При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она чуть не заплакала.

Макбейн наблюдал за сменой выражений на ее лице.

– Это сделали люди моего мужа?

– Да.

Она обернулась, и он, увидев в ее глазах глубокую печаль, понял, что у нее есть совесть.

– Это несправедливо.

– Согласен, но вы здесь ни при чем.

– Да, но я могла бы попытаться объяснить мужу…

– Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, – возразил Макбейн. – Скажите-ка мне вот что: знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?

– Уверена, что он знал, на что способен Маршалл.

Макбейн кивнул и, сжав руки за спиной и продолжая разглядывать ее, заметил:

– Вы постарались как-то загладить содеянное: послали сюда за Маршаллом брата.

– Но вассал возомнил себя полубогом: не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.

– Он не был здесь нужен с самого начала, – резко заявил лэрд.

Она кивнула в знак согласия:

– Да, вы правы.

Он вздохнул:

– У Маршалла оказалась власть, и мало кто смог бы отказаться от нее.

– А вы?

Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, смог бы, но положение лэрда было ему внове, и если по-честному, то не знал, сумел бы отказаться от достигнутого.

– Я пока не могу ответить на этот вопрос, – признался Макбейн. – Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось, но не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.

Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась.

– Вы не разрешили Николасу преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили. Он уснул, а когда открыл глаза, Маршалл валялся у его ног.

Макбейн улыбнулся: Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.

– Вы согласны выйти за меня, Джоанна?

Он произнес эту фразу, выделяя каждое слово, совершенно серьезно. Джоанна собралась с духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.

– Объясните мне причину.

Она промолчала. Макбейн не привык, чтобы ему перечили, но постарался не выказывать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умением обращаться с женщинами, а уже о том, что такое ухаживать за дамой, и вовсе понятия не имел.

С какой стати они решили предоставить женщине право выбора? Николас мог бы просто поставить сестру в известность, что собирается выдать ее замуж, и все, не было бы сегодняшнего спора. К этому моменту они уже обменивались бы обетами!

– Я не люблю нерешительных людей.

Джоанна гордо выпрямилась и заявила:

– Это скорее осмотрительность, милорд, и здравомыслие.

– Вот как? И чем же я вам не угодил?

– Вы слишком привлекательны.

– Вы так считаете?

Он что, кокетничает или правда удивлен, как будто понятия не имел, насколько хорош собой?

– Это не комплимент, сэр, – заявила Джоанна. – Скорее, наоборот. Я не люблю таких огромных мужчин.

Она знала, что несет несусветную чушь, но отступить не могла. Она смотрела ему в глаза, хмурилась и, обхватив себя руками, ждала его вердикта.

– Что вы думаете о моих словах, милорд?

И в ее позе, и в голосе чувствовался вызов. Такая хрупкая и такая смелая! Внезапно ему опять стало весело, но он сдержал смех и постарался сказать как можно крене:

– Вы смелая, но слишком дерзкая.

– Возможно, – согласилась Джоанна. – Но это не меняет моих чувств.

Макбейн решил, что этот спор занял слишком много времени.

– Суть в том, что вы отсюда не уедете. Завтра состоится свадебная церемония и вы станете моей женой.

– Вы женитесь на мне против моей воли?

– Непременно.

Черт, опять в ее глазах полыхнул страх. Такая реакция его не устраивала, и он решил попробовать прибегнуть к разумным доводам. В конце концов, не людоед же он!

– Николас меня уверял, что отъезд из Англии был для вас весьма привлекателен. Что изменилось за эти несколько минут?

– Нет, я не изменила свое решение, но…

– Вы готовы платить своему королю налоги, которые он требует с вдов или разведенных женщин?

– Нет.

– Возможно, вас привлекает барон Уильямс? Николас говорил, что этот англичанин желал бы жениться на вас. – Он не дал ей времени для ответа. – Впрочем, это не важно: никто другой вас не получит. Я просто не позволю вам уехать.

– Мне не нужен барон Уильямс.

– Судя по отвращению, с каким вы это произнесли, он тоже высок и очень привлекателен?

– Если вы находите таковыми свиней, то да, милорд. К тому же глуп как пробка. Мне он совершенно не подходит.

– Вам трудно угодить.

– Вы смеетесь надо мной?

– А как еще относиться к вашим сумасбродным ответам? Николас такой же высокий, как я, но вы же его не боитесь.

– Да, но брат никогда меня не обижал.

Истина была высказана. Слова вырвались у нее раньше, чем она успела подумать. Одна бровь у Макбейна приподнялась.

Джоанна потупилась, но он все же заметил краску на ее лице.

– Пожалуйста, попытайтесь понять меня, милорд. После укуса волчонка я просто залечу ранку, но выживу, но если на меня набросится волк, то, полагаю, у меня вообще не останется никаких шансов.

Она так мучительно старалась казаться храброй, что выбилась из сил. Ее ужас был непритворным, и Макбейн предположил, что причина кроется в ее прошлом.

Несколько долгих минут протекли в молчании. Макбейн смотрел на нее, а она – в пол.

– Разве ваш муж…

– Я не хочу говорить на эту тему.

Ответ был получен, и он шагнул к ней. Она не отодвинулась, и это уже хорошо. Он положил руки ей на плечи, она не стала сопротивляться.

Его шепот был низкий и грубоватый, когда он произнес:

– Джоанна?

– Да, милорд?

– Я не кусаюсь.

Бракосочетание состоялось на следующее утро. Макбейн согласился ждать ровно столько, сколько требовалось отцу Маккечни, чтобы приготовиться к церемонии, однако это было единственное, к чему его удалось склонить.

Джоанна хотела вернуться в лагерь и провести ночь в своей палатке неподалеку от брата, священника и верных ей людей, но лэрд не желал и слышать об этом. Ей предоставили один из заново отстроенных на холме крохотных домиков с одним-единственным окном и каменным очагом.

Вплоть до самой церемонии Джоанна не видела ни лэрда, ни собственного брата. За дверью Макбейн поставил охрану, и она боялась спросить у воинов, какова их задача: оберегать ее от чужаков или не дать сбежать.

Спала она плохо: мысли метались от одного страха к другому. А если Макбейн будет для нее вторым Рольфом? Великий Боже, сможет ли она снова вынести подобное? Сама возможность вторично выйти замуж за чудовище заставила ее расплакаться от жалости к себе, но она тут же устыдилась. Неужели, в конце концов, она такая трусишка и Рольф был прав, когда смеялся над ней?

Нет-нет, она сильная, она сумеет урезонить любого, кто встанет у нее на пути, не поддастся страхам и не позволит себе так плохо думать о себе самой. Она знает себе цену, черт побери… Ведь правда же?

Джоанна думала, что после смерти Рольфа к ней вернулась уверенность в себе. В первый раз за последние три года она забыла про страх. Ее дни были исполнены благословенного мира. Даже когда король Джон призвал ее к своему двору, ей было позволено оставаться в комнатах одной и никто ей не докучал. Дверь апартаментов выходила в сад, где она проводила почти все свои дни.

Но это блаженное время миновало, и теперь ее снова принуждают к замужеству. Она была уверена, что разочарует лэрда. И что он сделает тогда? Заставит ее чувствовать себя брошенной и ненужной? Господь свидетель, она не допустит этого. Свои нападки Рольф так умело маскировал, а она в силу юности и едва ли не детской наивности не понимала их, а потом уже, пожалуй, было поздно вникать. То были неприметные издевки над ней, к тому же безжалостные, и день ото дня они становились все изощреннее, пока она не почувствовала себя так, словно он вынимал из нее душу. Она попыталась защищаться, и тогда он начал ее избивать.