Почувствовав растерянность дорогого друга, Темнеющий взял его за руки и пронзительно посмотрел ему в глаза, заглядывая в само сознание Вала.

— Дети Илуватара — это воплощение всей его любви, так? Давай вспомним, какими мы видели их в напевах Мелодии, может получится что нибудь путное.

Мастер одобрительно кивнул, и вместе с Мелькором закрыл глаза. Перед ними возникли образы будущих Хозяев Мира, точнее, их теней, но даже этого хватило, чтобы появилась возможность приблизиться к той форме, какими были их души в Чертогах Илуватара.

Спустя некоторое время они смотрели друг на друга знакомыми юными глазами, но ощущая определенные перемены внутри. Если до этого жажда близости была где-то на грани сознания, украшенном поэтичными мелодиями и планами, то сейчас она ощущалась всем телом, приливая к низу живота.

Темнеющий схватил руками шею Ауле, сковывая в крепком поцелуе, нагло врывался языком в его рот и исследовал его, словно впервые. Огненный не отставал, с силой вжав в себя возлюбленного, запустив грубые руки в его, такие привычные и родные темные волосы, что приобрели в Арде приятный запах орехового дыма.

Наконец, Мелькор оторвался от его губ, и без лишних церемоний стянул с любовника свежеобретенную рубаху. На мгновение остановившись, он провел ладонью по груди дотронулся пальцем до сосков.

Едва сдерживаясь, он стянул оставшиеся брюки и с силой толкнул Мастера в кровать. Тот даже не успел опомниться, как Темнейший начал медленно, небрежно, но очень старательно водить своей рукой по его члену.

От волны совершенно иных ощущений, Ауле застонал, чувствуя, как до того холодные и безжизненные руки возлюбленного, стали отливаться жаром по всему телу. Безумно возбудившись от вида партнера, Мелькор подвинулся ближе, и он, коснувшись губами заметно увеличившегося органа, страстно провел по нему языком.

Перед глазами Огненного всё потемнело, словно он сам провалился на мгновение во мрак. Но подняв глаза он смог разглядеть партнера, успевшего взять в рот, и бережно, поджимая клыки губами, ласкал его, на сколько позволяла ужасающая природа Тёмного.

В какой-то момент экстаз от совершенно иной, плотской, почти запрещенной любви, прекратился, и разгоряченный Тёмный начал что-то создавать энергией в своих ладонях.

— Что ты…

Наконец, он остановился и получившуюся в ладонях жидкость вала растер уже по своему члену, попутно смазывая заветное отверстие под пахом, успевшее расслабиться от предшествующих ласк.

— Доверься мне, больно не будет. — Мелькор про себя подумал «по крайней мере, не должно, хм…»

Поднявшись и нависнув над любовником, он крайне бережно вставил головку уже красного от напряжения органа, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не навредить без того смутившемуся Огненному, другой рукой крепко держа его за бедро.

К удивлению Старшего, Ауле быстро привык и даже заелозил, явно настаивая на продолжении, что Темнейший принял как знак к действию и, не сдержавшись, вошел наполовину. Сознание смутилось, и не осталось ничего, кроме желания. Желания доставить возлюбленному наслаждение, которого он заслужил, взявшись пойти с ним до конца. Заставить почувствовать все то яркое и светлое, что накопилось со дня, когда он его узнал.

Мелькор двигался быстро, крепко держа Мастера за ноги, спускаясь к ягодицам и совершенно безбожно их облапывая. Сильными, но не слишком резкими толчками, он вжимал его в кровать, захлебываясь в стонах и сходя с ума от экстаза, наполнявшего его нутро.

Огненный не успевал перевести дыхание, только держался за матрас и хмурясь, поджимал губы, словно стыдясь — возможно собственных эмоций, а возможно того, что обманывает, пусть и названую жену.

— Ауле… расслабься… тебя буду слышать только я…

Мастер громко вздохнул и перестал сдерживаться, глубокий бас его вскриков лишь сильнее возбуждал Темнеющего. Мужчина обнял ногами ягодицы любовника, с силой поддаваясь назад, наконец привыкнув и освоившись в новом теле. Это же и поспособствовало тому, что он быстро достиг своего пика, залив живот горячим семенем.

От этого Мелькор лишь сильнее сжал его бедра, и, спустя несколько резких толчков, кончил в него, после чего, едва держась на ногах, рухнул в объятия возлюбленного.

Приятная теплота расходилась от самого нутра, отдаваясь жаром в груди от прикосновений близкого тела. Ослабленный, беспомощный Старший прижимался к необъятной груди любовника, дрожащей рукой дотрагиваясь до его мускул.

Через несколько мгновений он хмыкнул, приглаживая потемневшие, хотя когда-то рыжие волосы Ауле:

— Хех, это заслуживало того, чтобы быть вплетенным в Песнь.

Огненный задумчиво нахмурился, после игриво улыбнувшись:

— Твоя работа? Ты, конечно, увлекся с низменными желаниями, но я солгу, если скажу, что оно того не стоило.

Мелькор все так же по-хамски вцепился в губы Мастера, с той же жадностью и страстью, с которой только что имел его.

— Только попробуй теперь заикнуться при мне о своей жене.

— И все-таки… Давай, чуть позже, я кое-что тебе покажу.

— Так и быть, но только не сейчас — Старший наклонился над Ауле, всматриваясь в его рубиновые глаза и едва касаясь губами его губ. — Сейчас ты только мой.

Комментарий к Облик

Не надо ржать, что Мелькор больно опытен для первого раза. Он сам все это придумал, так что уж в правилах игры давно в курсе с:<

Я ужасно давно не писал никакой рейт, так что прошу не убивать меня тапками Манвэ

========== Весна ==========

Наконец, Валар смогли оторваться друг от друга и поднялись с постели. Мелькор, натягивая на себя брюки, спросил, не скрывая любопытства:

— Ладно, заинтриговал. Что ты хочешь мне показать?

— Вот соберешься и покажу, нам нужно выйти куда-нибудь, где попросторнее.

Закончив со сборами и оказавшись снаружи, на самом дне Ямы Утумно, Ауле посмотрел наверх. Небо было так далеко, что казалось маленькой точкой. Или же это черные тучи застлали все, оставив видимыми только бесконечные спирали проходов и лестниц, спускавшихся во двор?

Пожав плечами и не став задаваться мало беспокоящими его вопросами, он встал прямо за спиной Темнеющего, взяв в свои большие ладони его длинные бледные пальцы, казавшиеся тонкими и хрупкими на фоне его собственных.

— Теперь… закрой глаза…

Огненный прижался всей грудью к спине Вала, крепко сжимая руки в своих и опустил голову на его плечо.

Идея мелодии сама проникла в его сознание, и вот в сплетении кистей и двух сильнейших голосах в Эа стала рождаться мысль. Мысль о непокорном и буйном огне, погруженном во мрак. О воле, которую невозможно подчинить и о самой великой тяге к жизни, ради бесконечной мечты о покое и недостижимой радости.

Столь же быстро возник и в мире образ холодных и каменных глыб, с которых слетали обломки породы, обнажая огромные рога и острые клыки. В глазницах возникал пламень, и вся шкура существа покрывалась прорывавшимся языками, отражая нутро и могущественную суть. Этот же пламень и вдохнул жизнь в новое существо, получившее сознание с громким, разрывающим душу криком.

Мелькор открыл глаза, и без тени сомнения подошел к созданию, дотронулся до его плеч и огромных крыльев.

— Жаль, что я не оставил тебя рядом с собой. Боюсь представить, кого бы еще мы с тобой смогли бы сделать.

— А не нужно бояться! — Ауле расплылся в улыбке и потрепал друга по плечу — Если мы смогли сделать его, то сможем сделать и кого-нибудь еще! Хоть… Хоть целый народ собственный!

— А я думал, ты не настолько склонен к открытому конфликту с отцом. Но твоя идея мне нравится!

Гигантское чудовище сдвинулось с места, сбросив обломки мешавших камней, и с любопытством смотрело на своих творцов.

— Как назовешь его?

— Ну — Старший явно не мог перестать думать о супруге своего возлюбленного — Представляю лицо Йаванны, когда она увидит его. То-то страху будет. Так пусть и будет Гомогом, думаю, имя ему под стать!

— Ты совсем не меняешься. Мог бы что и поблагозвучнее взять.