– Спасибо! – прошептала Сонечка, разжав руки.

Юля кивнула, просто потому, что попробуй она ответить, и слезы брызнули бы. А Сонечка подхватила сумку, вышла из палаты, оставив Юлю одну.

– Ты спасла ее, – заметил тихий старушечий голос с подоконника.

Юля оглянулась. Дрёма сидела, свесив ножки в войлочных ботиночках, и ловко перебирала спицами.

– Да-да, всё знаю, – закивала старушка. – Ей в кошмарах снилось, как она умирает. А сегодня чистенькая проснулась.

– Я что-то почувствовала, – пробормотала Юля, сама не понимая, отчего дрожит и еле на ногах стоит. Опору бы, опору. – Только что…

– Да-да, – повторила Дрёма. – Хоть и колдунья, да малехонька еще, чтоб самой смерть отпугнуть. А ты не подвела, вытащила, отвадила от нее черную гадину.

– Так она… – Юля прижала ладонь к груди, будто там еще тлело Сонечкино колдовство.

– Тебе ли дивиться? – хмыкнула Дрёма. – Подрастет, окрепнет, глядишь, и отплатит тебе добром.

Юля растерянно смотрела на незаметно упавшего с сумки слона. Дрёма права – ей ли не верить в волшебство? И все же, когда оно здесь, так близко, встает радугой посреди комнаты, дует в лицо теплым лавандовым ветром…

– Поэтому она меня помнит, да? – спросила Юля, поднимая глаза на Дрёму.

Но старушка уже исчезла. Подоконник опустел, и лишь крохотный полосатый шарф зацепился за трещинку.

Распахнулась дверь – в палату заглянула заведующая.

– Эй! Вот ты где! – всплеснула она руками. – Зайди-ка в ординаторскую.

Юля послушно поплелась следом. Неужто решили уволить? А может, заметили, что она Сонечке что-то подлила из странной на вид фляги?

По ординаторской гулял сквозняк, но в воздухе витал запах пота, как будто здесь недавно проводили совещание. Юля зашла, обернулась к заведующей, и тут грянуло:

– С днем рождения!

Юля обескураженно смотрела на коллег, которые хлопали, смеялись, говорили поздравления, но не слышала их. Вперед выдвинулся хирург-от-бога, улыбнулся так, что сердце обвила шелковая ленточка, протянул жухловатый букет.

– Вы с нами уже целых десять лет! – провозгласила заведующая. – Какая самоотверженность, какая преданность нашему нелегкому делу!

Юля плакала. Пожалел ее? Не простил, что отказалась? Наказал или благословил?

Все смотрели на Юлины слезы и думали – от счастья.

…а ведь когда-то ей хотелось, чтобы все было совсем по-другому.

Дверь за Юлей закрылась с пыльным хлопком. Убаюканный кот встрепенулся, вытянул вперед лапы, растопырив когтистые пальцы. Марго подвела черту под записями в блокноте и уставилась на пустое кресло, будто по-прежнему видела в нем одинокую, всеми забытую девушку, которой выпал шанс начать все заново.

– Еще кофе? – учтиво поинтересовался бармен.

– Как ты думаешь, – спросила его в ответ Марго, – она хотела бы все вернуть обратно?

Бармен посмотрел на нее сквозь отполированный бокал.

– Зачем? – равнодушно спросил он. – Теперь она будет как все. Так ведь проще.

Марго подошла к патефону, перевернула пластинку. Медленно, через сопротивление завела пружину. Такой, как все… Такой, как все, конечно, проще. Ни ответственности, ни мук выбора. Быть маленьким, незаметным, жить тихо и умереть с чистой совестью.

Печальная участь, одним словом.

– Вам жаль ее? – спросил бармен, чем немало удивил Марго: казалось, что ему не свойственно сочувствие.

«А ведь он недалеко ушел, – подумалось Марго. – Известно ли ему, как и зачем он оказался здесь? Или он точно так же живет, не подозревая, не страдая от беспомощности, принимая жизнь как должное?»

– Еще кофе, пожалуйста, – попросила Марго.

Дверь в подвал распахнулась как от удара, впустив смуглую девушку, знавшую свою красоту достаточно, чтобы уметь с ней обращаться. Морского цвета глаза сверкнули при виде камеры и застывшего в восхищении бармена.

– Так, журналюга, значит, – сразу ощетинилась посетительница. – Ну уж фигушки. Бесплатно только кошки мяучат.

– Присядь. – Марго невозмутимо указала на кресло. – Обсудим цену.

Девушка, поколебавшись, все же уступила. Музыка плавно текла сквозь нее, обнимая, успокаивая, маня на свою сторону.

– Ну и местечко, – пожаловалась гостья, опустившись в кресло. – Как через машину времени прошла, честное слово.

– В каком-то смысле так и есть, – улыбнулась ей Марго. – А ты хотела бы вернуться в прошлое?

Девушка непроизвольно спрятала руки между колен и поежилась. Будь ее воля, она, конечно, ушла бы немедленно, но музыка держала цепко, не вырвешься, даже если умеешь и знаешь побольше других.

– Хотела бы, – поняла Марго. – Тебе есть что исправить в прошлом. Как твое имя?

– Аниса, – призналась гостья. – Что вам от меня надо?

– Историю из прошлого.

– А вы сыщик, что ли?

Марго как бы мимоходом закатала рукава. Перламутровые руны налились красным и теперь полыхали закатным огнем.

Аниса побледнела, словно услышала необратимый диагноз. Голубые в зелень глаза забегали, губы сжались в упрямую дугу.

– Отпустите меня, – попросила она.

– Я ничего тебе не сделаю, – успокоила Марго. – По крайней мере, не сейчас.

Кот спрыгнул со стойки и беспардонно разлегся на коленях Анисы. Она невольно опустила ладонь ему на голову и кивнула сдаваясь.

Патефон сам собой зазвучал тише.

Аниса сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и даже не старалась сделать вид, что слушает клиентов – двоих родителей. Мать говорила много и сбивчиво, отец больше молчал. Аниса придирчиво изучала пальчики на своих ногах.

– Мы плохо спим, Аниса Дамировна. Нам посоветовали к вам обратиться. Месяца два назад началось. Данечка так похудел за это время. Вы, говорят, можете помочь. Скажите, а сколько ваши услуги будут стоить? Мы у невролога были, он нам препаратов выписал попринимать и направление в санаторий дал, но у нас сейчас нет возможности поехать.

Ведьма закрыла глаза, склонила голову набок и протянула вперед правую руку. С левого ее плеча при этом соскользнула бретелька наглого платья. Тонкая смуглая правая кисть была расслаблена, но чуть позже напряглась, а пальцы начали дрожать.

– Вы меня слушаете? Я говорю, Данечка плохо спит. Часто просыпается, бывает даже, что лунатит. Вчера вот свистел во сне. Потом говорит, что ему музыка мешает спать. Лекарства попринимали, но не помогло. По объявлению в газете обратились. Главное, у него ничего не болит, но вы посмотрите – мешки под глазами. Бедный мой. Мы к Маргарите пошли по объявлению. Знаете Маргариту? Она нам сделала обряд очищения. Сказала, что Данечка у нас особый ребенок и у него великое будущее.

Аниса усмехнулась. Она, по-прежнему не открывая глаз, словно бы вся собралась и вытянулась в струну. На ее лице появилась испарина. Капельки пота выступили и на шее, и на ключицах. Легкая ткань платья явственно обрисовывала прекрасное тело.

– Вообще, я мог в санаторий поехать с Даней, – выпалил отец ребенка, с трудом оторвав взгляд от Анисы, – отпуск-то еще не отгулял.

– С тобой одним он не поедет. – В голосе хрупкой женщины сверкнула сталь.

– Да никто никуда не поедет… – махнула рукой Аниса, не открывая глаз. – Так, смотрите, ребенку вашему удаляли аппендикс… три года назад, а сейчас у него глисты. Да и в целом… предрасположенность к заболеваниям желудочно-кишечного тракта, имейте в виду. Однозначно вылезет геморрой. Так… Был перелом среднего пальца на правой ноге и… остальное тут пока все в порядке.

Родители мальчика притихли, сидели без движения, уставились на Анису. Ведьма продолжала:

– Так, а что касается сна… тут надо залезть поглубже.

Аниса некоторое время молчала.

– Так, хорошая память на лица и… запахи. Развитое воображение. Медленно переключается с одного вида деятельности на другой. Не технарь. Эмоционально устойчивый, постоянен в настроении. Замкнутый, но… дружелюбный. Есть творческие способности. Отдайте пацана в художественную школу, как вариант.