Старшая дочь Кагаи была очень похожа на свою мать, словно две капли воды, хотя все пятеро их детей были похожи друг на друга и на родителей. Обанай с грустью смотрел на коридоры этого поместья, сколько же с ними связано, все же, стоило бы наведываться сюда хоть иногда…

Комментарий к Почти забытое прошлое

Мидзуното* – самый низший ранг в организации охотников

========== День, в котором осталась моя любовь ==========

Комментарий к День, в котором осталась моя любовь

Я очень старалась… В любом случае, концовка обязана быть такой, какая она есть 🤧

Минуя такие знакомые, но немного забытые коридоры, Обанай не мог избавиться от чувства, что виноват в чем-то. Быть может, стоило отказаться? Охотников ранга пониже осталось достаточно для того, чтобы разобраться с этими тварями без его участия, но уже поздно — он пришел, а значит должен сделать что требуется.

Шаг за шагом, следуя за Ничикой, Игуро оказался в знакомой комнате, просторной и чистой. Здесь обычно и проходили сборы раньше. Его глаза как и всегда не выражали особых эмоций, это была, так сказать, привилегия для близких, а именно — для Мицури. Поток всех его тихих мыслей прервал такой же тихий голос:

— Желаете чай? Или может быть перекусить? Ещё не все столпы пришли, осталось подождать только Томиоку.

— Вот как, а где же Санеми и Узуй?

Оглядев комнату, а затем и встретившись взглядами с низенькой девушкой, он смотрел немного вопросительно, поскольку думал, что даже опоздал.

— Ах да, они сейчас в саду, рядом с тренировочной площадкой. Уже долгое время это поместье предоставлено как лазарет, поэтому не удивляйтесь, если увидите здесь много медиков.

Переведя тёмный взгляд на окно, она четко дала понять, в какой стороне они находятся. Игуро и сам прекрасно помнил строение этого поместья и что где находится, всё же, забыть это не выйдет, как бы долго он не был тут.

— Ясно… Спасибо…

— Сбор будет в два часа, прошу вас прийти сюда снова.

Ничика улыбнулась, и после этих слов, удалилась. Они, конечно, провели битву под руководством Кирии, но руководство Кагаи было самым лучшим… Каждый из хашира понимал, что придется быть под влиянием его детей, но он был так молод… И все они молоды до сих пор, к тому же, выжило их всего пятеро.

— Понял, не волнуйтесь…

Снова окинув взглядом комнату, Игуро тихо сел на то место, которое обычно занимал при сборах. В голове невольно всплывали картинки из воспоминаний обо всем. Словно перед ним снова сидит господин Кагая, а по левую сторону все столпы, включая уже покойного Кёджиро… Мицури его очень не хватает, они были близкими друзьями, к тому же он её учитель. Как же долго она отходила от его смерти, даже на свадьбе всё ещё помнила об этом.

Тишина отдавалась звоном в ушах, здесь словно никого и не было кроме него. Точно! Мицури! Нужно написать ей, она наверняка волнуется. В поисках какой-нибудь бумаги, Игуро набрёл на тумбочку у окна. Здесь как раз хранились чистые листы и стояли чернила, никто же не будет ругаться, если он возьмёт один?

Присев на колени у этой самой тумбочки и притянув к себе пустой лист бумаги, Игуро задумался, как же ему написать. Он редко пишет письма и вообще таким не любит заниматься, но не когда это касается любимой Канроджи. Макнув перо в чернила, он стал неспеша писать довольно мелкие иероглифы — Мицури поймет его почерк, всегда понимала. Рассказывать ему особо было не о чем, ничего здесь не изменилось и всё как прежде. Поэтому и письмо получилось небольшим. Ворон уже сидел рядом, ожидая команды хозяина, и свернув послание в трубочку, Обанай закрепил его на спине птицы:

— Постарайся к вечеру добраться, Мицури переживает.

Убрав перо обратно в подставку, Игуро вздохнул и встал. Ворон кивнул и тут же упорхнул в открытые сёдзи. Главное дело сделано, остальное он расскажет ей позже.

***

— Тихо кружит листья ветер…

Покачивая спящего младенца, Мицури тихо напевала колыбельную. Уже смеркается, дочь спит большую часть времени, и это довольно удобно — есть немного времени на себя и на другие дела:

— Не давая им упасть…

Ночью тихо и спокойно,

Тебе лучше не вставать…

Девочка тихо сопела матери в грудь, её родной и приятный голос напевал колыбельную, слов которых она вовсе не понимала, но засыпала почти сразу от её пения. Немного уставшая Мицури и сама засыпала под свое пение, бормоча себе под нос, но всё держалась. Стоило бы для начала поужинать, а потом ложиться спать.

— Спи спокойно, моё счастье,

Ты прекрасна, словно снег…

Посмотрев в окно, Мицури не увидела ничего нового. Пустая поросшая травой тропинка ведущая к калитке со двора, и лёгкие деревья, что покачиваются от ночного ветра, и тишина…

— Ночь не страшна — безопасна… Демонов здесь больше нет…

Под конец колыбельной малышка спала уже совсем крепко, оно и хорошо, ей давно пора было уснуть. Бережно укладывая младенца в люльку, Мицури накрыла девочку маленьким одеялом, любуясь тем, как же она мило выглядит, и не верится, что бывают настолько красивые дети! Волосы точь в точь как у Игуро, хотя и у самой Мицури когда-то они были черными, а окрасились потому что она слишком любила сакура-моти.

Все было как нельзя лучше, хорошее настроение и самочувствие, Мицури уже разогревала рис и достала овощи, чтобы сделать салат. Через открытые ставни в комнату заходил свежий воздух, было так легко и спокойно…

Вдруг в кухню залетел ворон, и Мицури обрадовалась, что наконец дождалась письмо. Ворон вел себя тихо, поскольку знал, что где-то здесь спит дитя его хозяина, а значит, лучше лишний раз помолчать. Покорно сидя на лапках, он ждал пока, Мицури возьмёт письмо:

— Спасибо тебе! Подождёшь, пока я напишу ему в ответ?

Сняв письмо и погладив ворона по спинке, Мицури с облегчением выдохнула. Всё же, как бы там ни было, она волновалась о нем, даже если демонов почти не осталось.

— Конечно! Я буду здесь!

Перелетев на жердочку, которую Игуро приделал на стену специально для него, ворон закрыл глаза и словно дремал, дожидаясь указаний. Положив письмо на стол, Мицури сначала закончила приготовление ужина, и расставив несколько тарелок на стол, всё же добралась до содержимого письма. Не успев его открыть, резкая боль в груди заставила зажмуриться — неужели снова это ужасное чувство?

Разве, ничего не прошло?!

Глубже дыша, Мицури пыталась привести себя в чувства, но это не помогало. Сжав в руке письмо и упираясь локтями в стол, кашель подступал все ближе, его невозможно было предотвратить или миновать. Ужасный ком в горле словно царапал и не давал пошевелиться, снова…

Оставив слегка скомканное письмо на столе, Мицури быстро добралась до ванной, где приступ накрыл её с головой. Сильно кашляя, она просто не в силах была что-то сделать, было ощущение, словно вместе с кашлем лёгкие выйдут наружу.

Прикрывая рот рукой, чтобы хоть не разбудить ребенка Мицури вдруг застыла от удивления и шока, заметив на ладони кровавый след, а во рту привкус крови. Не понимая, что снова послужило причиной, она поспешила смыть это со своих рук, которые немного дрожали. Она ведь в порядке?! Так ведь?!

Глядя на себя в зеркало, Мицури не могла не волноваться — Игуро об этом почти не знает но… Зачем его волновать? Это давно началось, он ведь будет расстроен, что она скрывала от него что-то. Эта дурацкая мысль поселилась в голове девушки, не давая ей обо всем рассказать. Она об этом уже жалеет, но не в силах признаться Игуро во всем. До чего же страх отнимает в нас решимость…

Новая волна кашля обрушилась с ещё большей болью, из глаз тихо потекли слезы, а горло до невозможности болело, словно его царапали тысячи демонов изнутри, кашель никак не проходит.

Ворон заметил беспокойство Мицури с самого начала, и уже не спал. Пройдя к ванной комнате на своих маленьких лапках и покачиваясь из стороны в сторону, он увидел всё это впервые. Точно понимая, что это не норма, ворон, не дожидаясь каких-либо объяснений и просьб, вылетел прочь.