Я снова умерла?

Весь мир погрузился в серость, будто в один миг из него высосали все краски. Даже тьма не была абсолютно черной, а лишь темным оттенком серого. Мужчина с мечом исчез, как и его приятель. В смятении я огляделась: лес и поляна на первый взгляд были такими же, и первое, что бросилось в глаза, это полное отсутствие наших следов пребывания здесь. Не было ни костра, ни даже пепла, ни телеги, ни привязанной к дереву лошади, ни тел.

Следующим открытием было полное отсутствие звуков и запахов. Мир будто замер в ожидании, застыл, выцвел. Но что-то еще было не так с этим местом. В Склепе явственно ощущалась пустота, одиночество, умиротворение. Мир же, что предстал передо мной, вселял необъяснимое чувство тревоги и ощущение, что кто-то стоит за спиной.

Я сделала пару шагов, постоянно оглядываясь. По телу побежали мурашки, а в голове теснился целый рой вопросов и предположений. Тому мужчине удалось убить меня? Нет. Он исчез за долю секунды до того, как лезвие меча коснулось моей руки.

Нет. Это не он исчез, а я.

Открывшаяся внезапно истина не успела как следует укрепиться в моем мозгу, как рядом со мной внезапно возник силуэт девочки. Кая посмотрела на меня серыми, ничего не выражающими глазами, и я инстинктивно отшатнулась – и в следующий миг увидела спины мужчин, которые безмолвно уставились на то место, где я сидела несколько секунд назад. Я снова оказалась в ярком мире, и думать обо всем произошедшем времени не было.

Тот, которому я всадила стрелу в бедро, обернулся в мою сторону, издал сдавленный крик и осел на землю. В тишине ночного леса его шепот прозвучал как гром:

– Призрак!

Его товарищ резко обернулся, выставив меч впереди себя. На краткий миг на его лице отобразился испуг, который тут же сменился гримасой решительной ненависти. Он сделал выпад, но меч рассек лишь воздух, а я каким-то чудом успела уклониться. Рядом в ствол дерева воткнулась стрела. Я отвлеклась, чтобы проследить за лучником, который уже готовил новую стрелу, и едва увернулась от следующего удара. Острие меча просвистело в опасной близости от моей шеи, а может даже задело ее.

Ни боли, ни крови. Это придало мне уверенности.

Мысли не успевали за действиями, и, не до конца осознавая, что же я собираюсь предпринять, я переместилась немного в сторону, чтобы оказаться между стрелком и мечником. Последний с яростным возгласом бросился на меня.

Пришлось сделать усилие, чтобы не отстраниться и не увернуться. Я перехватила меч обеими руками, его лезвие впилось мне в ладони, оно рассекло плоть до самых костей, но я почувствовала лишь давление. Противник округлившимися глазами уставился на меня, на меч и на ладони, из которых не вытекло ни капли крови. Свист. Я сосредоточилась на ощущении своего тела.

Вдох – и мир погрузился в серость. Выдох – и я вернулась обратно. Мужчина все с тем же выражением глядел перед собой, его глаза округлились настолько, что казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Из его живота торчала стрела. Он перевел на нее свой неверящий взгляд и медленно опустился на колени, выпустив из рук оружие.

С некоторой долей драматизма я обернулась к стрелку и приняла самое злобное выражение лица, на какое была способна. Должно быть, с этими белыми волосами и в белом, заляпанном кровью одеянии я действительно была похожа на призрака.

Мужчина выпустил еще одну стрелу, которая даже не достигла цели. Я видела, как дрожат его руки и как лихорадочно бегает взгляд в попытках отыскать средство спасения. Я сделала шаг в его сторону, он отступил. Попятился, споткнулся о корень, едва удержался от падения, развернулся и скрылся в чаще, оставляя за собой треск веток и шум хриплого дыхания.

Остался последний грабитель. Он до сих пор сидел на том же месте, вжав голову в плечи, с побелевшим от страха лицом. Небо потихоньку начало светлеть, и теперь я могла разглядеть противника. Он оказался едва ли старше меня. Комкастая щетина покрывала подбородок и щеки, губы дрожали, из раны на ноге непрерывно текла кровь, пропитав всю штанину. Он неуверенно наставил на меня меч и тонко пропищал:

– Не подходи! Нежить! Призрак!

За его спиной лежала мертвая девочка со стрелой в горле. Ее стеклянные глаза были обращены к затухающим в вышине звездам, которые она больше никогда не сможет увидеть.

Я подняла с земли меч и двинулась к мужчине. В подражание противнику наставила на него острие. Его рука задрожала сильнее. Хватило одного удара, чтобы обезоружить противника. Он попятился, а я медленно наступала следом. Его рука уперлась в тело девочки, и он вскрикнул от неожиданности. Я занесла над ним меч, собираясь пригвоздить навечно к земле.

Сердце переполняла боль и обида, и гнев, и ненависть. Ненависть к человеку, который валялся у моих ног с написанным на лице страхом. Он боялся меня или того, что я собиралась сделать? Совсем недавно я говорила, что жизнь – самое ценное, что есть у нас. Но по какому праву этот человек решил, что обладает властью оборвать эту жизнь? Обладает ли этой властью вообще кто-нибудь? По какому праву он так беспечно и легко отобрал будущее у целой семьи, будто их жизни – это что-то незначительное?

Я с силой опустила меч. Мужчина вскрикнул и зажмурился. Смертоносное острие вошло в землю, прорезав одежду и оцарапав бок. У меня не было ответа на вопрос о том, чья жизнь ценнее: жизнь доброй женщины и ее маленькой дочери, или жизнь их убийцы, человека, лишенного морали. Я не знала, может ли смерть послужить достаточной оплатой за его деяния. Но я точно знала, что жизнь бесценна. Любая жизнь. И не в моей власти отнимать ее.

Мужчина уставился на меч, который едва не стал его погибелью. Уставился на меня. Недоверие, непонимание на его лице мешались с испугом и… надеждой?

– Беги, жалкий человечишка, – прошипела я низко и угрожающе. – И молись, чтобы больше никогда не попасться на моем пути.

Он замешкался лишь на мгновение и потом отполз еще немного, неуклюже поднялся, развернулся и побежал, припадая при каждом шаге на раненую ногу. Пока я смотрела ему вслед, ненависть исчезла. Осталась только печаль.

Солнце выглянуло из-за края земли и протянуло лучи сквозь кружево веток. Поляна постепенно заполнялась мягким утренним светом. Лес наполнили голоса птиц, которые будто притихли на время, а может, просто отошли на второй план. Утро наступило для всех, кроме семьи беженцев, чьи тела лежали в разных концах поляны, покрытые грязью и собственной кровью.

Костер почти потух. Рядом с ним валялся опрокинутый котел и скомканные одеяла. Лошадь куда-то делась: убежала или ее увели. Телега с пожитками осталась нетронутой, только с одного боку ее забрызгали капли крови. Здесь же лицом в грязь свалился один из грабителей, убитый стрелой товарища. Из земли торчал темный, плохо обработанный меч с пятнами ржавчины и крови.

Маленький мальчик с забавными веснушками. Молчаливый и благодушный отец. Заботливая мать. Юноша, который еще не стал мужчиной. Малышка, едва научившаяся говорить. Я не смогла спасти никого из них. Не смогла отплатить им за доброту.

Но, может быть, я смогу спасти кого-то еще?

Рукоять меча удобно легла в ладонь. Он вышел из земли, словно из ножен, с тихим шелестом. Тяжелый, но такой привычный.

Он открыл дверь и погрузился в океан серости. Обернулся, прислушался. Дверь за спиной бесследно исчезла. Пути назад нет. Не было слышно и никаких других звуков, кроме шума собственной крови в ушах. Вряд ли башня развалилась на части, как только он ступил за порог, но даже если что-то подобное случилось, он об этом уже не узнает.

Несколько шагов вперед в непрозрачном тумане – и в глаза резко ударил яркий солнечный свет. Хранитель зажмурился, закрыл глаза ладонями и упал на колени. Все разом смешалось в его восприятии: то, чего он никогда не ощущал, то, о чем читал в книгах, и то, чему не мог найти определение.

Слишком ярко. Слишком шумно. На несколько мгновений его охватила паника, захотелось оказаться в родном Склепе, где всегда так спокойно и пусто. Где все определенно. Где ничто не заглушает собственные мысли. Хранитель усилием воли подавил этот глупый порыв: все новое сначала пугает.