Он собрал её длинные волосы, приподнял их и ловко соорудил небрежный узел на затылке.

– А Тони будет в черном? Ему идет черный цвет, – проговорила Илона, и голос её при упоминании об Энтони заметно смягчился.

Она с ревностью взглянула на Кэтрин. Как будто та отняла у неё заветную мечту. Мечту женить на нем свою собственную дочь?

Кэтти вспомнила слова тётушки о том, что любая девушка в радиусе нескольких сотен миль отдаст все лишь бы занять её место. Какая досада! Ведь она сама готова лишиться последнего, лишь бы только вернуть всё назад. Она бы умерила свою гордость, молила его о прощении на глазах у изумленной публики, валялась бы в ногах. Зная теперь, что один единственный миг позора будет стоить целой жизни. Жизни рядом с самым богатым подонком в Испании…

Он стоял, облокотившись о капот своего кабриолета. Когда другие меняли шины, делали тюнинг, в надежде что-то улучшить, он менял авто целиком. И поступал так не только с машинами. В его жизни ничто не задерживалось подолгу! Это касалось домов, друзей и женщин. Насытившись, он перелистывал страницу, не надеясь отыскать что-то лучшее, а просто так, по привычке. Старые связи постепенно забывались, терялись в потоке новых знакомств. Красивые женщины затмевали друг друга, машины покоряли количеством лошадей, а парни из новой компании смотрели в глаза так преданно, будто знали его тысячу лет.

Кто-то скажет – вот это жизнь! Любое желание, как в сказке, исполняется, стоит лишь захотеть. Но, оказавшись на пороге тридцатилетия, Энтони вдруг понял, насколько она ему опостылела. «Зажрался», – сказал бы отец. И в этих словах была правда! Ибо теперь ему все чаще хотелось закрыться в своем фешенебельном доме, отключить телефон, и выгрести из ящика весь чертов «допинг». Возможно, именно так выглядит кризис среднего возраста?

«Не рановато ли», – думал сам Энтони. И уже помышлял о том, чтобы бросить все и уехать в другую страну. Пусть даже на север, на родину матери, куда-то очень далеко и надолго. Как вдруг! Судьба, точно предвидя его опрометчивый шаг, подкинула новую искру… Её звали Кэтрин. Обычная девочка, официантка в одном из многочисленных ресторанов домашней кухни, так любимых туристами. Интересно, пройди она мимо на улице, он бы заметил её? Наверняка! Невзирая на всю свою неприметность, девчонка бросалась в глаза.

Волосы цвета каштана, сплетенные в толстую косу, кожа с легкой рыжинкой, и огромные глаза. Две «черных дыры», в которые он угодил практически сразу. Он думал о ней непрерывно! И даже имея Лозанну в её аппетитную задницу, фантазировал о дерзкой официантке. Каждый раз у него был стояк, стоило вспомнить её маленький ротик. И представить, как он затолкает в него свой член. И почему эта мелкая сучка заводила его сильнее, чем все шлюхи, вместе взятые? Возможно, потому, что она посмела ему нагрубить? Опозорить перед друзьями. Сама не зная, как сильно рискует! Ведь Энтони Торрес обид не прощает. Он дал ей шанс извиниться, отработать, загладить вину. Она его упустила.

При воспоминании об инциденте в машине, плоть в штанах опять шевельнулась. Ладони сжались по инерции, как в тот момент, когда он сжимал её груди. Такие упругие… Девчонка сопротивлялась. Она вертелась под ним, распаляя! Он вспомнил запах её волос, нежную кожу на шее, где он оставил на память засос.

– Прошу вас, не надо, – шептала она сквозь слёзы. Он не слышал её, воспринимая эти мольбы, как призыв к действию. Им завладело такое желание! Он не помнил себя таким со времен пылкой юности. Когда каждый новый опыт открывал бескрайние горизонты. Он задрал её платье и вцепился в кусочек материи, отделявший его от намеченной цели.

– Умоляю, не надо! Я еще никогда…, – пробормотала она, тщетно силясь его оттолкнуть. Куда там! Он мог бы скрутить её в узел, распять, как тряпичную куклу. Он не слышал её, продолжал избавлять от одежды. Треснул шов на льняном сарафане, разлетелись жемчужные пуговки. Он рычал, до боли сжимая в ладони одну из тугих ягодиц. Он не слышал её до тех пор, пока сквозь затравленный похотью сумрак не сумел различить одно слово.

– Я девственница, – прошептала она и обмякла под ним, как будто смирившись с неизбежным. А может быть, просто устала бороться?

Он отстранился, взглянул на неё сверху вниз. Мягкий свет фонаря отражался в огромных глазах. Полных слёз.

– Целка? – глядя в них, уточнил Энтони. Девчонка порывисто закивала, запахнула бортики платья. Она дрожала, тряслась, как осиновый лист. Он мог бы послать к чёрту все доводы разума. И прямо там, в машине, «распечатать» её. Она текла, так сильно, что даже сквозь ткань он пальцами чувствовал этот сок. О, как же ему хотелось запачкать свой член её кровью!

Возможно, в тот самый миг его посетила идея. Идея сделать её… своей! Не на один лишь раз. Целиком. Навсегда! И трахать когда угодно. Растягивать узкие дырочки, не опробованные никем, кроме него. Заполнять до краёв своей спермой… Он научит её быть послушной! Научит стоять на коленях.

В серьезность его намерений никто не поверил. И даже отец рассмеялся, узнав, что избранницей стала «девчонка без рода и племени». Но Энтони был непреклонен! «Кэтрин Торрес», – мстительно думал он, – «Ты будешь носить мою фамилию, как фирменное клеймо».

Тони сплюнул на землю, смял гильзу и встряхнул головой, приводя себя в чувство. Вокруг сгущался теплый сумрак, пропитанный солью и ароматом жасмина. Кусты которого ровным строем повторяли мощеную плиткой дорожку к поместью отца. Впереди, словно царский чертог, высился трехэтажный особняк. Элегантное строение эпохи модернизма, он и сам был точно памятник архитектуры. С фигурными балюстрадами и резными карнизами. Всяк, угодивший сюда, сию же секунду проникался духом старины, отточенной умелой рукой скульптора.

Изнутри здание выглядело куда менее пафосно. Увитая плющом беседка под сводами просторной балюстрады, облагороженный сад с фонтаном и сказочной бугенвиллеей. Дом словно раздваивался, оставляя в тени деревьев свою миниатюрную копию, где обитала прислуга. Но даже их скромная обитель вполне бы сгодилась на роль гостиницы класса VIP. Не говоря о главном здании, с его не в меру изысканным интерьером. Где все, вплоть до салфетницы на обеденном столе, являлось предметом искусства.

В этом доме Тони провел своё детство. Он казался ему самым лучшим. И был таковым! До тех пор, пока здесь жила его мать. В новой жизни отца не осталось ни капли того тепла, которым исполнен был каждый угол. И теперь их дом, как холодный безжизненный остов, обращенный пустыми глазницами к морю, неторопливо умирал. У отца было много женщин с тех пор! Представительницы богемных профессий и низших слоев, красотки и простушки. Они появлялись и исчезали, мелькали, как будто деревья в боковом стекле автомобиля. В глубине души отец, вероятно, скорбел! И по сей день, даже спустя много лет, не решался начать все с нуля.

Мать глядела на них с полотна на стене, с фотографий в гостиной. Он любил её до сих пор! Как любят не столько самого человека, ушедшего из жизни слишком рано, сколько память о нем, и о том, что могло бы случиться, останься он жив. Она умерла во время родов. И ни деньги, ни светила медицины не сумели этого изменить.

Майк, младший сын, рожденный спустя семь лет после Энтони, служил немым укором. Конечно, он и сам был жертвой обстоятельств! И, в отличие от брата, не познал материнской любви. Но отец своим равнодушием как будто винил его в смерти Марии. Майкл вырос угрюмым и замкнутым. Пожелал стать врачом. Докторов в их семье отродясь не видали! Можно было только гадать, чем объяснялся подобный выбор профессии…

Энтони взбежал по лестнице вверх, минуя подлинник одного из русских сюрреалистов, пишущих в стиле Дали. Прошелся по коридору, босыми ногами считая квадратики мраморной плитки. Из всех многочисленных комнат жилой оставалась одна. Отец обитал в кабинете. Там он работал, ел и даже ночевал. Куда логичнее было избавиться от поместья, которое причиняло ему столько боли. Купить небольшую, уютную виллу в провинции. Но даже мысль о том, чтобы продать его, вызывала шквал негативных эмоций.