Теперь настал черед мужчины тяжело вздыхать. За этим вздохом крылось что-то большее, чем чувство вины. Окита окинул меня столь мрачным взглядом, словно у него на душе таилось что-то куда более тяжелое, чем обычные опасения.
Остановившись, мужчина задумчиво произнес:
– Хинамори-сан, вы знаете, что я служу в отряде довольно давно. И я свято верю в справедливость закона… так должен говорить офицер, так должен жить офицер. Глядя на вас, я не могу сказать, что вы свято верите в закон, и уж тем более справедливость Готей 13. Так, похоже, не верил и капитан Айзен… так не верила в это и моя дочь.
– Дочь? – не срыв удивление от столь внезапного поворота, я невольно осмотрелась по сторонам, убедившись, что никого нет поблизости. – Я не знала, что у тебя есть дочь.
– Она погибла.
– Оу… мне жаль.
– Она также была шинигами, вы с ней почти одного возраста, поэтому, глядя на вас, я постоянно ее вспоминаю, – сообщил мужчина и, присев на пустующую скамью, тяжко вздохнул. Но взгляд его оставался, на удивление, чистым от эмоций. Я присела рядом. – Талантливая девочка, ее звали Мэй. После окончания академии ей предложили вступить в отряд кидо, потому что она отличалась невероятным талантом к магии. Ее подруга, тоже выпускница, поступила во второй отряд… Эта девочка была из младшей аристократии, поэтому не удивительно, что ее забрала к себе молодая капитан Фон. Даже несмотря на то, что мы с Мэй были выходцами из Руконгая, эта девочка относилась к нам с уважением и любовью, часто приглашала в гости.
– И ее родители были не против?
– На удивление, нет. Я тогда сам удивился, во всяком случае, они не выказывали никакой вражды или неприязни нам в лицо. В общем… эту девочку, поскольку она была из младшей аристократии, как шинигами, отправляли на патрули в район к знати, и там она приглянулась одному аристократу, который, скажем так, был довольно неприятен и настойчив. Однажды девочки спокойно гуляли по району, вечером… это же безопасный район был…
По мере повествование каждое слово все труднее слетало с языка мужчины, и в какой-то момент он замолчал, удрученно прикрыв глаза. Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом и продолжить.
– На утро мне пришла новость, что девочка из той семьи была в ужасном состоянии, а тот аристократ с некоторыми из его друзей убиты, и во всем обвинили мою дочь.
– Что?..
– Знаете, Хинамори-сан, какие бы ужасные вещи не происходили с вами, они покажутся вам сущим пустяком в сравнении с беспомощностью, когда ты не можешь защитить своего собственного ребенка. Моя девочка… она сказала, что когда попрощалась с подругой и уходила, услышала ее крики, побежала на помощь и… У меня язык не поворачивается озвучить, что эти сволочи с ней сделали. Мэй велели убираться, но она ведь не могла бросить свою подругу.
– Она пыталась защитить свою подругу, – заключила я, ощутив искреннее сочувствие к Оките, который лишь понуро кивнул в знак согласия. – Но ведь это акт самозащиты. И разве та девочка ничего не сказала?
– Сказала… поначалу. Но она ведь из младшей аристократии, и ее родителей, вероятно, сильно запугали, отчего фактически без суда и следствия моя дочь была приговорена к смертной казни. Убийство аристократа, не важно, по каким причинам, карается высшей мерой наказания. А знать не могла допустить очернения своего имени. Я даже не смог вновь увидеть свою дочь и попрощаться с ней… прошло уже тридцать лет, но… для меня все равно, что это было вчера.
В обрушившейся тишине я прочувствовала максимальную неловкость и угнетение. Потому что не понятно, к чему была рассказана печальная история, и на этот счет у меня закрадывалось неприятное предчувствие.
– Я служу в отряде довольно давно, однако сих пор нахожусь в должности седьмого офицера. По правде говоря, Совет 46-ти требовал моей отставки, однако… капитан Айзен настоял на обратном. В качестве ультиматума ему запретили когда-либо повышать меня по службе.
Неприятные мурашки пробежали по коже. Напряженно выдохнув, продолжая смотреть перед собой немигающим взглядом, я едва не усмехнулась.
– И, полагаю, ты мне это рассказываешь, не потому, чтобы я не удивлялась, если вдруг получу отказ на запрос о твоем повышении.
– Мне всегда грустно, когда люди используют и подставляют друг друга, – мрачно подметил Окита. – Вы были такой жизнерадостной и милой девушкой, что, когда капитан Айзен сделал вас лейтенантом… мне стало очень печально. Но как оказалось, печалиться было не о чем. Вы даже обращаетесь ко многим не как прежде… особенно к старшим, с какой-то дерзость. Маленький котенок оказался тигренком. И рука хозяина не смогла удержать его.
– И как… давно?
– На следующий день после официального заявления о смерти моей дочери, – тихо сообщил мужчина. – Я не знаю, почему, Хинамори-сан, но то, что вы сделали, явно не было спланировано верховным командованием. Могу полагать, что это произошло из-за личных разногласий.
– Как много вас? – переведя на офицера тяжелый взгляд, сухо уточнила я.
– Достаточно. Мы хотели лишь справедливости, чтобы эта гнилая система была стерта. Если вы готовы продолжить его дело, вы получите нашу безоговорочную поддержку. Если вы защитите всех нас, как обещали, мы готовы служить вам.
– Даже несмотря на то, что именно я и лишила вас… справедливости?
– Будем честны, Хинамори-сан, – измученно вздохнул Окита, – мы прекрасно понимали, что нас просто использовали, и мы были готовы быть использованными ради мести, ради справедливости. Мы уже лишились всего, у нас осталась только жизнь и какие-то надежды, в то время как у молодого поколения есть и куда более ценные вещи. Защитите то, что есть у них, защитите их, их будущее. И мы поможем вам.
– Что ж… – выдохнув и хлопнув себя по ногам, я поднялась со скамейки и заключила: – Я скажу так, Окита. Еще ничего не кончено. Все только начинается, только в этот раз это «все» будет идти по моему сценарию. Из меня, конечно, тот еще лидер… но я защищу своих людей. В этом можешь не сомневаться.
Честно признать, такого поворота событий я вообще что-то не ожидала, мне стало не просто не уютно. Беспокойно. Но лишь на мгновение, потому что этого стоило ожидать. Лишь с помощью Гина и Тоусена вряд ли бы Айзен поспевал всегда и везде, у него должны были быть последователи, и как показал Окита, они не просто были. Они до сих оставались.
– Хинамори-сан… – окликнул меня мужчина, заставив обернуться и помедлить с уходом. Вытянув руки вдоль тела, офицер склонился в поклоне, вызвав странное чувство умиротворения.
– Спокойной ночи, Окита.
Все не так однозначно. Сколько уже раз я повторяла эту фразу? Окита ведь мог оказаться и засланным казачком главнокомандующего, дабы убедиться, что я как минимум не задумала глупостей. Но что-то подсказывало об обратном. У Айзена должны быть и другие последователи, серые тени, которым выгодно сидеть и не высовываться. С уходом мужчины серые тени зашевелились, а сейчас и вовсе поднялись на дыбы. Ведь непонятно, что будет дальше. И также непонятно, почему я вдруг поспособствовала тому, чтобы запечатать мужчину.
В любом случае, рыпаться они не станут, как и предпринимать что-то против. Через Окиту я выйду на каждого из них, а дальше – посмотрим. По факту в моих руках может оказаться маленькая армия. Но как ее использовать?
К кабинету я поднялась в гордом одиночестве, однако не к своему, а капитанскому. Очевидно, дверь оказалась заперта. Очевидно, пришлось пробираться внутрь через балкон. И, очевидно, помещение вынесли под чистую, оставив лишь мебель и, боже правый, какого черта этот диван все еще жив?
Зажгла свет и осмотрелась. В тишине позднего вечера я слышала лишь, как половицы скрипели под моими ступнями. Скоро я займу этот кабинет, более чем уверена, уж никому другому не позволю сидеть здесь. Никто не посмеет стать моим капитаном… в моей жизни будет лишь один капитан.
Усевшись за пустующий письменный стол, выдохнула. Постучала пальцами по деревянной поверхности – даже сквозь перчатку когти звонко барабанили о дерево. Занпакто, что слился с моей рукой, такого я точно не предвидела, и тем не менее это определенный плюс. Никто не отнимет Тобимару. Довольно удобно и практично… чего нельзя сказать, например, о жестком стуле.
