Адриан тут же изменился в лице.

— Нет! Нет, я… я не знаю.

Она грустно улыбнулась, продолжая нежно перебирать пальцами его волосы, но в этот раз едва ощутимо.

— Если ты правда этого хочешь, нужно только попросить… и я тебя больше не потревожу.

Всё. Всё сломалось в одно мгновение. Все границы и барьеры, которые он уже намеревался возвести вокруг себя — всё разрушилось в ту же секунду, как она произнесла эти слова. Он обернулся и притянул ее к себе.

— Нет… ты должна остаться со мной.

Но она все еще смотрела грустно, задумчиво.

— Я буду рядом до тех пор, пока я тебе нужна, Адриан… но если однажды…

— Нет!

Он оборвал ее и сжал в объятиях крепче. Он больше не хотел ничего слышать и ничего знать. Кем бы она ни была, он не отпустит ее, не сможет отпустить.

Они стали ближе. Настолько близко, насколько это возможно.

Это было так странно, необычно и в какой-то степени даже абсурдно. Разве способен человек быть настолько счастлив? Но рядом с ней казалось, что нет ничего невозможного и решение любой самой запутанной загадки внезапно отыскивалось так легко и просто. Все, что было нужно, это быть вместе. Узнать мягкость ее кожи под костюмом, соприкосновение губ и чувственность объятий. Чтобы каждой клеточкой друг в друге, каждой мыслью, вздохом, прикосновением. Чтобы сжимать до красных пятен, до глубоких царапин и болезненных синяков. Чтобы быстро, волнительно, желая вспыхнуть от трения, загореться и впитать без остатка. Так, чтобы резко, отчаянно или, наоборот, медленно, тягуче растянуто. Чтобы атом за атомом поглощать. Знать каждую родинку, каждый шрам. Знать все самые потаенные желания и исполнять. Каждый раз по-разному. Каждый раз так прекрасно, так восхитительно потрясающе, что хочется умереть. Так сладко, что до приторности. Так грубо и больно, что до жестокости. Так вульгарно, что до пошлости. Так желанно и волнительно. Так, как бывает только у них. Так, как никогда не смогут порознь.

Наполняя друг друга до самых краев, до переизбытка, они взрывались мириадами сверкающих осколков. А затем возрождались: чистые, безупречные, свободные.

Союз физической и духовной близости — есть ничто иное, как наивысшее выражение любви.

Его мечта, его драгоценное сокровище, его любовь, — вот же она, в его руках. Теплая, живая, настоящая. Разве могла она быть выдумкой? Разве могла оказаться всего лишь иллюзией, обманом? Разве мог его мозг воссоздать такое совершенство? Такое не подвластно фантазии обычного смертного. Такое мог сотворить лишь Бог.

Звонко шумел фен. Теплый поток воздуха, путающий волосы, и ее пальцы, ласково перебирающие его влажные локоны. Нежные электрические импульсы мурашками проносились вдоль тела каждый раз, когда она касалась его волос. Агрест таял и млел. В ее руках он превращался в податливую глиняную фигурку, из которой его Леди могла вылепить все, что ей только заблагорассудится.

Больше всего Ледибаг любила именно эти моменты, когда Адриан становился совершенно беспомощным в ее руках. В такие мгновения он был похож на беззащитного котенка, и с ним можно было делать что угодно.

Леди выключила фен и взяла в руки расческу. После помывки его пышная шевелюра часто путалась, так что привести голову в порядок было не такой уж простой задачей. Но каким-то образом у Ледибаг получалось расчесывать так нежно и аккуратно, что по спине у Адриана бежали мурашки. Его высыхающие волосы пружинили и вились сильнее. После душа он всегда такой кудрявый. Такой смешной. Совсем как…

— Принц, — шепнула почти неслышно.

— Что?..

— Мой Маленький принц, — она наклонилась к его уху. И смотрела задумчиво. Почему вдруг вспомнила Экзюпери? Адриан никогда не мог понять, о чем были ее мысли в такие мгновения.

— Тогда ты моя…

Нет, не принцесса.

— Моя Роза.

Она улыбнулась.

— Ты ведь помнишь, чем закончилась та история, Адриан? Принц ушел и оставил свою Розу совсем одну. На очень маленькой планете.

Он поднялся и посмотрел ей в глаза.

— Я никогда не оставлю тебя.

Он потянулся к ней, и их дыхания смешались. Он шептал «Je t’aime» в ее волосы, шею, ключицы. Снова и снова. Je t’aime, je t’aime, je t’aime. А она притянула его к себе, сминая его влажные волосы, и сделала глубокий вдох. Часть запаха Адриана осталась в ее легких. Часть Адриана навсегда останется с ней.

Ее мелодичный смех рассыпался по квартире звонкой песней и мягко утихал, растворяясь с утренним рассветом.

Мир вокруг может рушиться, ломаться и стираться в порошок. Им все равно, ведь у них своя собственная планета. Кокон, сотканный из самых ярких звезд и самых искренних чувств. Так легко в них заблудиться.

✺✺✺

Адриан зациклился на ней. Где бы он ни был, что бы ни делал, он видел только ее. Весь смысл его жизни сосредоточился только на ней. Он все больше закрывался ото всех, свел почти до минимума общение со всеми людьми. Стал почти затворником. Адриану не нужен был мир снаружи. Каким бы огромным и многогранным он ни был. Его поглощало сладостное безумие, от которого совсем не хотелось избавляться.

С каждым днем Адриан становился все более жадным. Ему уже не было достаточно видеть ее лишь ночью. Он должен был видеть ее все время, каждую секунду.

— Ты же помнишь, я подарила тебе звезды, — говорила она ему. — Не потеряй их.

Но он не слушал.

Эти звезды, которые она так любила, — он их ненавидел. Потому что вместе с ними его Леди исчезала. Как бы ему хотелось, чтобы всегда была ночь, чтобы утро не наступало никогда.

Адриан знал о своем безумии и осознанно двигался к пропасти. Ему было плевать на то, что случится, и на весь окружающий мир. Но его Леди сопротивлялась, не позволяла окончательно переступить за грань. И Адриану это не нравилось.

— Почему ты приходишь лишь ночью?

— Ты знаешь, почему, — она смотрела строго. — Потому что я… Потому что меня не…

— Нет! Не говори! — Он отвернулся и резко поднялся, закрывая руками уши, словно ребенок. — Ничего не говори.

Она тоже поднялась. Крепко сжала его ладони и заглянула прямо в глаза.

— Как долго ты собираешься себя обманывать, Адриан?

Он молчал, но Ледибаг не собиралась останавливаться. Они уже зашли слишком далеко, и пришло время сказать это. Вслух. Наконец она озвучила то, что они оба знали уже давно.

— Ты выдумал меня, Адриан. Я всего лишь твоя мечта. — Эти слова обожгли ей язык и комом застряли в горле. Ей было тяжело это говорить. — И если мечта начинает тяготить… от нее избавляются.

Он качал головой.

— Ты должен отпустить меня.

Он остановил на ней пронзительный взгляд. Как же тяжело было ему сопротивляться.

— Что тогда с тобой случится? Если отпущу?

Леди взяла ладонями его лицо и посмотрела ему в глаза, заставив себя улыбнуться.

— Ничего со мной не случится. Ведь это ты тот, кто меня придумал. Я всегда буду жить где-то на краешке твоего сознания. Всегда буду частью тебя.

Адриан перехватил ее руки и крепко сжал.

— Хорошо, что ты это понимаешь. — В его глазах безумие смешалось со злостью. Он что-то задумал. — Если ты часть меня, если я действительно тот, благодаря кому ты существуешь… Тогда ты сделаешь всё, что бы я ни попросил.

Ледибаг смотрела на него с настороженностью.

Агрест крепче сжал ее пальцы.

— Ты останешься со мной. Навсегда.

Взгляд у Леди потускнел. Ее глаза смотрели строго.

— Ты не можешь вечно жить мечтой, Адриан.

Он запустил руки в свои волосы и сжал голову зло и отчаянно.

— Зачем ты вообще пришла?

Выражение лица у Леди снова изменилось. Эти слова пронзили ее током словно молния. Она оцепенела, а затем внезапно вспыхнула:

— Потому что была тебе нужна! Потому что не было иного выхода! Черт возьми, ты же сам меня позвал. Если бы я не пришла, ты мог… потеряться.

Ее глаза красные. Адриан выдохнул и снова приблизился к ней.

— А теперь ты нужна мне еще сильнее.

Она отрицательно качала головой.

— Я приходила… слишком часто. — Ее голос совсем осипший.