Белые птицы Есть белые птицы с белыми крыльями, Белые лошади с белыми гривами, Есть белые люди с белыми душами: Живут они ладно, Богу послушные. А где-то есть рядом чёрные демоны. Белому миру доводятся кем они? Чёрные птицы – в кружении алчущем, Чёрные нелюди – помыслы страшные! Молитвенны люди с белыми душами: «Отец, упаси! Все храмы порушены!» В ответ услыхали: «Нет вам спасения, Доколе смиренны в уничижении! Сложены крылья? Но вы же не сломлены — Силой воспользуйтесь вашей огромною! Лица, смотрю, стали маскою смертною? Где воля к победе ваша безмерная?!» И, размахнувшись могучими крыльями, Тьму разогнав белоснежными гривами, Рать поднялась православных послушников С лицами светлыми, с чистыми душами. В ужасе пятилась тьма покорённая С чёрными душами, с мыслями чёрными. Правда и Свет поднялись исполинами. Их прославляли хвалебными гимнами Белые птицы – лебеди гордые, Белые кони – с поступью твёрдою, Белые люди – с чистыми душами И поколения – вслед им идущие! К*** Я молюсь за тебя, причинившего боль, Я молюсь о тебе, дочке жизнь поломавшем. Я молюсь за здоровье твоё и за счастье — Я молюсь о тебе, я скорбею с тобой! Я прошу у Небес очищенья души, Я прошу у Всевышнего памяти ясной. Ты поверь, что пришёл в этот мир не напрасно И задачу свою ты ещё не свершил. Я молюсь о тебе… Может, кто-то ещё Сможет так горячо за тебя помолиться? Пусть молитвы слетят, словно лебеди-птицы, Подставляя тебе то ль крыло, то ль плечо! Маме на 80-летие За жизнь мою, Судьбу мою, За жизнь моих детей — За всё её благодарю, Целую руки ей. Ты мне подружкою была (Да что – была?! И есть!), Ты столько радости дала, Забот твоих – не счесть! Смеёшься ли, ворчишь порой И память ворошишь — Ты – рядом, ты всю жизнь – со мной. От мамы не сбежишь. Ты только дольше поживи! Артрит или склероз — Я боли все приму твои, Уберегу от слёз! Постаревшая мама Мы с тобой поменялись ролями: Словно доченька ты у меня, Постаревшая добрая мама, Моя мама – из света и дня. Ты, конечно, не просишь игрушек И не учишь нелёгкий урок. Просто мир тебе доченькин нужен — Стариковский-то беден мирок. И когда ухожу я из дома (Всё какие-то гонят дела!), Непонятною силой влекома, Возвращаюсь, чтоб ты не ждала. И во взгляде твоём – не тревога, А тоски, одиночества боль. Потому и кричу от порога: «Я вернулась! Я снова с тобой!» Если выпадет встреча с друзьями, Где и шутки, и песни, и смех, Ты посмотришь такими глазами, Что уйти без тебя – просто грех! Не сопрано – фальцет очень тонко Зазвенит и сорвётся на дрожь, И вопрос, как вопрос у ребёнка: «А меня ты с собою возьмёшь?» Я дотоле с тобой неустанно, Сколько будет дорог впереди. Посмотрите: вы видите? – мама, Словно доченька, рядом сидит! Багаж Я в жизнь выходила с одним чемоданчиком, Оставила дом, помахала родне. Летела вперёд за звездою заманчивой И верила в счастье, что выпадет мне. Да, только – вперёд! Как прекрасно движение! Багаж тяжелел – всё хотелось иметь: Квартиру и дачу, мужчин поклонение, Карьеру, достаток… Успеть бы! Успеть… И в бешеной гонке за благами этими, И веруя в то, что живу, не греша, Споткнулась о камешек, мной не замеченный, Но – не обходимый, с названьем «душа». И что-то заныло тревожно под ложечкой: Душа, отзовись, примостилась ты где? Ты в пятки скатилась? Устала немножечко? Озябла? Во что тебя лучше одеть? Стоят в кладовой сундуки, чемоданищи, Пылятся в шкафу крепдешин и меха… А всё же, душа, обрела ты пристанище? Ведь ценности эти – всё блажь, чепуха! И всё оказалось ненужным, незначимым, Нелепым, смешным в судьбоносной реке… Я жизнь начинала с одним чемоданчиком. Из жизни уйду, как и все, – налегке… Муслиму Магомаеву Как же быть мне теперь, Если жизни захлопнулась дверь?! Ты с судьбой моей был неделим, Муслим! Ты был брат, ты был друг. Если горе давило вокруг — Я жила баритоном одним: «Муслим»… Но сгорел, как свеча, И слеза о тебе горяча: Видно, плохо был мною храним Муслим. Сладкозвучный Орфей! Голос твой – и ничей! — Искрой Божию был осеним, Муслим! |
