— Тема более обыденна по сравнению с остальными его работами. Цвета мягкие и не сразу привлекают взгляд, но… в ней есть некая особенная притягательность. Вам так не кажется? — бог Времени усмехнулся. — Пожалуй, я ее куплю.

✻✻✻

Фортуна навещала своего подопечного из мира людей все чаще. И чем больше времени она с ним проводила, тем сильнее у Эмиля налаживались дела. Со временем он смог позволить себе снять хорошие апартаменты, одевался по последней моде и питался в самых роскошных ресторанах. Он забыл и про голод, и про нищету. Каждая новая улыбка Фортуны приносила ему баснословную прибыль, и уже спустя год он и сам успел позабыть, кем был до встречи с ней.

Конечно, Эмиль не забывал про Фортуну и всячески старался угодить ей. Он делал ей самые изысканные комплименты, водил ее с собой на премьеры кино и лучшие спектакли, называл ее своей музой, примой, говорил все те вещи, от которых она не могла устоять и не улыбнуться, он веселил ее, и ее смех набивал его карманы свежими купюрами.

С каждым днем Богиня Удачи привязывалась к Эмилю все сильнее. А его картины с каждым днем становились все более известными и желанными. Их все чаще брали на выставки, ими заинтересовывались богачи и знаменитые деятели искусства. Его работы обсуждали, критиковали, но чаще восхваляли и выкупали за баснословные суммы.

Ломаные контуры и смелые мазки кистью. Ничто не сдерживало автора, не было ни преград, ни забот, никаких ограничений. Как удавалось художнику заставлять самые непримечательные краски так волшебно сиять на холсте? Мастерство молодого художника не знало границ.

Цвета никогда не покидали Эмиля. Пестрые оттенки полыхали в мыслях, зарождаясь в памяти задолго до того, как автор садился за мольберт, и продолжали пульсировать в голове много позже, как он откладывал кисть.

Фортуна была рядом, когда Эмиль писал очередной шедевр. И ей было все равно, если ее шелковое платье пачкалось от капель краски.

— Ты так прекрасен, когда пишешь, — задумчиво говорила она.

— А ты великолепна, когда улыбаешься.

И она улыбалась. Ни с кем другим она не делала этого так часто.

Но Эмиль выглядел сегодня более мрачным, чем обычно.

— Что с тобой? — она нежно сминала пальцами его волосы.

— Они назвали мое творчество претенциозным мусором, пустышкой.

Фортуна лишь усмехнулась.

— Они критикуют тебя, значит, считают достойным внимания. Было бы гораздо хуже, если бы они молчали. Чем громче их слова, тем ярче ты вспыхиваешь.

Эмиль крепко задумался над тем, что она сказала. Фортуне всегда удавалось подобрать нужные слова, чтобы его утешить.

— Постой, у меня для тебя ко-что есть, — в ее взгляде промелькнул загадочный огонек. Она подвела его к зеркалу. — Закрой глаза. — Он подчинился и почувствовал, как Фортуна прикоснулась к его волосам. — Теперь открывай.

По ту сторону стоял вытянувшийся в росте молодой человек в перепачканной краской рубашке и с венком на голове, сотканным из четырехлистного клевера. Еще не так давно он страдал от нужды, а кем он стал теперь? Эмиль сам не мог определиться с ответом на этот вопрос.

— Теперь ты будешь удачлив, даже когда меня рядом нет.

Эмиль посмотрел на нее странным внимательным взглядом, словно ожидая подвоха. А затем обнял ее.

— Прости… — прошептал он. — Прости меня, прости.

Фортуна не знала, почему он извинялся и за что просил прощения. Что бы он ни сделал сейчас, что бы ни сотворил в будущем… разве сможет она когда-нибудь возненавидеть его? Богиня Удачи обвила руками его плечи.

— Никогда не забывай, Эмиль, — сказала она ему на ухо, — ты побеждаешь, потому что рядом я.

Но он ничего не ответил.

А богиня закрыла глаза.

✻✻✻

Пестрые вывески ночного города отражались в мокрой от дождя брусчатке; вспышки разноцветных ламп окрашивали силуэты незнакомцев в замысловатые краски; крики и возгласы разлетались эхом по улицам и тут же растворялись в туманных закоулках; причудливой формы бокалы, наполненные жидкостью, смазывали любые мысли в клубок несвязанных образов; а яркие машины разрезали пространство и время на миллиарды не соединяющихся осколков. Вот и всё. Достаточно было показать Фортуне яркую игрушку, как она уже неслась навстречу новым авантюрам. Ее уже давно не заботила справедливость и прочая ерунда. Только то, что может удивить, оказывалось достойным внимания.

Богиня улыбалась мальчишкам со смазливыми лицами и уже на следующий день они становились звездами в блестящей одёжке. Она дарила свою улыбку девчонкам, что подливали выпивки в ее бокал, и те сразу же превращались в дорогие картинки на обложках модных журналов. Фортуна выпивала вина с пиратами на кораблях, и те находили самые немыслимые сокровища. Она танцевала с ворами и мошенниками на тайных вечеринках, и те еще долго скрывались от расплаты за свои поступки, наполняя мешки всё большим количеством бриллиантов. Она одаривала властью и возможностями тех, кто дарил ей сладко пахнущие цветы, и растаптывала тех, кто падал пред ней на колени.

Но сейчас все это было в прошлом. Теперь у нее был Эмиль. Он стал для нее единственным и самым радостным развлечением.

Ей больше не было нужды наполнять свою жизнь бессмысленными развлечениями. Наконец-то в ее жизни наступил долгожданный покой. Фортуна баловала своего подопечного так же, как мать — своего единственного и долгожданного ребенка. Она точно так же, совсем не думала о последствиях.

— Ты исполнишь все, что я пожелаю?

— Все что угодно, — улыбалась Удача. — Только желай.

И Эмиль желал. Новые автомобили, изысканные блюда, выигрышные лотереи и ставки, восхищенные взгляды и выгодные предложения. За что бы он ни брался, любое дело шло в гору. Любая его самая изощренная и капризная прихоть исполнялась с магической легкостью.

Краски у Эмиля становились дороже. Совсем скоро ему уже не было нужды тратить время на бесконечное смешивание палитры, незачем маневрировать в надежде добыть нужный оттенок. Все необходимые ингредиенты были под рукой. Только пиши. И Эмиль писал. Его картины вспыхивали все ярче, опаснее, становились все более вызывающими, раскованными. Как и их автор.

Фортуна и Эмиль беззаботно веселились дни напролет и, казалось, вместе они были способны покорить весь мир.

Но вот однажды Эмиль исчез. Его не было ни дома, ни в одном из ресторанов, он совсем пропал из города, как будто растворился в воздухе, подобно призраку. Конечно, богине Удачи не составило труда его найти. Он переехал в столицу. Но почему один? И ничего не сказал ей?

Фортуна резко замерла и почувствовала резкий укол в самое сердце. Ее цепкий взгляд уцепился за Эмиля, разгружающего чемоданы из багажника своей новенькой спортивной машины. В этот самый момент странная ноющая боль расползлась по груди, да так сильно, что едва получалось сделать вдох. Богиня оцепенела, не в силах пошевелиться.

Рядом с машиной стояла незнакомая девушка, в руках она держала зеленый расточек. Это был тот самый четырехлистный клевер, который Фортуна подарила своему протеже. Тонкие женские пальчики вертели стебелек, и листочки кружились, словно лопасти крошечного пропеллера. Незнакомка заправила растение за ушко, и теперь клевер украсил её волосы.

— Мне идет? — кокетливо улыбнулась она.

— Ты прекрасна. — Из машины вышел Эмиль и поцеловал девушку в губы.

Фортуна широко раскрыла глаза, колющая боль схватила в тиски ее сердце.

В какой-то момент Эмиль вдруг замер, как будто почувствовал, что Фортуна смотрит на него прямо сейчас. Он обернулся, и взгляды бывших возлюбленных пересеклись. На его лице медленно расплылась ядовитая усмешка.

Когда Эмиль ушел и окончательно исчез из вида, Фортуна пошатнулась и едва не свалилась с ног. Что-то очень больно кольнуло в груди, и богиня уже знала, что это было. Из ее спины торчала золотая стрела. Магический наконечник стрелы пронзил самое ее сердце.

Не дано вечным и смертным понять друг друга, — богиня всегда это знала, но все равно ввязалась в эту авантюру. Вот только память богов нельзя стереть, а стрелу, пронзившую сердце, уже никогда не вытащить. Люди другие — множество стрел вонзаются в их хрупкие сердца, но стрелы эти ломаются и рассыпаются со временем, оставляя после себя глубокие или тонкие шрамы, а, быть может, и совсем не оставляя следа. Но лезвие стрелы, что поразила сердце бога, навсегда останется в его плоти, и никакая сила не сломает ее. А попробуешь вытащить — рана в сердце бога откроется и…