Улыбнувшись, Гермиона посмотрела на хмурого мужчину.

— Прекрати свое нелепое разглядывание и займись делом, — рявкнул Северус. Он выглядел совершенно растрепанным, его руки были растопырены, костяшки пальцев побелели, упершись в стену, в попытке не касаться ее. Его прямые волосы упали на раскрасневшиеся щеки, и она улыбнулась еще шире, увидев, как далеко ушел румянец.

— Прости.

— Нет, черт возьми, ты не раскаиваешься.

— Совершенно верно, — улыбнулась Гермиона, слегка подув на головку.

Его бедра нетерпеливо дернулись:

— Я закапаю карамелью весь пол.

— Ты не посмеешь, — притворно вздохнула девушка.

— О да, я… дерьмо! — он сдавленно вздохнул, ударяясь головой о стену, когда она взяла его в рот, и заскулил, — Черт!

Гермиона проигнорировала это, упиваясь вкусом смеси соленой кожи Северуса и густой маслянистой карамели. Она провела языком по всей длине члена, собирая сладость. Это было совершенно восхитительное сочетание, и она лениво подумала, будет ли ириска такой же вкусной; ей придется предложить это позже. Но, как бы ни было приятно сосать Северуса Снейпа, Гермионе больше всего нравилось слышать, как он кончает.

Его шелковистый голос стал высоким от разочарованного блаженства, когда она остановилась, превратился в низкий рокот, когда она взяла глубже, и грубее, когда он умолял о большем, заставляя низ ее живота сжаться от похоти.

Чувствуя себя довольно порочно, Гермиона просунула руку ему под яички, чтобы погладить мягкую кожу между ними и темной складкой ануса.

— Черт, даа, — стонал Северус, пока Гермиона слизывала карамель с его яичек, деликатно всасывая их в рот.

Она почувствовала, как задрожали его колени, как напряглись мышцы бедер, когда его руки оторвались от стены и проникли в ее волосы.

— Гермиона, — простонал он, и это было одновременно предупреждением и мольбой.

Гермиона мягко отпустила его, оставив мужчину дрожащим и тяжело дышащим над ней, его грудь раскраснелась так же, как его щеки, маслянистые пряди волос прилипли к шее.

Северус поднял девушку, проводя ладонью по щеке, и наклонился, чтобы поцеловать ее, щекоча волосами обнаженное плечо. Она все еще чувствовала вкус шоколада, а это означало, что он попробовал еще один кусок торта, прежде чем они ушли. Выдернув из женских волос одно Сахарное Перо, Северус постучал им по ее носу и отстранился.

— Они мучили меня весь вечер, — Перо прошлось по изгибу ее челюсти, — Отмени заклинание, чтобы я мог поглотить его… и тебя.

Гермиона пробормотала Фините между поцелуями, чувствуя, как пушистое Перо щекочет ее декольте. Их поцелуи становились горячее, и руки Северуса, до этого блуждающие по талии, спустились вниз, обхватывая ее попку и притягивая ближе. Они оба застонали, и Гермиона услышала слабый щелчок, когда перо сломалось в его руке. Видимо, мысли Северуса о том, чтобы съесть ранее сохранившееся Перо, давно ушли.

Его руки сжимали ее юбку или скользили по ряду пуговиц, а её — блуждали по его коже. Она гладила тонкие мускулы его рук, волосы на груди и бедра. Гермиона обожала все в этом мужчине. То кафе было лучшим, что с ней когда-либо случалось.

Под удивленный писк, Северус поднял Гермиону и положил на кровать, сминая подол платья в руках. Как всегда, ее взгляд устремился к зачарованному потолку, который сегодня ночью был ясным и безоблачным, полным сверкающих звезд.

— В отличие от тебя, на мне еще есть одежда. Может раздеться? — задыхаясь, между поцелуями прошептала Гермиона. Севеоус пожал плечами, двигаясь губами к шее, его нос ткнулся в ее ухо, — Ммм, это мило.

— Я знаю, — сказал он ей шелковистым тоном, лаская ухо, — Я точно знаю, что тебе нравится, жена.

Она улыбнулась собственническому тону, проводя ногтями по его голове. Он застонал, кусая ее в плечо, и потянул за вырез платья, освобождая грудь. Гермиона закусила губу, между ее ног разлился жар. Сегодняшний вечер казался особенным и возвышенным; она чувствовала себя драгоценной, обожаемой и желанной, лежа с расставленными ногами в белом платье, пока он устроился между ними, и терся членом о ткань.

— Ты была прекрасна сегодня вечером, — сказал Северус, абсолютная честность в его голосе заставила ее затрепетать, — Сияла.

— И ты был красив, как всегда, — она провела рукой по его волосам.

Северус фыркнул и поцеловал ее в грудь, прямо над сердцем, его губы задержались на мгновение, прежде чем ее платье исчезло под его низким бормотанием и снова появилось в шкафу. Гермиона вздохнула ощущая жар, исходивший от его кожи. Он таял на ней, как шоколад, его руки лениво исследовали ее груди, а губы следовали за ними.

Гермиона позволила своим рукам блуждать по его спине и плечам, застонав, когда он втянул сосок в жар своего рта. В его темпе была чувственность; он медлил, пока она не вскрикивала при каждом посасывании, чувствуя ответное притяжение между ног.

Жар медленно нарастал, пока он гладил и ласкал каждый дюйм, за исключением ее нуждающегося центра, где она горела ожидая его прикосновений. Гермиона корчилась, задыхаясь, почти умоляя его о большем.

Северус точно знал, как прикасаться к ней, дразнить ее, и она упивалась вниманием, которое на нее изливалось. Наконец, Северус поцеловал ее глубже и скользнул рукой вниз, проверяя ее влажность. Гермиона поцеловала его в лоб, и он застонал от восторга, обнаружив, какая она скользкая и готовая к нему.

Они посмотрели друг на друга, остановившись на несколько мгновений в осознании — это их первый раз в качестве мужа и жены. Северус отстранился, удерживая взгляд, и толкнулся в нее, наполняя и растягивая. Гермиона ахнула; она не чувствовала себя такой тесной рядом с ним с тех пор, как они впервые занялись сексом.

— Моя жена, — бархатный голосом прошептал Северус, скользя внутри нее.

— Муж, — сгорая, таяла под ним Гермиона. Она вытянула шею, чтобы поцеловать его предплечье, прямо в выцветшую темную метку, и переплела свои пальцы с его, — Мой муж.

— Да-а-а, — прошипел Северус, сжимая руки так крепко, что обручальные кольца впились в их пальцы, когда он двигался.

Каким-то образом она чувствовала себя… ближе к нему. Может быть, это была магия момента, подумала Гермиона, прежде чем рассудок покинул ее.

Северус знал, как наклонить бедра так, чтобы ее мозг превратился в кашу. Она обвила ногами его бедра, ее дыхание сбилось, приближая к краю. Кровь гремела в ушах, тело сжималось и напрягалось, пока она кончала. Он хмыкнул, остановившись, и осторожно перекатился. Вскоре Гермиона оказалась на нем, оседлав его бедра.

— Ты не кончил? — спросила она с некоторым недоверием. Он был так разгорячен, что был готов пойти за карамелью…

— Принял зелье, — был краткий ответ.

— Оу, — девушка покраснела, думая о том, какой замечательной будет ночь. Когда на прошлой неделе она снова и снова шептала ему на ухо фантазию о том, как ее трахают до потери сознания, она не предполагала, что он сделает это сегодня вечером. Гермиона была уверена, что это будет самая памятная брачная ночь в истории.

— Я хочу посмотреть, как ты оседлаешь меня, — сказал он грубым голосом. Его руки заскользили вверх по ее туловищу, обхватывая грудь. Он ущипнул ее соски, и ее бедра дернулись, — Да-а-а, вот так…

Гермиона начала двигаться, вращая бедрами, пока скакала на нем. Северус отказался мучить ее соски до жестких пиков в пользу того, чтобы схватить ее за бедра. Он контролировал ее ритм, толкаясь вверх и опуская ее. Ее груди тряслись, кудри выбивались из-под шпилек при каждом толчке. Северус застонал под ней, похотливый звук, который превратился во что-то яростное и дикое, когда упало и последнее Сахарное Перо, удерживаемое завитком волос.

Гермиона отклонялась назад с каждым толчком, так что головка его члена снова и снова ударяла ее точку G. Сосредоточиться на каком-либо ритме становилось все труднее, поскольку она стремилась достичь вершины. Его пальцы впились в ее бедра, притягивая все сильнее и сильнее. Ее мир сузился до подпрыгивания грудей, его стонов при движении вниз, ее тело словно скручивалось по спирали, пока она не почувствовала, что сами звезды освещают ее изнутри.