Ред приезжает в бар в десять утра. Свой серый «Мерседес S-600» он оставляет на улице, где никто не смеет даже прикоснуться к его машине, не говоря уже о том, чтобы покорежить или угнать ее либо приклеить к стеклу уведомление о штрафе за парковку в неположенном месте. Ред всегда сам садится за руль: он обожает мчаться на работу, стартуя от своего дома на Клифф-драйв, расположенного на возвышении за Форт-Смитом. Быстрая езда настраивает его на деловой лад. Однако перед его автомобилем непременно едет черный «шевроле-капри», в котором сидят два отменных профессионала, имеющих разрешение властей Арканзаса на ношение полуавтоматических пистолетов «Зиг-Зауэр Р-229» калибра.40. Оружие у каждого в кобуре под пиджаком. Эти парни, суровые, хладнокровные, решительные, стреляют отлично. Они носят кевларовые бронежилеты, которые пробьет не всякая пуля. Телохранители всегда рядом с Редом.
Ред не здоровается с Нэнси, потому что Нэнси не существует, а если и существовала когда-то, об этом никто не помнит и помнить не желает. Ред направляется в заднюю комнату, вешает на вешалку дорогой пиджак, садится за большой рабочий стол и пьет черный кофе, который ему приносят из бара в полистироловых стаканчиках. Одновременно он принимает просителей, помощников, посыльных, приглашенных, которые неиссякаемой чередой проходят перед ним, чтобы выслушать его решение или получить назначение. Именно сюда доставляются отчеты о работе принадлежащих ему девятнадцати ломбардов и семи магазинов, торгующих порнопродукцией в Форт-Смите, о деятельности его торговцев героином и крэком, в основном промышляющих в негритянских кварталах, о его шести борделях и семи периферийных ночных клубах, расположенных на противоположном берегу реки, в Оклахоме, а также о жемчужине его ночной империи – клубе «Чокто джентльменз клаб» в Холдене, штат Оклахома, в пяти милях к западу, если ехать по Шестьдесят четвертой автомагистрали: деревенские парни, заплатив пять долларов за вход, сидят, посасывают пиво, купленное по бешеной цене, и суют однодолларовые купюры неправдоподобно грудастым стриптизершам, которые должны отдавать боссу сорок пять центов с каждого доллара.
Сюда же с сообщениями, хорошими и плохими, но чаще с хорошими, являются подотчетные ему боевики и главари местных группировок. Иногда Реду приходится сурово наказывать их за те или иные нарушения – задача малоприятная, но необходимая, от выполнения которой Ред никогда не уклонялся и впредь уклоняться не намерен. Именно здесь, когда возникает надобность, он проводит встречи с Армандом Жиланти, главарем преступного мира Литл-Рока и Хот-Спрингс, или с Джеком Диганом, заправляющим делами в Канзас-Сити, а иногда – с новоорлеанским боссом Карменом Сент-Анджело или Тексом Уэствудом из Далласа.
Говорят, что Ред не расстается со старой комнатой в глубине бара и бильярдной потому, что именно там работал его отец Рэй Бама, создавший великолепную, хотя и небольшую организацию, и погибший в 1975 году от взрыва бомбы, подложенной в его машину; виновника так и не нашли. Ред унаследовал организацию отца и значительно расширил.
Может, так, а может, и нет. Как знать? Во всем остальном Ред не подвержен сантиментам. Он слывет человеком проницательным, дальновидным, жестоким, хотя безбожно потакает своим детям, которых у него в общей сложности пятеро: трое – от первого брака, двое – от второго. Однако отца он чтит как святого. Бама-старший, умный, суровый человек, выходец из низов, за несколько десятилетий сумел пробиться из грязи округа Полк к высотам Форт-Смита, выстроив свою империю и, что важнее, наметив перспективы ее развития на многие годы вперед. Ред в разговоре со своими женами называет отца «Джо Кеннеди из простого народа».
– Зато ты не Джон Кеннеди, – съязвила как-то его первая жена. – Только по бабам таскаешься, как он.
– А я себя с ним никогда не равнял, – ответил Ред. – Но отца не опозорю.
Реду шел пятьдесят первый год. Он был невысоким мужчиной крепкого сложения, с веснушками на лице, короткими пальцами и лысиной на макушке, которую тщательно пытался сделать менее заметной, коротко подстригая рыжевато-русые волосы. Проницательный взгляд его синих глаз сразу распознавал ложь. Ред любил серые костюмы в тонкую полоску, голубые рубашки, красные галстуки (обычно фирмы «Брукс бразерс») и черные итальянские туфли из мягкой кожи. Он носил золотые часы «Ролекс» – единственная драгоценность, которую он себе позволял, – и всегда имел в кармане не менее пяти тысяч долларов мелкими купюрами. Оружия при себе он не держал никогда. Ред любил свою первую жену и любит ее по сей день, хотя и развелся с ней, когда она утратила молодость. На конкурсе красоты «Мисс Арканзас» в 1972 году она заняла четвертое место. Свою вторую жену, тридцатисемилетнюю блондинку, он тоже любит. Ее заслуженно признали второй красавицей на конкурсе «Мисс Арканзас» 1986 года. А ведь обе его жены завоевали призы в те годы, когда в состязаниях участвовали претендентки с настоящими грудями и победы присуждались за красоту, а не за активное участие во всяких глупостях на благо общества, таких как кампании за спасение китов, разговоры в пользу бездомных и прочие бессмысленные общественные движения, которые ведут Америку к гибели. Спросите об этом Реда: он вам расскажет, что почем. Для него это больной вопрос.
Ред любит своих детей. Любит своих жен. И ни в чем не отказывает ни женам, ни детям, ни себе.
Сейчас перед ним сидит угрюмый мужчина в форме сотрудника управления шерифа округа Полк. Ред жадно поедает глазами цифры сводок игорных заведений.
Наконец Ред поднимает голову и устремляет взор на человека: он и сам некогда был таким же, но избежал его судьбы, потому что Бама-старший мужественно восстал против обстоятельств и вышел победителем в борьбе с серостью и ничтожеством. Но Ред хорошо знаком с этой породой людей. Белая шваль: безжизненный взгляд, мордочка с кулачок, как у хорька, долговязая фигура, неподвижная поза, густая шевелюра. Всем своим обликом этот человек излучал угрозу, коварство и тупость. Ред знает, что люди, способные на большие дела, редко справляются с повседневной работой.
– Итак, Дуэйн, – заговорил Ред, – здесь у меня информация о тебе – и хорошая, и плохая.
Вместо ответа Дуэйн Пек издал цокающий звук, проведя языком по зубным протезам. Он всегда, когда нервничал, начинал отвратительно гонять языком слюни, но Дуэйну побаивались делать замечания.
– Ты ведь любишь азартные игры, не так ли, Дуэйн? А госпожа Удача в последнее время на тебя осерчала.
– Пожалуй, что осерчала, – согласился Пек.
– Я вижу, ты наоставлял векселей почти в каждом клубе Восточной Оклахомы. Задолжал двадцать одну тысячу Бену Келли. Кено[14] – твоя слабость, Дуэйн?
– Нет, сэр. Я предпочитаю карты.
– А воображение у тебя есть?
Дуэйн задумался, сощурив и без того узкие глаза, однако так и не сообразил, чего добивается Ред, и вновь воззрился на него тупым взглядом.
– Я хотел спросить вот о чем, – продолжил Ред, – ты запоминаешь карты и масти? Чувствуешь, когда карта идет, когда в колоде осталась твоя карта или, наоборот, когда ее там нет? Речь не о том, чтобы считать карты, – это дело профессионалов. А вот чутье на карты у тебя есть? Интуиция? Большинство хороших картежников чувствуют игру. И считают, как правило, хорошо. Сколько будет сто пятьдесят три плюс двести сорок один плюс триста четыре?
– Э… – Дуэйн опять прищурился и зашевелил губами.
– Ладно, не бери в голову. Теперь о том, что ты сделал хорошего. Мне сообщили, что время от времени ты оказывал услуги моим коллегам.
– Да, сэр.
– Собирал для них деньги, взимал платежи, так?
– Да, сэр.
Иногда Дуэйн отрабатывал свой долг, собирая «налоги» для Бена Келли, заведовавшего игорным клубом мотеля «Пин-Дел» в Талихине, штат Оклахома.
– Хм, это хорошо. Кого-нибудь покалечил?
– Да так, кому-то свернул челюсть, кому-то разбил голову, но больше недели никто не провалялся. Правда, одному парню пришлось сломать ногу топорищем – тот совсем охамел.
