– Проходите.

Картина, увиденная внутри, достойна кисти художника: ровные ряды кустов темно-зеленого цвета уходили в северном направлении.

– Это чай, Максим Сергеевич!

Ширина чайного поля всего десять метров, за ней следовали посадки другого растения, ланцетовидные листья которого торчали на сантиметров десять в высоту:

– А это репа. Ее сажаю всего третий год, плоды маленькие, не больше грецкого ореха. Продукт незаменимый для иммунитета и при простудах.

– Как, откуда? – меня хватило только на два этих вопроса.

– Все под ногами, Максим Сергеевич, только нужно уметь искать. Вы же не думаете, что все овощи попали на Землю в античные времена или в династическую эпоху Египта? Это все было всегда, просто люди не замечали и не умели использовать. Но мы-то современные люди и должны понимать пользу овощей.

Аргументы старика просто убийственны, но когда мы перешли к следующей делянке, я потерял дар речи:

– Это, это лук? – наконец удалось выговорить при виде стройной зеленой поросли ровными рядами уходящей вдаль.

– Правильно, это дикий лук. Седьмой год культивации, есть уже изменения в сравнении с диким предком, но до современного лука еще далеко.

Четвертая делянка явно больше остальных, и росло здесь что-то непонятное. Из самой земли, не имея ствола выходили странные скрученные листики, которые переплетаясь, образовывали подобие пучка дикорастущей травы с широкими листьями. Увидев, что я остановился, Александров подстегнул меня:

– Если угадаете, что это, с меня подарок.

– Сдаюсь, Владимир Валентинович, – у меня нет никаких вариантов, увиденное не вызывало знакомых ассоциаций.

– Жаль, ведь этот овощ крайне нужен вам, особенно если вы делаете длительные морские переходы.

– Неужели капуста?

– Именно, – торжествующе воскликнул садовод-любитель. Думаю, это предок капусты, которая со временем даст и белокочанную, и брюссельскую.

– Владимир Валентинович, примите мое искренне восхищение, вы просто Гуру, – искренне воскликнул я, пораженный способностями этого человека.

– Полно вам, Максим Сергеевич. Попади вы в мою ситуацию, сделали бы то же самое. Подозреваю, что ваши стартовые возможности оказались куда лучше, поэтому вам не пришлось обнюхивать и пробовать на вкус каждый корешок, чтобы не умереть с голоду. Я готов выслушать вашу историю, постарайтесь ничего не пропускать и не приукрашивать.

Мы присели на камнях, удачно расставленных в тени раскидистого дерева на самой границе посевов. Рассказывал я долго, больше трех часов. Старик перебил всего пару раз, задавая уточняющие вопросы. Когда закончил рассказ, во рту пересохло, словно не пил воду несколько дней.

– Так вы, батюшка, Иван Калита? – вопрос Александрова сбил меня с толку. Не давая мне ответить, физик продолжил: – Был такой правитель в Древней Руси, «собиратель земель русских». Вы решили создать цивилизацию, допуская сплошные ошибки, с момента как увидели свечение на орбите.

– Владимир Валентинович, я хотел выжить, а для этого требовалось создать армию, сильное племя и двигаться к созданию государства.

– Простите, голубчик, – необыкновенно проникновенным голосом возразил Александров, – вы не выжить хотели, а править. Вас обуяла гордыня, а это смертный грех. Вместо того, чтобы развивать свое племя, вы шарахаетесь по всему Средиземному морю, словно волк в овчарне. Вместе с тем, в вас есть стержень и сила воли, но ваш юношеский максимализм, право, не знаю, стоит ли просить вас об услуге, что у меня на уме…

– Что это за услуга, вы обещали сказать, Владимир Валентинович?

– Нет, юноша, я передумал. Это был бы худший вариант из всех возможных, – Александров выпрямился. Вместо усталого сгорбленного старика на меня смотрел властный седой мужчина в годах, в его глазах застыл вызов.

На минуту пелена гнева затмила способность трезво размышлять и оценивать ситуацию. Я забыл, что передо мной находится ученый с мировым именем, пропавший в 1985 году, забыл, что мы оба находимся в каменном веке, забыл, что представляю интересы целого народа. Сжав кулаки, сделал два шага, собираясь как следует врезать обидчику, но вовремя опомнился. С глубоким выдохом уходила обида и гнев, вызванный последними словами Александрова. Разжав кулаки, сглотнул и посмотрел на старика, в глазах которого читалось удовлетворение.

– Так я и думал. Мальчик, мгновенно вскипающий от правды, что ему неприятна, но претендующий на роль правителя каменного века. Жаль, Максим Сергеевич, имея в запасе десятки лет, вы не построите жизнеспособную империю. Вы захватите много земель, приведете к покорности многие племена, но все это рухнет с вашей смертью.

– Мои дети, – робко запротестовал, пытаясь не встречаться с обличающим и тяжелым взглядом старика.

– Ваши дети – ваша копия. Старший, Миха, способный и тихий мальчик. Он олицетворяет вашу спокойную сторону, но ему, по вашим словам, не хватает стержня. Второй, наоборот, слишком импульсивен. Кто из них продолжит начатое вами? – На этот вопрос у меня нет ответа, на пару минут установилось гнетущее молчание, прерванное Александровым: – Но не все так плохо, Максим, – старик впервые назвал меня просто по имени. – Ваш противоречивый характер – следствие неправильного воспитания и ограничения в свободе выбора, установленного вашими родителями.

– Мне казалось, я многое делаю правильно, – скорее для себя пробормотал, понимая, что во многом старик прав.

– Максим, вы хотите понять, что вы делали неправильно? Получить, так сказать, «разбор полетов»?

– Хочу, Владимир Валентинович, что же я делал неправильно?

– Все! – голос Александрова прозвучал как смертный приговор.

– В смысле все? Вы имеете в виду, с момента как приземлился, покинув станцию?

Александров неторопливо вырвал пару сорняков между грядками с капустой и лишь, потом устало ответил:

– Нет, Максим, гораздо раньше. С момента выбора профессии врача, коим вы так и не стали. – Увидев, что я открыл рот, физик продолжил, не давая вставить мне и слова: – Вы закончили мединститут и получили диплом врача, но врачом от этого не стали. Вместо того, чтобы лечить людей, ходить по участку, выслушивать таких стариков, как я, или оперировать тяжелых больных, вы выбрали космическую медицину. Проблема в том, Максим, что космическая медицина – это такая же наука, как алхимия в Средние века. Алхимия тоже основывалась на химии, но занималась тем, что не может быть и не существует. Так и космическая медицина: люди по-настоящему в космос не вышли, болтаются на околоземной орбите. А целую отрасль выдумали, да еще и название звучное дали «космическая медицина». Вы улавливаете мою мысль?

– В общем да, но мы изучаем влияние космоса на человеческий организм, – предпринял слабую попытку защититься.

– Что конкретно вы делали на МКС во время вашей миссии? – в лоб спросил ядерщик, сверля меня взглядом.

– Снимал показания с датчиков, прикрепленных к телу человека, проверял артериальное давление, делал УЗИ сердца. Проверял уровень радиации и воздействие его на человеческий организм, и…

– Просто бил баклуши, – жестко закончил за меня фразу Александров. – Все, что вы делали, способен сделать лаборант, имеющий средне-специальное образование. Или даже космонавт обычного профиля после нескольких учебных занятий.

– Владимир Валентинович, почему вы стараетесь вывести меня из равновесия? Вам так нравится издеваться, или вы преследуете определенную цель?

Мой вопрос рассмешил Александрова, вместо ответа он посмотрел в сторону севера и серьезно заметил:

– Налетит буря, может, стоит отвести ваш корабль немного в сторону? Правда непогода дойдет к нам лишь к ночи, что касается вашего вопроса, молодой человек, мои слова просто тест. Вы не знаете, каким психологическим проверкам на устойчивость нас подвергали в КГБ. Все-таки допуск к государственным тайнам и стратегическим разработкам. – Старик замолчал, переживая события давно минувших лет и продолжил: – Пойдемте к вашим людям, проснувшись, они могут натворить дел, не оценив правильно обстановку. Не хотелось бы вас лишать вашего почетного эскорта, товарищ император каменного века.