Небо выло, как и выли души павших, коим было негде найти покоя. От прежнего Эа не осталось и следа, только месиво из гнутого железа и обрывков плоти. Кровь текла реками и собиралась в моря, обнажая вырванные с хребтом головы и кости. Урезонив бескрайний гнев, Мелькор остановился и крепко впился губами в губы Огненного, сходившего с ума от жажды расправы за все, что ему пришлось пережить. Ауле с силой вжал Павшего в себя, и теперь, оставшись в пустом, выжженом мире, им осталось сделать лишь одно.

Подавив мрак в душе и очистив сознание, Моргот впился вновь юными глазами в самое сердце ненавистного мира, что чуть не уничтожил и его, и его самого близкого друга{?}[буквально, ведь в прошлой версии конца они погибли :.с]. Призвав сильмариллы к себе, Тёмный высмотрел в недрах мира остатки Негасимого Пламени. Кивнув Мастеру, он разбил кору мира еще раз, после чего защищенный от пламени Огненный нырнул в самое его сердце, продираясь сквозь расплавленный металл.

Вернувшись вместе с пустым сосудом, Мелькор раскрошил в него сильмариллы и духи полетели внутрь, как мотыльки на свечку. Ауле, проводив взглядом последнего призрака и засматриваясь возрождением Негасимого, столь долго желанного ими, взгянул в глаза возлюбленного, взял его за руку, и с легким, впервые за тысячилетия, спокойным сердцем заявил:

— Мы наконец-то свободны!

Комментарий к Конец

Там и правда был другой конец, но после такого количества какао и пирожных работе не хватало только малинового варенья с косточками

========== Эпилог ==========

Время, как в далекие годы детства последних из Валар, застыло и перестало существовать. Это не слишком их задевало, так как события, возникавшие до Битвы без их участия и так не слишком тревожили. Хотя, до самой Музыки им вообще мало кто был нужен — даже Эру они уже были безынтересны, ибо стоило занавесу на сцене Эа пасть, то он просто сменил крекеры на крендельки и увлекся другими творениями.

Кровь глубоко впиталась в почву Арды, навсегда изменив ее оттенок. Карминовый цвет не окислявшегося железа был невероятно близок Ауле, и когда от останков павших не осталось ничего, кроме праха, они с Мелькором, наконец, без какого-либо страха быть пойманными, крепко взялись за руки и, не сводя друг с друга по-своему счастливых глаз, смогли исполнить те напевы, что писали когда-то давно вместе.

Мелодия возникала из их сердец и, проносясь вокруг Валар в искрящемся пульсирующем потоке, обволакивала все сущее в крепкие тиски сильнейших басов мироздания. Нагреваясь до невероятных температур от давления, разоренная земля затрещала по швам, меняясь от каждого куплета, как от удара молота. Песнь струилась, становилась сложнее, вбирая в себя как мечты и грезы возлюбленных, так и их чувства друг к другу. В этот раз ничто не могло остановить их, помешать сотворению совершенно нового, иного этапа Арды, ее второй Весны.

Стоило голосам затихнуть, как от прежних руин не осталось и следа: гиблая, мертвенная земля покрылась мириадами обсидиановых гор и скал, усеянных величественными скоплениями кристаллов разных форм и размеров. Обломки разрушенных светил изменились до тончайших колец, опоясывающих мир, а само небо сияло, будто покрытое туманной мерцающей вуалью, отражавшейся в каждой грани минералов на поверхности почвы. Среди камней возникли и тёмные свинцовые фигуры, по сложности не уступавшие лучшим из произведений Мастера, и ртутные озера, что мрачными тенями откликались на колыхания света вокруг.

Цитрины, аметисты и аквамарины подарили Арде настоящее буйство цветущих красок, но миру не хватало жизни и энергии. И тогда Мелькор вместе с Ауле смастерил изящных созданий, чьи рутениевые крылья позволяли им взмывать на самые высокие вершины. Чем-то они напоминали птиц, чем-то — драконов, но были совершенно другими, ибо сотворены были в абсолютной гармонии. Были и иные существа, что после поселились в других уголках мира, вольготно располагаясь как меж раскаленных рек, так и возле острых льдин.

Сами же творцы неплохо устроились в перевале неподалеку от экватора, создали приятное местечко со всем необходимым для коротания вечности, а главное — с кухней.

Особенно любили они моменты, когда небо меняло свои оттенки и, располагаясь под сенью затухающих бликов, пили чай с вареньем. Благо, ассортимент минералов позволял найти и те, что дают нужные вкусовые качества.

— Опять ты облился!

Ауле, явно задремав под тихое стрекотание окружающей живности, не заметил, как чай из блюдца оказался на груди.

Тёмный, не скрывая доброй улыбки, вытер с возлюбленного остатки напитка:

— Заметь, это не я предложил пить из такой неудобной посуды!

Огненный напомнил:

— Зато он так остынет быстрее, и тогда ты не успеешь ошпарить свое язвительное нёбо.

Продолжая улыбаться, Мелькор ехидно цокнул языком, накладывая на некое подобие хлеба свежедобытое варенье малинового цвета:

— Тоже жена научила? Ох и видела бы Йаванна нас сейчас, решила бы, что надышалась своих гладиолусов, и пора бы к Эстэ голову лечить.

— Бывшая жена, прошу заметить! — Ауле нагло выхватил лакомство у Моргота и откусив, запил остатками чая — Ее уж нет давным давно, и уж поверь, я не планирую заигрывать ни с кем из автоматонов в округе, так что можешь успокоить свою ревность!

— А я и не ревную. Ведь мое кольцо ты так и носишь… — ухмылка Мелькора, приобретя особенную едкую нотку, отражалась и во взгляде, который Тёмный направил прямо в глаза любовника.

— На что это ты намекаешь? — Ауле придвинулся поближе, подливая напиток в несчастное блюдце и отпивая из него.

— На то… что мы могли бы пожениться!

Огненный поперхнулся и удивленно бросил взгляд в возлюбленного:

— Ты серьезно?

— Совершенно. — Моргот положил руку на плечо Мастера, слегка приобнимая — Но только… Только не сейчас. Впереди целая вечность, можем организовать, когда тебе захочется.

Ауле устремил свой взор в небо, в очередной раз пробегаясь глазами по мельчайшим камням кольца, что нависало над ними.

— А я и не против. Словно это хоть что-то поменяет — он повернулся лицом к Мелькору и, отложив блюдце, уткнулся в его нос своим — Всё равно ты больше от меня никуда не денешься!

Тёмный крепко обнял возлюбленного, погрузившись в долгий и трепетный поцелуй, нежно дотрагиваясь пальцами до шеи и скул. И наслаждались они бесконечным мгновением в тепле близости друг друга, вкушая ее как пряное варенье, скрываясь от всех горестей под бегающим светом камней.