Я так не считаю.

Эта книга для всех, кто страдает от отсутствия общения со своим взрослым ребенком или внуком. Хотя она написана для родителей, бабушек и дедушек, взрослые дети также смогут увидеть ситуацию под новым углом, что, возможно, пробудит их эмпатию и понимание. Отчуждение болезненно и невыносимо, оно сбивает с толку. Кроме того, это многофакторная проблема, не подразумевающая универсальных решений.

В первой части книги обсуждаются наиболее распространенные причины отчуждения. К ним относятся жестокое обращение, развод, психические заболевания, вклад в отчуждение современных психотерапевтов, а также личностные и ценностные различия.

Вторая половина включает знакомые ситуации для отчужденных родителей, бабушек и дедушек. Бабушки и дедушки, теряющие связь с внуками, часто приходят ко мне в отчаянии и спрашивают: «Увижу ли я их когда-нибудь снова?» Я смотрю на то, как внуки часто становятся жертвами отчуждения родителей и взрослых детей, и даю рекомендации разлученным бабушкам и дедушкам. Я также поговорю о братьях и сестрах и о том, как длительное противостояние способно привести к отчуждению или непрерывному конфликту. Поскольку отчуждение часто возникает в результате разногласий между родителями и супругами взрослых детей, у меня есть глава, посвященная управлению этими сложными и зачастую напряженными отношениями.

В заключительной части книги представлены стратегии и выработанные мною правила взаимоотношений родителей и детей, основанные на моей сорокалетней практике. Я объясняю, почему невозможность их усвоения подвергнет вас риску дальнейшего отчуждения. А также отвечаю на общие вопросы, имеющие решающее значение для вашего длительного благополучия и душевного покоя: как пережить праздники, как загладить свою вину, как справиться с неуважением и жестокостью и как исцелиться от боли.

За время своей частной практики я обнаружил, что понимание социальных причин отчуждения помогает родителям чувствовать себя менее одинокими, менее виноватыми и в меньшей степени испытывать чувство стыда. На протяжении всей книги я рассказываю о последних исследованиях, показывающих то, как изменилась семья. Эти изменения чреваты большим риском, но при этом обладают огромным потенциалом. И еще я понимаю, что людям необходимы инструменты, способные облегчить их боль. Таким образом, каждая глава будет содержать все вышеперечисленное: конкретные примеры, основополагающие результаты научных исследований и старые добрые советы.

На протяжении последнего десятилетия в моей практике встречается все больше отчужденных родителей, что заставляет меня задуматься, не обнаружил ли я новую тенденцию. Не переживает ли всплеск отчуждения слишком большая часть нашей страны? При написании этой книги я знал, что мне понадобится копнуть поглубже. Я обзвонил коллег по всей стране, которые работают с семьями и молодыми людьми, и обнаружил, что и они стали свидетелями того же процесса. Я принялся читать сотни научных исследований по психологии, истории, социологии и экономике и многочисленные книги по этой тематике. Также мною было проведено собственное исследование совместно с Университетом штата Висконсин в Мэдисоне.

Таким образом, задача этой книги – помочь вам найти здоровый способ примирения со своими детьми. В целом я считаю, что примирение лучше, чем жизнь в разлуке (хотя имеются и исключения)[10]. Лучше для вас и лучше для общества в целом. А если примирение невозможно, я хочу помочь вам вести счастливую и здоровую жизнь – с вашим ребенком или без него.

Порой родители почти не виноваты в ситуации отчуждения. А иногда и очень сильно виноваты…

Ральф хотел, чтобы я помог ему помириться с сыном, но мой совет ему вовсе не понравился. Он не верил, что во мнении о нем его сына, каким бы резким оно ни было, может содержаться хоть доля правды. На самом деле я думал, что оценка его сына была более чем верной: Ральф был грубым, эгоцентричным бизнесменом-девелопером, слишком серьезно воспринимающим себя. Он ожидал от сына совершенно нереального уровня благодарности и почтения. Особую проблему создавала непоколебимая вера Ральфа в то, что финансовая помощь сыну дает ему право диктовать условия их взаимоотношений.

Фрэнк рассказал мне, что рос, постоянно ощущая контроль и доминирование отца. Среди прочего Ральф критиковал желание Фрэнка получить степень бакалавра гуманитарных наук; он пригрозил прекратить платить за учебу Фрэнка в колледже, если тот не будет обучаться чему-то практическому, что помогло бы, как он выразился, «действительно прокормить семью». По характеру Фрэнк был больше похож на свою мать – начитанный, замкнутый, увлеченный искусством. В конце концов он получил степень бакалавра в области бизнеса, но вскоре вернулся к учебе, чтобы получить степень магистра филологии. Он упорно трудился на сеансах психотерапии, чтобы противостоять требованиям отца относительно своего личного времени. Он также дал понять отцу, что ни за что не собирается сдавать ни пяди этой с таким трудом завоеванной территории.

Во время моей первой встречи с Фрэнком он описал чувство близости к матери, но постоянное разочарование в отце. Однако, только начав посещать сеансы психотерапии, он связал чувство собственной неполноценности со своими отношениями с отцом: «Я просто не хочу больше жить с таким чувством. Это отстой. Я больше не хочу, чтобы он так со мной обращался. Я чувствую себя гораздо менее напряженным с тех пор, как прервал с ним контакт. У меня хорошие отношения с мамой, но она почти всегда делает то, что он говорит. Вы встречались с моим отцом, так что, вероятно, вы это понимаете».

Я это понимал.

Моя работа с отчужденными семьями обычно длится от двух до пяти сеансов. В большинстве случаев родители обращаются ко мне, потому что не общаются со своим взрослым ребенком и хотят найти способ достичь примирения. На нашей первой встрече я спрашиваю об истории их собственного детства, чтобы узнать об опыте, который они, возможно, повторяют, или о том, что продолжает на них влиять. Я также тщательно изучаю историю развития их взрослого ребенка, спрашиваю об успеваемости, вредных привычках, психических проблемах и темпераменте. Хотя я не ожидаю, что родители способны ставить диагнозы, я стремлюсь получить представление о том, как они понимают сильные и слабые стороны своего ребенка, его темперамент, уровень проницательности и саморефлексии.

Безусловно, на мнение родителей влияет история их собственного детства, история их взаимоотношений с ребенком и множество других факторов. Таким образом, родители могут ошибочно утверждать, что их взрослый ребенок чрезмерно чувствителен или замкнут, потому что не видят, до какой степени сами провоцируют подобное защитное поведение.

На первой встрече я предложил Ральфу подумать о том, чтобы загладить свою вину перед сыном. Я подчеркнул, что сам Фрэнк дал понять, что отношения не будут развиваться, пока отец не сможет более глубоко разобраться в своих чувствах по поводу их отношений. Было ясно, что с самого детства Фрэнк ощущал сильный контроль и критику отца.

«Мне не за что извиняться, – раздраженно сказал Ральф. – Он ходил в хорошую школу, и ему не нужно было платить за это ни цента. Я купил им с женой дом; а она даже не желает со мной разговаривать. У меня есть деньги, чтобы оплатить учебу в колледже внукам. А теперь мне даже не разрешают их видеть. За что именно я должен извиняться? У меня идея: как насчет того, чтобы он извинился передо мной за то, что обругал меня в последний раз, когда я был у него дома?»

– Похоже, вы действительно очень много для него сделали, – согласился я. Я и вправду был с ним согласен. Но ценность материальных вложений родителей в развитие ребенка за последние полвека значительно снизилась. Родители, хорошо это или плохо, больше не могут требовать общения в обмен на потраченное время и деньги. Как и многие родители, Ральф в своих ожиданиях не учитывал этот фактор.