Чонгук очерчивает комнату шагами, блуждая туда-сюда перед двумя детективами. Намджун стоит немного поодаль, но слушает так же внимательно, как и коллеги, всасывая в себя поступающую информацию.
— Далее убийца действовал следующим образом: с помощью шприца, в котором заранее был заготовлен раствор тимола, он вонзил его в артерию, пуская вещество по всему её организму. Он заставил её испытывать тяжёлые муки, чувствовать адскую ломящую боль в мышцах, словно её переезжает бульдозер несколько раз подряд. Вероятно, это очень забавляло его. Он душил её, да, но смерть произошла от остановки сердца. Всё происходило в течение десяти минут.
— Это очень похоже на…
— Да, — Чонгук кивает. — Похоже на дело пятнадцатилетней давности. Серийные убийства четырёх девушек с помощью медицинских препаратов.
— Мы пока зафиксировали только три случая нападения такого плана.
— Значит, нас ждёт ещё одно. Этот тип явно фанатеет от работ «Хирурга», — Чон криво усмехается, закусывая щёку изнутри.
Этот убийца прославился едва ли не на весь мир своими садистскими способами убивать молодых женщин с помощью различных веществ и препаратов в течение не более десяти минут. Чон Джихёк — врач, получивший звание лучшего работника, незаменимого коллеги и самого лучшего отца.
— Как-то быстро ты всё это разнюхал. Каким образом? — Хосок недоверчиво щурится, зачёсывая назад тёмные волосы. — Знаком лично с «Хирургом»?
Чонгук ухмыляется, с вызовом смотря в его глаза и подходя ближе. Он хлопает мужчину по крепкому плечу и говорит вполголоса:
— Он мне как отец.
На сегодня с парня хватит разных расследований и убийств — его ждёт горячий ужин и любимый домашний питомец, который, вероятно, от скуки перегрыз все провода в доме.
◎ ◍ ◎
Короткие цоканья коготков по полу — чёрное облако летит по паркету, слетев по последним ступеням лестницы на первый этаж. Даже врезавшись по пути в стул, пёс не перестаёт бежать к хозяину, узнав о его возвращении по щелчку дверного замка. Резвый скотч-терьер, подметая шикарной чёрной гривой пол, вьётся у ног Чонгука, пока парень тщетно пытается его поймать.
Работа Гука позволяет ему иметь хорошие апартаменты: квартира в стиле модерн на предпоследнем, девятом этаже, с доступом на дополнительный верхний этаж. Широкие окна в пол, качественная мебель кофейных и молочных оттенков, где-то изредка мелькает чёрный и голубой.
— Хван, Хван-и, — с любовью зовёт питомца Гук, садясь на корточки и протягивая к нему руку. Но пёс только кусает за палец, игриво и непослушно убегает, когда мужчина говорит ему сидеть. Он наблюдает из-под стола за тем, как хозяин привычно закатывает глаза, и подбегает к автоматической миске с кормом и небольшой ёмкостью над ней. Каждые шесть часов миска наполняется заново. Но сейчас контейнер совсем опустел. — Так вот для чего я тебе нужен. А я думал, ты меня любишь, — пёс как бы согласно гавкает в ответ. Чонгук усмехается и сыплет внутрь корм, добавляет к нему витамины, которые прописал ветеринар на последнем осмотре.
Сам же Чонгук отрывает где-то в кухонных шкафах упаковку классического рамёна, так как в холодильнике у него давно мышь повесилась. Ел всегда он на работе, потому что практически ночевал в агентстве и постоянно куда-то ехал, что-то разбирал. Так же он обнаруживает в залежах полуфабрикатов упаковку токпокки. Это вряд ли можно назвать полноценным здоровым ужином, но особо крутить носом ему возможности не представляется.
На телефон приходит сообщение с птичьим свистом, и ему приходится отложить всё и отвлечься на сообщение. Она от сестрёнки.
«Позвони маме. Я прекрасно знаю, что ты забыл об этом. И не ешь слишком много магазинной химии :)»
Чон закатывает глаза, растягивая губы в улыбке. Дженни слишком хорошо знает его, за всю совместную жизнь прощупала его полностью, и теперь от неё ничего не скроешь. Даже находясь далеко, она прекрасно знает, что делает её старший брат. Чон ставит на плиту кастрюлю с водой и, так и быть, набирает номер матери. Он плюхается на горчичный диван и нащупывает рукой пульт, включает новостной канал, на котором ведётся повтор дневной трансляции с репортажем от Чон Дженни.
— Алло, — слышится глубокий женский голос с конца трубки.
— Привет, мам.
— Неужели сынок решил позвонить мне? Не хочешь напомнить, когда мы общались с тобой в последний раз? Ты всё ещё…
Чонгук отводит смартфон от своего уха, и теперь слова становятся неразборчивым шумом. К трубке он припадает тогда, когда слышит абсолютную тишину.
— Дженни просила набрать тебя.
— Я и не удивлена, — женщина улыбается. — Я скучаю ведь, Гук-и. Мы не виделись уже полгода… Решено! Завтра семейный ужин у меня дома, и это не обсуждается. Нам стоит всем собраться и обсудить то, что произошло за всё это время. Я уверена, каждому есть что рассказать.
— Господи, мам, — сипло выдыхает Чонгук, давя на глаза и шмыгая носом. Да, они действительно не виделись полгода. Целых шесть месяцев Чону удалось прожить, не слушая песни о том, что работа криминалиста сведёт его в могилу, или, на худой конец, в палату по соседству с его папашей. Но, кажется, завтра ему сварят мозги.
Чонгук кладёт трубку и поднимается на ноги, закидывает в кипящую воду лапшу и токпокки, добавляет соус и помешивает. Краем уха он слушает репортаж с места преступления и даже иногда поглядывает на экран телевизора. Дженни в том же платье с корсетом, с теми же украшениями, в которых приехала на встречу с братом. Но с микрофоном в руках, с серьёзным выражением лица на фоне снующих офицеров она выглядит совсем по-другому.
Чонгук ужинает в тишине, наблюдая за тем, как янтарные лучи солнца окрашивают паркет, просачиваясь через высокие окна. Он принимает холодный душ, слегка сушит волосы и собирает их в небрежный хвост, сопровождая все свои действия взглядом в зеркало. Редкие капли, оставшиеся на шее, медленно стекают к ключицам и остаются во впадинах. Благодаря очень подвижному образу жизни Чонгук смело может похвастаться подтянутой формой своего тела. Он наносит на лицо ночной крем и выходит из душа, натянув на влажное тело безразмерную футболку.
На улице стремительно темнеет, часы, тикающие в тишине комнаты, тонко намекают на то, что пора спать. В комнате Чонгука плотно завешаны бордовые шторы, только над изголовью кровати находится небольшое дугообразное окно с разноцветной мозаикой, в которой каждый сможет увидеть что-то своё. В неё Чон со своим больным воображением особенно не вглядывается. На рабочем столе лежат справочники и книги, местами расклеены стикеры с напоминаниями и какими-то важными записями о делах. Он включает настольную лампу и направляет её в противоположную сторону от кровати — спать в полной темноте он не любит.
Мягкая постель пружинит, когда Чон падает на неё. Тут же к нему запрыгивает и Хван, располагаясь под рукой. Он рычит грозно, когда Чонгук пытается его погладить, и облизывает нос, сверля взглядом хозяина.
— Ну лежи, мой социопат… Спокойной ночи.
◎ ◍ ◎
Тусклый свет из маленьких окон с прутьями разрезает плотный серый воздух, освещает щели между каменными плитами. В центре комнаты клетка, совсем как у диких зверей: толстые трубы тянутся от пола до потолка, сдерживая за собой психопата. Жёсткая железная койка держит на себе мужчину пятидесяти лет, длинные седые волосы спадают на лицо, путаются с мощной бородой.
В углу сидит парень, совсем молодой, студент, только вошедший во вкус университетской жизни. Чёрные густые волосы торчат в разные стороны, круглые глаза смотрят куда-то перед собой, ещё не потеряв полностью своё детское очарование.
— Чего молчишь, Гук-и? Ты не заходил две недели. Стряслось что-то?
Чонгук поднимает взгляд на своего отца. Он до сих пор, спустя девять лет, никак не может провести параллель между любимым папой и зверским убийцей. Мужчина улыбается так нежно и любяще, что иногда Чон думает над тем, что это всё, возможно, просто какая-то глупая ошибка.
— Знаешь, я решил, что буду работать в NIA, — говорит парнишка уверенно, без запинок. Словно репетировал эти слова долго и тщательно. Мужчина долго смотрит и пытается поверить тому, что слышат его уши.
