Стоило Мэрилу подать голос и изогнуть тонкие губы в мерзкой улыбочке, как все ребята обратили взоры на меня. За последние два месяца я, конечно, более-менее привыкла к выходкам Мэрила и его фразочку: «Звезда явилась» — слышала неоднократно, особенно на занятиях зельеварения и растениеводства. И, кстати, в отличие от Октавии, профессор Майроуз не шибко-то меня любила, наверное, потому что мало чему могла меня научить. По крайней мере, на первом курсе. И, может быть, на втором… Поэтому я откровенно скучала на её занятиях и тайно завидовала старшим курсам, занимающимся в особой секции теплиц, куда нам — первокурсникам путь был закрыт, и где росли самые редкие и даже опасные растения. А ещё у старшекурсников были полевые учения, когда под надзором нескольких преподавателей их выпускали на территорию Скрытого леса…

Да-да, скрытого во всех смыслах. Территория Академии — это не только сама Академия, но и целый лес, который было решено спрятать ещё до Великого Магического Пришествия, потому что в нём водились существа очень опасные для простаков. Зачастую с ними справиться мог только маг. По этой же причине Лес до сих пор остаётся скрытым и вряд ли кто-то из простаков о нём подозревает, потому что все, кто смотрит на Академию — видят простой прямоугольник из стен в центре площади, откуда выглядывают башни бывшей крепости — оплота магов. А по факту за этими стенами прячется целый мир, сжатый до невзрачного прямоугольника высококлассными чарами, которые не каждый может повторить. И, кстати, за попытку проникнуть в лес без сопровождения преподавателя, можно легко отхватить одно, а то и два штрафных очка.

Ну а теперь вернёмся к нашим баранам и звёздам. Стоило Мэрилу огласить мой приход, как Силика и Дамиан перестали друг друга сверлить взглядами. Физиономия Раста растянулась в хищной ухмылке, и он всем своим видом показывал, что мы ещё посмотрим, кто кого! А вот в чём именно «кто кого» мне было невдомёк. С самого первого дня в Академии я не планировала с кем-либо соревноваться, но для Раста я стала почему-то персональным соперником или врагом — можно называть это как угодно. А его дружки-поддакиватели: невзрачный брюнет Эдиль и столь же непримечательный блондин Брэм — продолжали играть в свою любимую игру «кулачки» уделив мне внимания не больше, чем дождевому червяку. А эта парочка, надо сказать, любит всякую мерзость. Вон как забавлялись на уроке зелий с личинками магического существа травоеда. Эту дрянь даже птицы не решаются клевать из-за его мерзкого вида и запаха, хотя личинка травоеда содержит в себе кучу полезного — их намеренно пускают в сады поглощать самые ценные растения, потому что желудочный сок личинки умеет усиливать их полезные свойства, а Брэм и Эдиль чуть ли не облизывали её… эту извивающуюся личинку. Фу! Тогда всех нас чуть не стошнило, а Октавия, застукав их за этим отвратным делом, выгнала с занятия и ещё влепила им штрафные очки.

Мирай — наша самая прилежная ученица и моя соседка по боевому кабинету одарила меня затуманенным взглядом и украдкой кивнула. Не сказать, что мы за эти два месяца хоть как-то подружились. Со мной она продолжала держаться неким особняком, а вот с Сенжи и Несс вполне себе наладила скромные приятельские отношения. Вероятно они её просто не напрягали, что не сказать о Рюджи — смелом темноволосом парне и душой компании. Рюджи был самым позитивным и добродушным человеком на всём нашем курсе. К нему тянулись, пожалуй, все ребята, кроме «сестер», Шкафа, Принца и Треугольника. Они просто его игнорировали. Вот Дамиан всегда был рад общению с ним. А Раст и его двое закадычников относились к Рюджи несерьёзно, словно к щеночку, бегающему по кругу за собственным хвостом.

Что же касалось Мирай, то Рюджи отчасти её раздражал, потому что он постоянно пытался: «растрясти в ней человечность» или «вдохнуть жизнь». Всё потому что Мирай казалась ему слишком серьёзной и загруженной. И с этим сложно было поспорить. Увидеть улыбающуюся Мирай — то ещё событие, не считая удовлетворённой ухмылки, когда она правильно отвечала на вопросы преподавателей. Но как бы Мирай ни осаживала Рюджи, как бы резка с ним ни была, зачастую ему всё же удавалось вызвать у неё улыбку. Вот и сейчас перед тем, как Мэрил подал свой немного гнусавый голос, Рюджи рассказывал какую-то шутку, чтобы разрядить накалившуюся от волнения обстановку перед получением стихий, а Мирай скромно и немного отстранённо улыбалась.

— Знаете, кто дольше всех живёт на свете? — заговорщически произнёс Рюджи. — Любимый хомяк некроманта!

И громко рассмеялся, остальные ребята тоже невольно заулыбались, даже вечно зажатый тихоня Сенжи, в основном, конечно, из-за заразительного смеха самого Рюджи.

— О, Лав, Несс! Привет! — заметил он нас и его светло-карие глаза зажглись восторгом. — Наконец-то вы пришли. Ну как? Выспались или всю ночь гадали, кому какая стихия достанется? Я вот почти не спал, — попытался он пригладить взъерошенные волосы.

— Сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь сегодня ночью спал, — вздохнул Торбальт — коренастый парень с мышиным цветом волос и светло-серыми глазами. — Сенжи вовсе выглядит так, будто его всю ночь призрак донимал.

И правда. У Сенжи был бледным сильнее обычного, а синяки под его глазами на фоне светлой кожи казались особенно яркими. Выглядел он поникшим и встревоженным, будто его вот-вот поведут не на обретение стихии, а на эшафот. Остальные ребята хоть и выглядели возбуждёнными, но без следа страха или тревоги, хотя никто из них так и не решился сесть на свои места за столы (никто, кроме Шкафа и Аники), а предпочли просто на что-нибудь опереться и быть друг к другу ближе. Мы тоже встали в общий круг.

— Не переживай, — потрепала по плечу Сенжи Несс. — Всё будет хорошо.

Он немного отстранено, но с благодарностью улыбнулся. И в тот же миг появился декан. Он как всегда был при параде: в начищенных до блеска ботинках, выглаженных тёмно-синих брюках, такого же цвета удлиненный пиджак поверх белой накрахмаленной рубахи, а длинные рыжие волосы декан собрал в низкий хвост.

Все застыли при виде него, а Дамиан нарочно закинул на стол ноги, которые совсем недавно столкнула Силика. Однако Флэмвель младший, обведя нас цепким взглядом янтарных глаз, наверняка проверяя всё ли на месте, предпочёл проигнорировать его дерзкую выходку и коротко скомандовал:

— Идёмте.

Моё сердце забилось чаще и громче по мере того, как мы спускались по лестнице: сначала на первый этаж, потом в подвал, где слышались многочисленные голоса. Ещё никогда я не видела подвал таким оживлённым. Тут были первокурсники с разных факультетов, кто пришёл поглазеть на новобранцев Боевого. И старшекурсники, среди которых я увидела лениво помахивающую мне рукой Церару и неразлучную троицу: Ник, Лекс и Хост. Эти трое, завидев меня, дружно проорали: «Удачи, Лав!» — хотя проорали двое: Ник и Лекс, которые с двух сторон обнимали за плечи мямлящего и смущённого Хоста. В ответ я только и смогла, что выдавить кривую улыбку, а как только мы приблизились к двустворчатой двери, на которой были изображены все символы факультетов, вовсе позабыла, как говорить.

Какие испытания нас ждут за ней? На карте, сколько бы раз я её ни открывала, эта комната в подвале никак не была обозначена. Просто пустота внутри четырёх стен, и никто из нас даже предположить не мог, что же там находится. А старшекурсники будто издевались: кто бы их ни спрашивал об инициации, они либо отмалчивались, либо рассказывали всякие страшилки, от которых в жилах стыла кровь. Ник, Хост и Лекс тоже упорно отмалчивались. И если Хост говорил, что скоро я и сама всё узнаю, то Лекс и Ник наперебой придумывали разные байки, где была лишь одна пафосная мораль: «твоя сила проявит себя, лишь когда ты окажешься на грани смерти! Бу-у-у-у…». Грёбаные шутники, порой убить их за это хотелось, а в последние дни сильнее всего, потому что их стращания лишь набирали обороты. Даже сейчас, когда я на них смотрела, эти клоуны зашевелили пальчиками, нагоняя жути, и произнесли: «Главное, ничего не бойся, Лав!»