Тут в зарождающийся спор вмешалась Люба:
– Мы тебя поняли, Леша. Сделка, обмен. У вас товар, у нас покупатель. Наверняка в твои годы ты уже осознал, что в этом мире ничего просто так никто не даст тебе.
Достав из рюкзака металлический цилиндр, Леха довольно кивнул.
– Вот, делового человека сразу видно. У вас ничего нет, поэтому и продолжать не стоит.
Виталий произнес:
– Это не мне нужна вода, а нашему сыну, видишь? – и указал пальцем на то место, где лежал Артем. Но безжалостный Леха не придал никакого значения этим словам.
– Мне все равно.
Виталий хотел было вновь попытаться убедить проводника, но Люба махнула на него рукой, после чего сама обратилась к Лехе:
– Я могу посмотреть твою рану. Тебя же укусили, и ты наверняка знаешь, что укусы людоедов очень долго заживают. А без соответствующего лечения это и вовсе ведет в одно место.
Леха сдвинул свои тонкие брови в раздумьях, но тут вмешался Влад:
– Не жадничай, Лех. Если человек предлагает такой обмен, значит, у него все есть для этого. А мы нашими тряпками и жалкими остатками спирта вряд ли поможем тебе.
– А хрен с ним! – недолго думая согласился Леха, после чего начал раздеваться. Но когда остался в одной только коричневой рубахе, он спросил: – А ценник-то не утрясли.
Вернувшись с тряпичным свертком в руках, Люба присела рядом.
– Просто промыть, обработать – два стакана, а если шить придется, то все три. Ну и на себя еще рассчитывай, не буду же я тебе промывать грязной водой. И еще мне руки помыть нужно.
Вновь запустив руки в свой рюкзак, Леха начал рыться.
– Мне кажется, если твой муж был инженером в Крепости, то ты, наверное, в Торговой палате заседала или как это у них там называется.
После этих слов проводник достал из потайного отсека рюкзака плоский кожаный мешок с водой.
– Я не торговец.– сухо ответила Люба.
Протянув мешок женщине, Леха сменил гнев на милость:
– Здесь около литра, получается, стакана три или даже четыре. Думаю, хватит на все про все?
Приняв мешок, Люба присела рядом и обратилась к супругу:
– Виталь, одолжи нам свой фонарь.
Виталий с трудом поднялся и отправился в угол к своим вещам, после чего вернулся и протянул жене источник света, который она зафиксировала на лбу.
– Эй, ты мне должен помочь. Подойди, – обратилась Люба к Владу. Немного удивившись, он подошел и присел на корточки рядом.
– Ничего, если я посижу со своим ножом? – спросил Леха.
Люба ответила:
– Сиди, только не пойму зачем.
– Ну, я ведь недавно тебе в голову целился, а теперь ты меня лечить будешь, поэтому мне так будет спокойнее,– ответил проводник и вынул из чехла на поясе маленький клинок.
Тщательно обработав руки водой и каким-то порошком себе и своему ассистенту, Люба развернула сверток, а затем еще один, что был внутри. Там оказался большой набор различных хирургических инструментов, о предназначении которых Влад даже не мог догадаться. Ножи, скальпели, ножницы, нити, проволока, иглы, трубки и маленькие бумажные конверты лежали внутри этой укладки. Раскрыв один из конвертов, в котором был порошок, Люба протянула его Лехе и строгим решительным голосом приказала запить это лекарство водой. После чего начала осматривать операционное поле, освещаемое фонарем, что был закреплен у нее на лбу и светил достаточно ярким белым светом. На плече, в более плотной части руки, виднелась та самая неприятная рана. В основном были лишь мелкие царапины и два достаточно глубоких отверстия от укуса, из которых до сих пор подтекала кровь, несмотря на образовавшуюся тонкую корку. Подержав тонкий скальпель над огнем, а затем, обработав каким-то раствором, женщина начала медленно удалять ту самую корку, которая с хрустом отвалилась, и из раны тут же пошла кровь небольшими каплями. Леха тут же забеспокоился, начал шипеть от боли и пытаться повернуться, дабы посмотреть на рану, но Влад крепко держал его за плечи. Затем Люба пальцами раздвинула края большой раны и начала промывать их клочком марли, намотанной на тонкий пинцет и щедро смоченной в каком-то желтом пахучем растворе. После чего она приказала Владу натянуть кожу вокруг раны, чтобы раскрыть ее, и, приготовив очередной бумажный конверт, высыпала содержащийся в нем порошок прямиком в рану. От этой процедуры Леха начал тихо подвывать, на что Люба строго произнесла:
– Орешь – значит, живой. А это главное.
После обработки раны порошком помощнику было велено свести края раны пальцами и держать ее в таком положении, пока Люба готовила шовный материал. Влад ощутил, как по его пальцам потекла тонкой струей теплая жидкая кровь. За свою жизнь молодой человек повидал немало, но наблюдать за тем, как человека живьем, грубо, будто одежду, зашивают, ему вовсе не хотелось. Заметив отвращение на его лице, Люба ухмыльнулась:
– Тошнит?
Но ответил Леха:
– Нет, я вообще ничего не ощущаю.
Люба, нисколько не отвлекаясь, добродушно ответила:
– Я не тебя спрашивала, но это тоже хорошо. Не жалеешь теперь, что воду-то отдал, жадюга?
Только что скуливший от страданий проводник уже улыбался.
– Больше скажу: я хотел бы у тебя еще взять этого чудо-порошка. Хорошо от него. Даже не болит то, что всегда болело. Мне бы эта дрянь пригодилась. Может, еще воды? – После чего Леха дурашливо захихикал.
Улыбнувшись, Люба принялась повторять то же самое с другим раневым каналом.
– Хитрый какой. Но меня не обманешь. Если тебе нужно будет такое средство не для операций, то одной только водой не отделаешься. А теперь заткнись, будь любезен, я не могу попасть иглой.
Леха вновь засмеялся. Он пребывал в легкой эйфории, то ли от эффекта лекарства, а может, из-за приятного чувства полного отсутствия боли. Влад заметил, что тоже хотел испытать подобное ощущение. После того как швы были наложены, Люба обработала более мелкие повреждения все тем же желтым раствором и затем перевязала плечо серым потрепанным бинтом.
– Просто отлично себя чувствую! Только полежать бы немного,– с каждым словом все менее бодро произносил довольный Леха. А затем и вовсе завалился на бок у костра и тут же моментально уснул, едва успев надеть свою коричневую рубашку. А Влад во время мытья рук в небольшой железной миске обратился к Любе:
– С ним все в порядке?
Тщательно обрабатывая инструменты, Люба, не отвлекаясь, отвечала:
– Возможно, для его веса я ему дала слишком много порошка. Но ничего страшного, побалдеет и будет спать до утра, а заодно и рана под повязкой заживет немного. Ты закончил?
Вытерев о себя руки, Влад подвинул миску Любе, а сам отправился к Ивану, который в это время вместе с Виталием занимался приготовлением горячего ужина из остатков их общих припасов. Над костром была установлена тренога из обугленных досок, и в глубоком котелке что-то побулькивало, источая приятный аромат, из-за которого у Влада тут же заурчало в животе. Ужин прошел в полной тишине, все были слишком заняты важным делом, да и говорить больше было не о чем. А после вечерней трапезы было решено лечь спать, но по очереди. Несмотря на оказанную друг другу помощь, Влад и Иван не желали полностью расслабляться в обществе малознакомых людей, и поэтому первым ушел на отдых Влад. В силу нехватки тряпиц, пригодных в качестве лежанок, постель пришлось делить вместе с компактным Лехой, который, вдобавок к своей скудной комплекции, свернулся калачиком и крепко спал, обхватив себя за бока. Устроившись поудобней и укутав голые стопы, Влад медленно лег на бок и мысленно приготовился к самопоеданию своими ужасными мыслями. Но как только он коснулся головой «постели», то сразу понял, что ему сейчас ничего не хочется, в том числе и думать. Всего-навсего у него не осталось на это никаких сил, ведь день был очень трудным. Поэтому нужно было только закрыть глаза. Со стороны соседей в дозоре осталась Люба, что сидела возле своего сына и гладила его по голове, попутно напевая что-то очень похожее на колыбельную. Ее тихий успокаивающий голос можно было услышать даже сквозь разъяренный вой ветра и поддаться его чарам. Только сомкнув глаза, вольный человек тут же ощутил мягкий тычок в живот, после чего в лицо ударило чье-то не самое приятное дыхание, а по щеке проползло что-то теплое и шершавое. Это был волчонок, который желал прилечь рядом с теплыми людьми и немного вздремнуть.
