Второй страшной ошибкой выступает тот факт, что вермахту было буквально «позволено» нанести удар первым. Тактика заманивания Гитлера, на которой Сталин строил свои военно-политические расчёты, сработала, но он не отдавал себе отчёта в том, насколько важный козырь лично вложил в руки вермахту. Планы Сталина сбылись, но одновременно они нанесли смертельный удар по военным планам РККА. О чём военные неоднократно предупреждали Сталина, в том числе и 15 мая. Ведь и план «превентивного удара» и вообще все планы Генштаба предполагали переход в наступление первыми, опережая противника, что даёт массу преимуществ, от которых зависит успех всего приграничного сражения. Свежие примеры от 24 февраля 2022 года мы уже приводили в начале главы. Перечислять плюсы опережения противника можно долго, а минусы всем сегодня известны. РККА потеряла до полутора тысяч самолётов ещё на аэродромах-а всего в первый день войны, как пишет Гальдер, их было потеряно 2000-была нарушена связь, перерезаны дороги и захвачены мосты, склады и бензохранилища, железнодорожные узлы и аэродромы, что в целом привело к переходу для начала оперативного, а затем и стратегического преимущества к вермахту. Вскоре вермахт уже овладел всей стратегической инициативой.

Третьим фактором выступает тот, что развёртывание частей и соединений-также по «милости» Сталина-не было завершено и РККА немедленно попала в тяжёлое положение. Василевский пишет: «…если бы наши войсковые части и соединения были своевременно отмобилизованы, выведены на предназначенные для них планом боевые рубежи, развернулись на них, организовали четкое взаимодействие с артиллерией, с танковыми войсками и авиацией, то можно предположить, что уже в первые дни войны были бы нанесены противнику такие потери, которые не позволили бы ему столь далеко продвинуться по нашей стране, как это имело место». Трудно спорить. Рассмотрим и мнение врагов, которое частенько позволяет докопаться до истины. Вот что писал Эрих фон Манштейн: «Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развертывание советских войск, начавшееся уже с развёртывания крупных сил ещё в период занятия восточной Польши, Бессарабии и Прибалтики, было “развёртыванием на любой случай”. Вот это развёртывание «на любой случай»-крайне важное наблюдение военного профессионала и одного из лучших стратегов вермахта, говорящее напрямую о том, что командованию приграничных округов, то есть Первого стратегического эшелона РККА НЕ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА КОНКРЕТНАЯ ЗАДАЧА НАСТУПАТЬ ИЛИ ОБОРОНЯТЬСЯ, ВПЛОТЬ ДО 22 ИЮНЯ! Они её просто не имели! Поэтому и планов найти никто не может и внятно объяснить того, что было в неких секретных или «красных» пакетах, якобы открытых командующими округами и частями 22 июня, тоже. И уж тем более это расположение войск говорит о том, что ни о каком наступлении РККА 6-20 июля и речи быть не могло! Никакого «внезапного» советского удара Гитлер не «опережал», потому что его никто пока даже не начинал готовить! Просто зубодробительный удар и «ледокольная» версия явно в нокдауне. За которым следует ещё один, сокрушительный. Посылающий её в глубокий нокаут, ведь Манштейн продолжает: «22 июня 1941 г. советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны». Думается, комментарии излишни.

Итак, Манштейн оценивает расположение советских частей как вполне соответствующее обороне. И только обороне! То есть, как мы уже говорили, возможности у командующих приграничными округами-пусть запоздало, пусть с большими потерями, пусть не на всех участках-перейти к обороне были. Конечно, организовать уже не стратегическую, подготовленную-эту возможность у РККА Сталин отнял-а активную или подвижную оборону, но Директива № 3 никакой обороны не предусматривает. Только вперёд! 25 июня Гальдер снова пишет: «Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск». Таким образом, последняя надежда дать достойный отпор у армии была буквально отнята Директивой № 3, принуждавшей три фронта к переходу в ответное «широкое» наступление-которое было просто невыполнимым по объективным обстоятельствам-уже к исходу первого дня войны. Именно оно и привело войска не только Первого, но вскоре и Второго эшелона к катастрофе.

Дадим слово военным-профессионалам, которые расскажут о том, что происходило на фронтах после получения ими Директивы № 3 и попытки её выполнения. Вот что пишет в своих мемуарах маршал Ерёменко, который был назначен командующим Западным фронтом после снятия Павлова о событиях, предшествовавших его назначению: «Командование Западного фронта в соответствии с директивой наркома обороны вечером 22 июня решило силами двух механизированных и одного кавалерийского корпусов с рассветом следующего дня нанести удар из района Гродно во фланг группировке противника, наступавшей из сувалковского выступа. Однако нанести по противнику фланговый удар оказалось весьма трудной задачей. Дело в том, что в исходном районе (южнее Гродно) находился лишь 11-й механизированный корпус, в то время как штаб 6-го кавалерийского корпуса был в районе Белостока, а его дивизии разбросаны на большом удалении друг от друга (36-я – в районе Волковыска, а 6-я – у Ломжи). В назначенный срок (23 июня) начал действовать лишь 11-й механизированный корпус, остальные войска при попытке занять исходное положение для контрудара подверглись ожесточенным ударам авиации противника и в значительной мере утратили свою боеспособность. На следующий день, 24 июня, войска 11-го механизированного корпуса и часть сил 6-го механизированного корпуса, которым удалось подойти, нанесли удар по противнику южнее Гродно и добились некоторого успеха, сковав в районе Гродно четыре пехотные дивизии противника и задержав на несколько дней их продвижение на Лиду. Однако уже 25 июня наш контрудар захлебнулся. Это объяснялось почти полным отсутствием авиации и недостаточным артиллерийским, в первую очередь зенитным, прикрытием. Наши потери в личном составе и материальной части от авиации и артиллерии противника были очень велики. В условиях непрекращающихся ударов противника с воздуха не могло быть налажено и снабжение войск боеприпасами и горючим». Вот так, в бесцельном контрударе «сгорели» 11-й и самый мощный 6-й мехкорпус, в котором было почти 1200 танков. Прибывшие в помощь Павлову маршалы Кулик, Шапошников и Ворошилов продолжали настаивать-а куда им деваться! – на выполнении Директивы № 3 и 6-й мехкорпус пошёл в атаку, которая привела его к полному разгрому и героической гибели командира генерал-майора Михаила Хацкилевича. А вот и общий вывод Ерёменко: «В Москве в этот период очень слабо представляли себе обстановку, сложившуюся на фронте. Задача состояла в том, чтобы быстро вывести из-под удара соединения, находившиеся в приграничных районах, на те рубежи, где можно было организовать жёсткую оборону, а не бросать разрозненные соединения в бесцельное в тех условиях контрнаступление. В итоге этих событий многие наши части оказались в кольце вражеских войск и в неравных боях понесли громадные потери или были полностью уничтожены». Простая и страшная военная логика. Ерёменко, кстати, впрямую говорит не о контрударах, а именно о «бесцельном контрнаступлении». Как вывод: командующий фронтом Павлов-вопреки мифам о его предательстве или профнепригодности-не самовольничал, а лишь «от» и «до» выполнил указания Директивы № 3, что в итоге привело к полному краху всего Западного фронта. За эту «вину» он поплатился жизнью.

Ерёменко вторит бывший командующий 3-й армией Западного фронта генерал-полковник Василий Кузнецов, который отмечает, что указание Третьей Директивы наступать в общем направлении на Гродно-Сувалки было неверным и невыполнимым. По мнению Кузнецова, наиболее разумными были бы переход к "подвижной обороне" и контрудар по тылам 2-й танковой группы Гудериана, быстро продвигавшейся к Барановичам с юго-запада. С юга! Для нас эти воспоминания Кузнецова и Ерёменко вдвойне ценны, ведь они говорят о том, что можно было предпринять в сложившейся обстановке, а именно: не пытаться начать невыполнимое «широкое наступление» с нанесением мифических «концентрических ударов», а перейти к подвижной или активной-она же «жёсткая»-обороне. В которой контрудары наших частей выполняли бы уже не стратегические, а оперативные и даже тактические задачи, в зависимости от складывающейся обстановки. И примеры такой активной и успешной обороны в первые недели войны были…