— Я так хочу лечь и отдохнуть… Если ты хочешь что-то приготовить, то готовь. Я просто посижу с тобой на кухне или, если не выдержу, то пойду лягу в комнате, — стараясь выглядеть как можно более несчастно, пробубнил Ёнджун и положил голову другу на плечо. Он лишь понимающе вздохнул и утвердительно промычал. Через какое-то время телефон завибрировал, громкий звук пришедшего сообщения сопроводился продолжительной музыкой, отчего Ёнджун зажмурился и попросил выключить.
— Прости, я не могу его выключить, иначе не услышу, — добавив в голос каплю сочувствия, младший прочёл сообщение от папы. — Он ждёт нас у выезда! Пошли-пошли!
Все ребята попрощались с ними в гостиной, так что их никто не провожал и не задерживал, к тому же завтра они снова все встретятся и, вероятно, даже напьются… Ёнджун надел чёрную дутую куртку до бёдер, достав её предварительно из чемодана и решив, что в пальто в машине будет неудобно, а Гю замотался в пуховик, полутораметровый шарф и шапку, выглядя, как ниндзя — одни его глаза сверкали в темноте. Ёнджун же свой шарф элегантно надел на голову и прикрыл шею, надел перчатки.
Они уже вышли на улицу, где мороз щипал щёки, как их остановили стоящие неподалёку мракоборцы, вышедшие покурить. Среди них был тот самый, кого они видели в библиотеке. Ёнджун, к сожалению, видел его в совершенно другом месте и сейчас максимально старался скрыть раздражение. Особенно когда он стал приближаться к ним, отбросив сигарету на землю. Она заискрилась и исчезла.
— Куда мы идём и что проносим? — гаркнул грубо он, наклоняясь и заглядывая в лица студентов так, словно они ничего не стоили. Ёнджун ступил назад чисто рефлекторно, он не мог терпеть этот взгляд, он был настолько холодным и убийственным, что тело пробирал холод. Субин и Дабин разные. Пускай они похожи в своём поведении, но взгляд у младшего был яростно-запуганный, а у старшего сплошной агрессивно-доминантный. Было видно, что если он захочет — вся академия встанет ровно по струнке.
Бомгю, увидев на периферии, что друг испуганно отступил, храбро стукнул ботинком по ступени, на которой стоял.
— Меня папа ждёт, мы можем пройти? С каких пор мракоборцы прикапываются к ученикам? Ваша работа — расследовать дело, а не прокуривать лёгкие на морозе! — благо, его лица не было видно, это давало ему большее преимущество, ведь его не запомнят и не убьют в понедельник.
— Смотри, чтоб тебе язык не отрезали, щенок, — прошипел он, с ненавистью бросив взгляд на второго дружка. Этого гада он помнил. Шлялся рядом с его младшим братом, как Мать Тереза. — Сумки открыли. Будем проверять. И если я хоть что-то найду…
— Могу я поинтересоваться, что здесь происходит? — прервал его мужчина в чёрной куртке, шапке и шарфом, рот и нос закрыты маской — так теплее. Руки его были в карманах, поза вполне расслабленная, как и взгляд. Бомгю от его появления стало гораздо спокойнее, он улыбнулся.
— А ты ещё кто? Здесь проходит проверка, эти оборванцы могут выносить из академии что-то запрещённое. Например, специальную литературу, зелья, может, они стащили что-то из кабинетов преподавателей? Директора? — он решил повышать планку до победного, чтобы убедить в правильности своих действий какого-то незнакомца в маске.
— Надо же, мой сын нарушает правила? Ай-яй-яй, — покачал он головой и поднялся медленно по ступенькам, равняясь с мракоборцем. — Будем знакомы, я Чхве Доун, отец этого юноши и по совместительству судья. А вы, должно быть, Чхве Дабин? В министерстве о вашей дерзости и некомпетентности ходят не слухи, а целые многосерийные тома.
Дабин захлебнулся от, как он посчитал, наглости этого ублюдка. Судья… Врезать хотелось прямо ему в лицо, но он понимал, что волшебники должностью выше отвинтят ему голову за такое. Он услышал оклик коллег позади и, раздражённо ухнув, удалился. Бомгю с радостью обнял папу, напрыгнув на него, а Ёнджун чуть расслабился, но всё ещё поглядывал в сторону курящих.
— Ты должен был прийти ещё раньше, видел же, что к нам придираются, — наигранно надулся Гю, протягивая отцу свою сумку, в которой и хранились запретные материалы. Отцу он ещё ничего об этом не говорил, но он обязательно обо всём скажет дома, когда повернуть назад уже будет нельзя.
— Здравствуйте, дядя Чхве, — поздоровался поклоном Ёнджун, и мужчина приветливо похлопал его по плечу.
— Как у вас дела в школе? Расскажите, что тут происходило? Я был в министерстве, но там всякие недомолвки, слухи непонятные ходят. Кто-то говорит, что вас закроют, хоть и есть ма-аленький шанс выйти на учёбу в понедельник. Из-за чего — не знаю. Звонил я директору, передавал не волноваться.
— Мне бы позвонил, там такое произошло!
Ёнджун бы посоветовал ему молчать, но он знал, что если сейчас он и промолчит, то потом всё равно ляпнет между строк и никакой тайны не будет. Так что пусть хоть всю подноготную рассказывает.
Сев в автомобиль, Ён устроился поудобнее, так как ехать было где-то с сорок минут, закрыл глаза и стал слушать разговор. Бомгю дал добро закинуть на него ноги, так что танцор в тепле задремал, убаюканный летающей кией.
⟡ ⟡ ⟡
Кай проспал весь день.
Магия в нём бушевала, словно океан в шторм, но вот для него никто штормовое предупреждение не озвучил. Сердце болезненно раскачивало кровь, внутри него магия словно превратилась в ледяную морскую воду, заполнив всё тело. Говорят, что тело человека почти полностью состояло из воды — Каю казалось, что это действительно правда. Магия стала ощутима. Но к середине дня шторм успокоился, и на него вдруг накатила невероятная усталость, словно бы он не спал трое суток. Он не хотел терять связь с миром, но сознание само отключалось. Даже когда он пытался держаться, мир перед глазами плыл, сливался, кровать шла ходуном. Не суждено ему было бодрствовать.
Он проснулся только к вечеру и был жутко разбит, словно бы его утянуло порт-ключом и сжимало под давлением всё то время, что он спал. Тошнило, спазмы подкатывали к горлу, голова болела, как от ударов, бил озноб, словно от запущенного жара. Какова его температура? Сорок? Ощущалось так, словно он покрылся огнём посреди заледеневшего пустыря. Либо покрылся льдом среди адовых котлов. А может, он находился на перепутье?
На рабочем столе, что стоял вместо прикроватной тумбы, стоял поднос с чашкой чая, ложка мелко и ритмично кружилась, создавая звон, похожий на настоящую мелодию. Зачарованная. Рядом стояла плошка с творожным печеньем. Кай отвернул голову, чувствуя, как от вида еды его желудок выкручивался, болезненно сжимался и давил на пищевод. Во рту стало кисло.
Запахи обострились — организм реагировал против его воли. Он снова взглянул на поднос и совсем немного приподнялся на локтях, смотря на подозрительно глубокую тарелку, что стояла чуть дальше. От неё исходил пар. Заклинание стазиса, это точно. Кай недоверчиво присматривался к тарелке и вдыхал запахи еды. Что это? Стало тревожно от неизвестности. Он не знал этого сочетания. Интерес стал сильнее боли и тошноты, он медленно сел, превозмогая звон в ушах, встал с опорой на стол. Наклонился над едой, чувствуя, как мог в любой момент упасть.
Это был суп. Мутный зеленоватый бульон, картофель, водоросли, красноватые дугообразные… креветки… Кай шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. Это шутка? Очень смешная, безмозглый наивный староста. Ему хотелось ударить по столу, швырнуть поднос на пол, снова разнести комнату, но он не мог. Просто не мог. Ноги слабо держали. Магия мстила ему за всё. Под тарелкой лежал квадратный жёлтый стикер с надписью. Вытянув его, Кай пробежался взглядом по строкам:
«Этот суп приготовил я. Я не добавлял соли и острых специй, по правде говоря, я вообще специи не добавлял. Я знаю, что ты сидишь на диете, поэтому сделал всё максимально безопасно. Узнал у кухни, что у тебя нет на это аллергии. Если не захочешь есть это, то в буфетнице есть твой ужин от поваров. Диетический. Выздоравливай. Хисын».
Кай смял листок в руке и выронил его на стол, однако послание вновь развернулось, как новенькое, и теперь лежало и мозолило глаза. Он посмотрел в сторону стола у правой стены, где обычно он держал постный хлеб и «гостинцы» от родителей. Там был привычный ему суп с чечевицей и пиала риса. Столовые приборы были и тут, и там.
