафчик и достаю аптечку. Нахожу там пластырь и перекись. Промываю рану перекисью и скулю от боли. Затем стягиваю края раны пластырем.

Делаю глубокий вздох и выхожу в комнату. Рваные джинсы валяются на полу. Пытаюсь сесть на кровать, но сразу вскакиваю, как ошпаренная. Кажется, сидеть я не смогу несколько дней. Всё горит, напоминая о том, что Макс прикасался ко мне.

Достаю платье уже неважно какое. Всё равно в любой момент может зайти кто угодно и сделать что угодно, и будет совершенно без разницы в каком я наряде. Надеваю голубое нечто, чуть прикрывающее мою израненную попу.

На часах уже три дня, а Марта больше не появляется. Я умираю с голоду. Думаю, бесполезно ждать. Нужно было экономить еду, а не надеяться на обещания Кирилла.

Сегодня я приняла для себя решение. Я выживу, во чтобы то ни стало. Я сбегу любой ценой.

Я трогаю браслет на запястье. Он даёт мне уверенность в моих словах. Да, его предыдущая хозяйка не смогла выжить, но я попытаюсь и буду бороться.

Уже час ночи, а у меня до сих пор ни крошки во рту не было. Наверное, Макс распорядился, чтобы меня не кормили. Я, кажется, даже немного зверею, так как больше не жду приезда Кирилла. Ненавижу его, за то, что оставил меня в такой ситуации.

Хотя руки и ноги начинают ныть, а синяки уже проявляются — это не повод сидеть сложа руки. Мне нужно уметь защитить себя. Никаких острых и опасных предметов здесь нет, из тяжелых — настольная лампа. Что же делать? Осматриваю ещё раз ящики прикроватной тумбочки. Открываю верхний и ничего не нахожу, кроме всяких смазок, презервативов и пустой упаковки противозачаточных. Можно, конечно, попробовать задушить первого, кто ко мне сунется презервативом, но идея бредовая. Радует то, что я уже начинаю шутить над ситуацией. Так проще. Может получится не сойти с ума.

Внезапно до меня доходит, что ящик, который достается и есть тяжелое оружие. Если со всей дури им приложить, то можно отправить в нокаут, но это не точно.

План такой: сюда заходит какой-то урод, и я делаю вид, что согласна на всё. Он расслабляется и, когда усыплю его бдительность, то огрею по голове ящиком. А если он не вырубится? Тогда вырубят меня… Ладно, допустим, всё получилось. Я беру его телефон, нажимаю заветную кнопку и… на этого медведя в коридоре тоже со шкафом пойду? План не очень, надо это признать.

Всё равно освобождаю ящик и оставляю его чуть выдвинутым. Лампу тоже ставлю ближе к краю. Может придут ещё какие-нибудь идеи, а сейчас надо набраться сил и лечь спать.

Проходит пара дней. Я лежу на кровати, а мой живот прилипает к позвоночнику. За это время ко мне никто не приходил. Сил совсем мало. Хорошо, что есть вода. Плевать, что из-под крана, но выбирать не приходится. Ругаю себя за то, что ждала Кирилла, а он до сих пор не появился. Нельзя быть такой доверчивой, ведь именно из-за этого качества я здесь и оказалась. Стоит такая тишина, что, кажется, в доме кроме меня никого нет и никогда не было.

Надо сходить в душ и постараться хоть немного забыть о чувстве голода, которое даже не дает спать. Максимально долго нахожусь в ванной, закрываю глаза и представляю, что нахожусь дома в своей крохотной квартирке.

Выключаю воду, заворачиваюсь в большое полотенце и подхожу к зеркалу. На меня страшно смотреть — руки и ноги покрыты лиловыми синяками, а щека болит и припухла. Шумно выдыхаю и иду в комнату.

На кровати сидит Кирилл с огромным подносом еды. Мое первое желание кинуться к еде и минут пятнадцать есть всё, что на нем стоит. Я сглатываю накопившуюся слюну и замираю на месте.

— Прости, что я задержался. Вот возьми поешь. Я не знаю, что тебе нравится, поэтому принес всего понемногу.

Кирилл поднимает голову и смотрит на меня. Его лицо вытягивается.

— Что здесь, чёрт возьми, произошло?! Кто это сделал с тобой?! — с этими словами Кирилл срывается с места и оказывается около меня. — Это он?! Говори!

— Твой друг… — отвечаю я, чуть помедлив.

Я стараюсь держаться, но губа уже трясётся. Кирилл выбегает из комнаты, а я, не теряя времени, начинаю есть. Это самая вкусная еда в моей жизни. Сейчас поем, появятся силы, и я осуществлю свой план. Может, что и выйдет. После еды на животе становится тяжело. Не надо было сразу так много есть. Я решаю прилечь буквально на минуту, закрываю глаза, а мой измученный организм отключается.

Просыпаюсь от того, что кто-то гладит мои волосы. Открываю глаза и вижу Кирилла. У меня нет сил даже возмутиться. Отстраняюсь от него. Не хочу с ним говорить. Замечаю, что у Кирилла рассечена губа, а под глазом фингал.

— Он еще хуже выглядит, — произносит Кирилл, поймав направление моего взгляда. — Прости меня, я не думал, что так случится…

Я молчу и скольжу взглядом по его лицу. Вид у Кирилла виноватый. Спустя некоторое время он шепчет:

— Я помогу тебе выбраться отсюда…

Я не верю свои ушам, но молчу. Кирилл продолжает:

— Я не буду рассказывать всего. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Если выберешься, то не задумываясь уезжай в другую страну, город, куда угодно, только уезжай.

А денег на это я тут заработаю?

— Что нужно делать? — спрашиваю тоже шёпотом.

— Я приду вечером и всё решим.

— Да-да, я это уже слышала, — говорю и отворачиваюсь от Кирилла на другой бок.

Эти обнадеживающие слова больше не внушают доверия. Он прижимается ко мне сзади, целует в голову.

— Я плохой человек, Кать. За свою жизнь я совершил много дерьма.

— Хочешь грехи искупить с помощью меня?

— Может и так, но я вытащу тебя отсюда.

— Зачем ты хочешь помочь мне, если сам же меня сюда притащил?

— Чем меньше ты знаешь, тем больше вероятность, что всё получится.

Кирилл встаёт, обходит кровать и приседает на корточки около меня.

— Сейчас я заменю тебе пластырь и промою рану. Будет немного щипать.

Я молча повинуюсь. На меня нападает безразличие. Кирилл аккуратно промывает рану и мажет мазью, от которой, как и обещал, сильно щиплет. Я морщусь, а он дует, чтобы было не больно. Я ощущаю мятное дыхание Кирилла и признаюсь самой себе, что ждала его и скучала. Тем более он проявляет такую заботу… Останавливаю себя. Что я за дура такая? Он меня сюда посадил! Он! А теперь строит из себя рыцаря!

Видимо мои эмоции выражаются на лице, так как Кирилл обеспокоенно спрашивает:

— В чём дело? Сильно болит?

— Все нормально, спасибо.

Кирилл гладит меня по лицу. Я решаю испытать судьбу:

— А почему мы не можем выйти прямо сейчас?

— Потому что он не даст тебе отсюда выйти.

— Но ты же тоже хозяин этого всего? Или нет?

— Я знаю, как это выглядит со стороны. Я давно хочу выйти из игры. И должен был выйти после того, как оставлю тебя здесь. Но потом я узнал кое-какую правду и пришлось всё обыграть.

— А кто поможет Дарине? Она, наверное, напугана больше моего. С ней всё в порядке?

— А сейчас, малышка, тебе надо набраться сил. Я принёс еще еды, так как узнал, что тебя не кормили. Я приду вечером, и ты узнаешь больше, обещаю, — с этими словами целует меня и выходит.

Я надеюсь, что Дарина жива и не покалечена. Очень за неё волнуюсь. Я должна выяснить всё сегодня вечером. Надеюсь, Кирилл меня не обманул.

Чувствую себя намного лучше. Я наелась, выспалась и, можно сказать, готова к побегу. На часах семь вечера, и я уже сгрызла все ногти в ожидании.

Нужно не забыть попросить принести мне нормальную одежду, а то в таком виде далеко не убежишь. На мне черное обтягивающее платье, которое, естественно, чрезмерно сексуально, но зато прикрывает всё, что нужно. Тело покрыто синяками, которые болят при прикосновении, но щека выглядит намного лучше. Свои длинные волосы я собираю в высокий хвост и решаю немного подкраситься, чтобы как-то унять беспокойство и убить время.