И вот он прочитал ваш текст (что само по себе уже может стать причиной обморока у того, кто считает писательство лишь своим небольшим хобби) и написал: «Отличный рассказ! Это Вы написали? А ещё есть?» Тут вы, конечно, уже наверняка в обморок упали от такой неожиданности, потом очухались кое-как, перепроверили три раза, что это действительно условный Лукьяненко или, например, Пелевин, а не очередной фейк, убедились в том, что да, именно он, и полезли в тот самый «стол», в котором пылью покрываются другие результаты вашего творчества. Вы опубликовали ещё. И ему снова понравилось. А потом ещё и ещё. А потом он мотивировал вас выпустить сборник и даже прорекламировал его среди своих подписчиков.

Проходит время, ваше издательство хочет печатать дополнительный тираж во сколько-то там тысяч, так как первый довольно неплохо раскупили, и предлагает устроить несколько встреч с читателями, хотя бы в самых крупных городах. И спустя пару месяцев вы сидите в каком-нибудь кафе и ставите автографы на своих книгах, а сами думаете: «Что, мать вашу, вообще происходит? Как такое вообще возможно? Это же не тексты, а полное дерьмо. У меня вообще не получилось реализовать там те идеи, которые я хотел изначально. Наверное, они все просто пока этого не понимают. Видимо, все просто клюнули на рекомендацию того известного писателя, и я выехал на его популярности. Они не знают, что я к писательству не имею вообще никакого отношения. У меня даже по русскому языку и литературе всегда тройки были. Да и то потому, что директор школы сказала вытягивать всех, но чтобы никаких двоек в статистике школы. Да за меня ошибки в текстах проверяет мама, прежде чем я отправляю их корректору, чтобы уж совсем не позориться. Вот узнают они всё это и тогда сразу снимут меня с книжных полок. Ещё и штраф какой-нибудь от издательства влетит за обман. И так мне и надо будет. Потому что я же не писатель – я всего лишь …» (тут подставить любую свою профессию, я на момент получения первых хвалебных отзывов о своих рассказах был директором по продажам). И даже если ваши книги будут расходиться миллионными тиражами и переводиться на десятки других языков – чувство того, что произошла какая-то ошибка, вас, скорее всего, не оставит. Вы так и будете продолжать бояться, что скоро вас с позором раскроют.

Человек может обладать превосходным уровнем знаний и навыков в какой-либо области. Или же просто обладать незаурядным талантом, иметь уникальный опыт на стыке нескольких отраслей и профессий. Может быть объективно лучше, чем большинство других из его сферы. Но это не будет иметь никакого значения для него самого. Ему всё равно будет казаться, что он почти ничего не знает и не умеет, а то, что он всё же знает и умеет – так это банальщина, про неё на каждом втором профильном сайте написано. Вот другие (всегда будут какие-то «другие», которые находятся в его поле зрения в этой же сфере, об этом ещё поговорим далее) – они-то специалисты, талантище, профи и так далее. А я – случайно как-то так вышло.

Проблема человека, у которого в голове подобные мысли, в том, что, скорее всего, он очень сильно ошибается. Не печатают миллионными тиражами того, кто писать не умеет. Даже тысячными не особо печатают.

Почти каждый день во время работы над этой книгой я сталкиваюсь с тем же самым чувством «самозванца». Вместо того чтобы сесть и писать текст, я погружаюсь в размышления о том, что ничего не знаю и кому мои слова вообще могут быть интересны? Если попытаться оценить уровень уверенности в себе по десятибалльной шкале, то он будет колебаться примерно на уровне от двух до восьми. Но каждый раз я говорю сам себе, что это чувство абсолютно нормально и именно так и должно быть. И так и будет продолжаться дальше. Даже когда книга будет закончена и уйдёт в печать – я буду видеть множество мест, в которых она будет казаться мне неидеальной и даже плохой. И признаваться в этих ощущениях весьма непросто. Как будто такое признание может окончательно убедить вас в моей некомпетентности. Но признаваться надо. Чтобы другие понимали, что они не одни в подобной ситуации и я сам чувствую всё то, о чём тут рассказываю.

Однако было время, когда я действительно ещё очень мало знал о данной проблеме. В тот момент мне объективно даже не стоило задумываться о написании книги, так как я бы выступил в роли настоящего самозванца. Но не получив эти знания, не обладая ими, подобную книгу написать и невозможно.

Если вспоминать прошлое и смотреть на свои достижения, то можно заметить, что работает это каждый раз примерно одинаково. Я начинаю что-то новое для себя, потому что оно мне интересно. Смотрю при этом на мастеров своего дела в данном направлении, невольно сравниваю себя с ними и разочаровываюсь в себе. Спустя какое-то время, если я всё же не бросил этим заниматься и продолжаю развиваться, получать новые знания и опыт, я замечаю, что ориентиры у меня тоже поменялись. Те люди, которыми я восхищался ранее, уже не представляют для меня интереса, так как я приблизился к их уровню или даже обогнал их. Но легче мне от этого совсем не становится, так как на горизонте видны новые недостижимые тяжеловесы, с которыми мне ещё совсем не по силам тягаться. И этой гонке за каким-то идеалом, вероятно, нет конца.

Немного об истории обнаружения этого феномена и о различных исследованиях. Подобная теория не так важна, когда речь идёт о практических способах работы с синдромом самозванца, но совсем не уделять внимание этому вопросу нельзя, ведь любая практика должна опираться на теорию и исследования.

Впервые о подобном феномене упоминает Ирвин Ялом в своей книге «Теория и практика групповой психотерапии», вышедшей в 1970 году. Участников множества групп он просил анонимно написать на листе бумаги свой главный секрет. Какую-то информацию, рассказывать о которой им абсолютно не хотелось бы в группе. Ялом заметил, что чаще всего в этих записях встречалось «глубокое убеждение в своей неадекватности, – ощущение того, что если бы другие знали автора секрета по-настоящему, то им открылись бы его некомпетентность и интеллектуальная несостоятельность». И речь идёт не о пациентах групповой терапии, а об исследовательских группах с вменяемыми людьми. К сожалению, тогда он не стал углубляться в это открытие, и только спустя восемь лет оно получило своё развитие.

Жизнь самого термина «синдром самозванца» или «феномен самозванца» и его распространение начались со статьи в журнале Psychoterapy: Theory, Research and Practice, появившейся на свет осенью 1978 года. В этой статье, которая называется «Феномен самозванца у женщин с высокими достижениями», Паулина Клэнс и Сьюзан Аймс описали свой опыт наблюдения более чем за 150-ю женщинами в возрасте от 20 до 45 лет, которые достигли успеха в учёбе или карьере, имели хорошие результаты профессиональных тестов и признание коллег, но при этом ощущали себя обманщицами. Эти женщины жили, испытывая постоянный страх разоблачения и последующего разрушения их карьеры. Вместо внутреннего чувства успеха они жили с уверенностью в ошибке окружающих и переоценке их умственных способностей. Любые доказательства, которые говорили в пользу их способностей, отрицались ими множеством различных способов.

Клэнс и Аймс описали этот синдром как «внутреннее ощущение интеллектуальной фальшивости» у людей, не способных принять свой успех. Это ощущение приводило к низкой уверенности, тревоге и даже могло перейти из рабочей сферы в чувство неполноценности в семейной жизни.

Дальнейшие исследования этого феномена Паулиной Клэнс стали основой для её книги «Феномен самозванки: преодолевая страх, сопутствующий успеху», которая вышла в 1985 году.

Изначальное предположение, что данный феномен больше присущ женщинам, чем мужчинам, было вполне разумным в то время. Ещё совсем недавно для женщин была уготована только одна участь, практически без права выбора, – дом и воспитание детей. Но военные конфликты, последующее восстановление экономики и связанные с этим перемены на рынке труда привели к изменению ситуации. Мужчины сначала массово уходили на фронт, и женщинам приходилось занимать рабочие места, а затем вернувшуюся с войны мужскую часть населения необходимо было снова обеспечить работой, что привело к увольнению женщин. Снова создавался социально одобряемый образ женщины-домохозяйки и хранительницы очага, но многие из них уже ощутили преимущества самостоятельности и возможности зарабатывать.