– С вами всё в порядке? – Я оборачиваюсь. – Помощь не нужна?

– Нет, спасибо, – самым милым голосом говорю я пожилой женщине. Та кивает и уходит прочь.

Когда-то у меня была жизнь, лучше, чем у большинства людей. Такая жизнь, когда ты живешь в особняке вроде этого.

Но затем появилась Ханна Уилсон и отобрала у меня эту жизнь.

Не проходит и дня, чтобы я не думала о Ханне Уилсон. Иногда я очень стараюсь не думать о ней, но это только делает все гораздо хуже. Ханна Уилсон – словно короста на моем сердце. Я вспоминаю события десятилетней давности. Без задней мысли, просто так получается. Представляю другой исход. Тот, в котором мы узнаём, кто она такая на самом деле, пока еще не слишком поздно. В этой фантазии весь мир выясняет, какая она плохая и как несправедливо обошлись с нашей семьей. Весь мир жалеет нас, а Ханна Уилсон отправляется за решетку. Но это лишь еще больше злит меня.

Когда я возвращаюсь домой, Эйприл уже там. Она никогда не приходит раньше семи.

– Неужели уже так поздно? – изображаю я удивление мужа, обещавшего быть дома к ужину, но вместо этого задержавшегося в баре, чтобы пропустить по стаканчику с друзьями.

– Ты получила работу, – говорит подруга, пропуская мой вопрос мимо ушей. Она стоит перед раковиной, спиной ко мне. Открывает и закрывает воду и ставит в сушилку посуду, оставшуюся с завтрака.

– Откуда ты знаешь?

– С тобой связаться не смогли, поэтому позвонили мне. Где ты пропадала весь день?

– Хо, я получила работу… Ого! – Я пододвигаю стул и плюхаюсь на него. Я удивлена. И польщена, этого не отнять. Наверное, если б не встреча с Ханной, я, пожалуй, приняла бы это предложение. Странно думать об этом, учитывая то, сколько времени я потратила, уклоняясь от настоящей работы.

Эйприл оборачивается ко мне.

– Ты довольна?

– Эйприл, я не пойду на эту работу.

– Это еще почему, черт побери?

«Потому что не может быть и речи о том, чтобы я устроилась на работу и продолжала жить своей жизнью. Только не теперь, когда она вернулась».

– Это не для меня. Извини.

Я пробую улыбнуться, но Эйприл качает головой и отворачивается к раковине. Я заполняю пустоту, рассказывая, как сожалею об этом и как признательна ей за ее усилия.

– Ты хороший человек, Эйприл. И хорошая подруга.

– В следующий раз сама будешь мыть за собой посуду. Я тебе не прислуга!

После этого мы не разговариваем. Эйприл старается вести себя как ни в чем не бывало: переодевается в спортивные брюки и футболку, натягивает носки и плюхается на диван перед телевизором. В какой-то момент встает и разогревает миску вермишели либо какого-то низкокалорийного блюда, запас которых хранит в морозилке. Я удаляюсь к себе в комнату, где меня ждут запасы чипсов и шоколадных батончиков, и не сплю полночи, ища Ханну Уилсон в социальных сетях.

В мире много Ханн Уилсон, но та, которая мне нужна, не любит социальные сети, что неудивительно, если задуматься. Однако несколько лет назад я узнала, что она является совладелицей канадского цветочного магазина с названием «99 лепестков». Это была открытая страничка, и там висела фотография, на которой Ханна стоит перед магазином вместе с другой женщиной. Внизу было написано ее имя, однако я и без этого тотчас бы ее узнала. Я тогда с такой силой прикусила изнутри щеку, что потом было больно есть. Ханна выглядела счастливой, что было хуже всего.

Сначала я предположила, что она там работает, но, прочитав статью – что-то о первой годовщине магазина, – выяснила, что она владеет им вместе с той женщиной с фотографии. От понимания того, что Ханна добилась успеха, что у нее отличная жизнь, захотелось кого-нибудь укусить.

Я позвонила к ним в магазин и заказала цветов на несколько тысяч долларов. Я была очень убедительна – сказала, что цветы предназначаются для праздника в соседней церкви и что флорист, чьими услугами мы обычно пользуемся, не смогла удовлетворить наши запросы. Я назвала настоящие имя и адрес и даже перевела сто долларов аванса. После чего дождалась назначенного дня, когда, по моим подсчетам, все уже должно было быть готово, позвонила в банк и заявила об утере кредитной карточки. Никаких цветов в Торонто я не заказывала. С какой стати мне это делать, я там никого не знаю. После чего добавила:

– Однако это странно, потому что с карточки одной моей знакомой также списали без ее ведома несколько тысяч долларов, якобы за покупку цветов. Я уверена, что это то же самое место. Может быть, вашему отделу по борьбе с мошенничествами следует к ним присмотреться? Очень похоже на прикрытие какого-то противозаконного бизнеса…

Не знаю, потерял ли магазин в конечном счете несколько тысяч долларов или же банк расследовал его деятельность на предмет махинаций, но мне хочется думать, что произошло и то и другое.

Так или иначе, я не нашла Ханну Уилсон. Ни в «Фейсбуке», ни в «Твиттере» ничего. Я прошерстила «Инстаграм», но не обнаружила ничего свежего. Лишь пара давних фотографий на странице того цветочного магазина.

После этого я попыталась заснуть, но мне удалось урвать лишь несколько коротких мгновений, когда у меня смыкались глаза и начинался сон, в котором я падала.

Сегодня утром Эйприл ушла не попрощавшись. Я приготовила себе кое-какой завтрак, после чего позвонила в салон Алекса Морено и сказала, что звоню по поручению Ханны Уилсон.

– Кого? – удивленно спросила женщина на том конце.

– Ханны… – Я осеклась. Она больше не Уилсон. Я ведь видела обручальное кольцо. С камнем размером с небольшую планету. – Ханны. Она ведь была у вас вчера утром, ближе к обеду?

– О, вы имеете в виду миссис Картер?

Миссис Картер. Ну хорошо, Картеров тут полно, но это уже хоть что-то.

– Извините, мы с ней давние подруги, – говорю я, внутренне давясь от хохота. – Я так долго знала ее под девичьей фамилией, что постоянно забываю, что она ее сменила! – Я смеюсь, и женщина на том конце тоже смеется, потому что мастерски владеет искусством ублажать клиентов.

– Я звоню, чтобы узнать: вы, случайно, не находили ее очечник? Перламутровый, с золотым ободком. Ханне кажется, что она могла забыть его у вас.

Женщина обещает проверить немедленно; я подожду? Конечно. Спасибо. В трубке шум и голоса, но приглушенные, словно телефон прикрывают рукой. Затем женщина возвращается; она очень сожалеет, но никакого очечника не нашли. Миссис Картер уверена, что забыла его в салоне?

– Нет, она просто предположила… Ладно, если вы случайно его найдете, не могли бы вы доставить его миссис Картер?

Слышу, как женщина втягивает воздух. Ее возмущение понятно. В конце концов, что мешает миссис Картер самой приехать и забрать очечник? И если его нет здесь сейчас, с какой стати он объявится позже? Но, опять же, вышколенное до совершенства умение общаться с клиентами. Как только закончу разговор, обязательно оставлю хвалебный комментарий на страничке отзывов.

– Разумеется. Будем рады помочь.

– Адрес у вас есть?

– Минуточку. – Я слышу стук пальцев по клавиатуре, опасаясь того, что она попросит меня продиктовать его. Уже подумываю о том, чтобы завершить разговор – «Упс, извините, въезжаю в тоннель, не слышу вас», – но тут она зачитывает адрес и спрашивает: – Он самый?

В груди у меня все обрывается, и я тотчас же даю отбой. Это то самое здание, в которое Ханна зашла у меня на глазах. Этот особняк – наверное, он относится к самой дорогой недвижимости Манхэттена. И Ханна там живет? Я кусаю указательный палец до тех пор, пока не начинает идти кровь; оставляю на коже маленькие багровые следы от зубов в форме полумесяца. После чего ударяю кулаком по столу, едва не опрокинув кружку. Схватив ее, что есть силы швыряю в сторону раковины, но она даже не разбивается.

Час спустя я медленно прохожу мимо здания, украдкой глядя на массивную дубовую дверь, после чего направляюсь в конец квартала. Посмотрев по сторонам и убедившись в том, что на улице никого нет, заворачиваю за угол и прислоняюсь к кованой чугунной ограде. У меня нет никакого плана, потому что я бесконечно глупа. Я даже не могу ходить взад и вперед по улице; меня арестуют, прежде чем я успею сказать: «Ханна Уилсон, помните ее?» Но поблизости нет ни кафе, ни парка, где можно было бы посидеть и спокойно подумать.