– Девочка, Господи! – тетя закрыла руками лицо. Как будто сама она только что стала жертвой чужих издевательств.

– Он ударил меня! Я должна была это терпеть? – возмущенно воскликнула Кэтрин.

– Ты должна извиниться, – смиренно ответила тетя Рози, с мольбой посмотрев на племянницу.

«Да что здесь творится!», – подумала Кэт.

– Я тебя заклинаю! Прошу! Умоляю! Сходи, извинись! – с придыханием проговорила Рози. От нее исходило такое отчаяние, что Кэтрин вдруг стало страшно.

– Хорошо, – кивнула она и пошла вслед за тетей по коридору.

На выходе в зал ресторана Рози замерла.

– Иди! – подтолкнула она, и Кэтрин шагнула вперед. Она шла очень медленно, размышляя, как именно стоит просить извинений. Под платьем кожа горела, все еще помня прикосновение его руки. И чем ближе она подходила к столу, тем сильней становился жар.

В этот раз молчание, которым её встретили, было исполнено разных эмоций. Кто-то смотрел на неё с усмешкой, в глазах другого читался испуг, третий вообще избегал её взгляда. А четвертый… Хотя, может быть, ей показалось? Но в глазах четвертого Кэт различила восторг.

– Я прошу прощения, – тихо сказала она, глядя в пол.

– Громче! – жестко выдавил он.

Она повысила голос:

– Я извиняюсь!

– В глаза мне смотри! – прозвучало, словно приказ. И Кэт, пересилив возникшую дрожь, подняла на него свой затравленный взгляд. Он сидел, вальяжно разбросав свои длинные ноги. Опираясь о стол одним локтем. Второй рукой прижимая к глазу салфетку. Когда он убрал её, Кэтрин увидела, что острый кусочек льда оставил свой след рядом с нижним веком. Еще немного, и мерзавец лишился бы глаза!

– Продолжай, – бросил он равнодушно.

– Я прошу прощения за свой поступок, – отчетливо произнесла Кэтрин, – Не хотела вас ранить.

Последняя фраза явно была лишней. Его рот искривился в усмешке.

– Чего-то не хватает, – заметил мужчина, – Возможно, эмоций? Попробуй еще раз!

О том, что одним «извините» дело не кончится, Кэтти уже догадалась. Она не могла убежать. Теперь позади, в квадрате дверного проема стояла Розалия. И что-то еще, пока лишь едва уловимое, довлело над ней. Тревога, испуг и… неведение! «Ты хоть знаешь, кто эти люди?», – вспоминала она слова тети. Да кто же они, чёрт побери?

– Пожалуйста, простите меня! Мне очень жаль! – проговорила она как можно более искренне.

Он на секунду задумался, и вдруг обратился к друзьям:

– Парни, вы верите ей?

И парни, один за другим, как по команде, пожали плечами. Мол, «так себе, извинение». Кэтрин сцепила пальцы за спиной. На лбу появилась испарина. Что он потребует? Чтобы она опустилась перед ним на колени?

– Ты плохая актриса! – вынес он свой вердикт. Скомкал перепачканную кровью салфетку и швырнул её на пол.

«Что правда, то правда», – подумала Кэт. Природа обделила ее актерским талантом. И потому врать она не умела. Глаза, как открытая книга, выдавали истинные эмоции.

Он подал знак своим приспешникам и те, вслед за ним, встали из-за стола. Отсчитав из кучки смятых банкнот нужную сумму, он сунул остальные в карман своей куртки, перекинул её через плечо. И, дождавшись, пока друзья вереницей потянутся к выходу, приблизился к ней, почти что вплотную. Не решаясь поднять глаза, Кэтти смотрела перед собой, упираясь взглядом в разрез на его рубашке. Где, в гуще темных волос покоился маленький крестик.

«Лицемер», – думала Кэтрин, – «Он такой же католик, как и я – коренная испанка». Эта близость сковала её по рукам и ногам, сердце гулко стучало в груди. И казалось, он слышит его!

– Скоро увидимся, – произнес мужчина, обжигая горячим дыханием. Она ничего не ответила. Лишь только, когда он ушел, наконец-то расслабилась, ощущая, что может дышать.

Царапина не исчезла, и Энтони знал, что останется шрам. Она заклеймила его своей меткой. Дрянь! Дворовая девка! Да, шрамы мужчине к лицу. Но не такие! Полученные от руки какой-то сучки.

«Бля», – он сжал кулаки, вспоминая ухмылку Фабрицио. И размахнулся, как будто желая вмазать своему отражению. Но от этого легче не станет. «Хорошенько она тебя приложила», – поразился приятель.

Сколько раз он себе представлял, как берёт её прямо там, на застеленном драной скатеркой, столе. Заломив её тонкие руки, и стянув до колен её трусики. Опускает на стол вниз лицом… Он бы драл её без передышки! Вынимал и вставлял до конца. Отымел бы в пизду и в очко! И закончил в её нежный ротик, чтобы видеть глаза этой шлюхи. И смотреть в них, когда его сперма будет струйкой стекать по её подбородку…

Чем дольше он глядел на свое отражение, тем сильней нарастала в нем эта злость. «Сука! Вшивая сука!», – распалял себя Энтони. Тёлки висли на нем гроздьями. Потому ли, что он был богат? И вдобавок чертовски хорош и уверен в себе! И любая сочла бы за честь получить от него «комплимент». Но эта никчемная официанточка оказалась другого калибра. Знала ли она, с кем имеет дело?

Он покинул уборную, всё еще пребывая в потоке своих размышлений. Клуб «Калигула» всегда был пристанищем «золотой молодежи». Лучший в Барселоне, он пробуждался с закатом и требовал крови. Под землей громыхали басы дискотеки. А укромная зона VIP ложа позволяла смотреть сверху вниз, оставаясь за кадром. Словно сам Господь Бог, Тони каждую ночь восседал на своем пьедестале, в окружении преданной свиты и танцовщиц – девиц из блатного эскорта.

Заостренный луч лазера, словно прицел, изучал шевеление тел. Как змеиный клубок! По обоим краям от ди-джея, на зеркальных платформах, извивались танцовщицы. Одну из них звали Лозанна. Красотка, каких поискать! В костюме из латекса она возбуждала одним своим видом. Он опробовал это тело во всевозможных вариациях. И, признаться, слегка заскучал! Когда-то всё это его вдохновляло. Вибрации звуков, захваченный жаждой движения танцпол. Обилие выпивки и травы. Предвкушение! Когда заранее неизвестно, где, а главное, с кем проведешь эту ночь…

В коридоре ему повстречался Патрик. Он приветственно поднял руку:

– Как жизнь, бро?

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Слушай, твой Фил опять пропихивает свою дурь в моем клубе, – сказал Энтони, – Мои ребята выгнали его пинками под зад! Но в следующий раз отметелят по-взрослому.

– Виноват, приму меры! – улыбнулся Патрицио.

Эванс в сопровождении двух красоток уже цедил из бокала вино.

– Мы тебя потеряли! – усмехнулся приятель. Теперь являясь не просто другом, но еще и свидетелем. В тот раз он смеялся сильнее других! И забыть об этом было не просто.

Энтони приземлился напротив. Сию же секунду перед ними возникла официантка Милана. Черноглазая бестия, что умела неплохо сосать.

Этот клуб был его целиком! Как и несколько ресторанов вдоль побережья. Кроме злачных местечек, отелей и бутиков, империя Торрес владела парой тысяч гектаров земли на холмах Пенедеса и в предгорьях Арагона, засаженных первоклассной виноградной лозой.

«Кто знает», – размышлял Энтони, – «Вдруг когда-нибудь Торресы будут владеть целым миром».

– Да что с тобой, сладкий? Ты не с нами? – прошептала Милана, потираясь своей пышной грудью о бицепс мужчины.

– Что? – Тони вынырнул из глубин своих мыслей.

– Я свободна. Поедем к тебе? – промурлыкала девушка. Он взглянул на неё. Взгляд скользнул по умелым губам. Ей не было равных в искусстве минета. Но в этот раз жаркий ротик Миланы оставил его равнодушным.

– Не сегодня, – он убрал её руку с колен и поднялся.

– Ты куда? – удивился Эванс.

– Дело есть! – бросил Энтони. И, оставив ребят, вышел прочь из укромной завесы VIP ложа…

Воздух ночной Барселоны пьянил. Захотелось, как раньше, чего-то запретного. Чего-то такого… как эта девчонка! В голове, как стоп-кадр, зависла картина. Россыпь мелких веснушек, зелень глаз под завесой пушистых ресниц. Губы, вкус которых, как он полагал, будет лучше любого ликера.