— Если мы сделаем это, — тихо сказал он ей в губы, — Я стану твоим последним. Ты выбираешь это, ты выбираешь все, что я есть, каждую извращенную, ненормальную, одержимую часть меня. Ты выберешь это, и я никогда, блядь, не отпущу тебя. Ты понимаешь?

Ее глаза затрепетали.

— Понимаю.

Прежде чем последнее слово сорвалось с ее губ, его рот накрыл ее рот. Мята. Кофе. Он.

Она напрягла пальцы ног, чтобы поднять ее так высоко, как только могла, ее руки цеплялись за ширину его плеч, одна его рука лежала на ее челюсти, другая на бедре, удерживая ее в вертикальном положении.

Он отступил назад, его глаза потемнели, зрачок светлого глаза раздулся, когда он бросил на нее горячий взгляд, прежде чем он снова погрузился в нее, подхватив ее одной рукой и повернув так, что она прижалась спиной к дверце шкафа.

Она обхватила его ногами, упираясь в твердую выпуклость на его трениках, пока он пожирал ее. Его вкус взорвал ее рот, и она открыла свой.

Она осторожно провела языком по его губам. И тут произошло самое неожиданное.

Он вздрогнул. Полным телом, неконтролируемая дрожь.

Она отстранилась и увидела его глаза на себе, в них был немного безумный взгляд, которого она никогда раньше не видела, и он потребовал:

— Сделай это еще раз.

Чувствуя, как сердце пульсирует во всем теле, а соски напряглись и уперлись в его грудь, разделенные лишь тонкой тканью, она прижалась к нему ближе, запустила руку в его волосы и притянула его к себе.

Она провела языком по его губам, и он втянул ее в свой рот, посасывая его так, что ее киска запульсировала на его члене, ее тело начало извиваться от ощущений, внутри нее разгорался огонь.

Они стояли так долгое время, целуясь, проверяя, пробуя, изучая рот друг друга.

Он снова вздрогнул, когда их языки скользнули друг по другу, и она почувствовала толчок прямо между ног, зная, что это она ответственна за такие реакции с его стороны.

Их первый, второй и третий поцелуи слились в один, когда он прижал ее к себе, завладевая каждым сантиметром ее рта. Продолжая целовать ее, он переместился, и вдруг она оказалась лежащей на спине на кровати. Он отстранился от ее рта.

— Ты все еще доверяешь мне? — спросил он, и она невольно вздохнула, прежде чем кивнуть.

Его губы дрогнули.

— Делай, что я говорю, и ты получишь подарок.

Боже, она очень любила, когда он так говорил.

Положив одну руку на кровать рядом с ней, а другую под талию, он в одиночку потянул ее вверх по кровати, пока ее голова не уперлась в подушку. Он ловко спрыгнул с кровати, спустил штаны, и его член выскочил наружу, пирсинг блеснул в лунном свете.

— Руки над головой, — приказал он ей, и она подчинилась, с любопытством ожидая, что он задумал. — Не двигайся.

С этими словами он вышел из комнаты.

Лайла уставилась в потолок, затем повернулась, чтобы посмотреть на темноту снаружи, ожидая его возвращения.

Проходили минуты. Она осознала, как ее груди выпирают в этой позе, соски выдаются вперед, живот обнажен, киска плачет в шортах.

— Даин, — позвала она через, казалось, вечность, но он не ответил.

Скуля от нужды, она извивалась на кровати, но не тянула руки вниз, желая получить любой подарок, который он приготовил.

Спустя долгое время он вошел снова, его глаза потеплели, когда он увидел ее в той же позе.

— Хорошая девочка.

Что-то внутри нее вздрогнуло от похвалы.

— Когда мы вместе, ты доверяешь мне. Здесь ты полностью отпускаешь меня, — сказал он ей, проводя большим пальцем по ее рту. — Это будет напрягать тебя, и ты будешь просить меня остановиться. Но я не остановлюсь. Я буду толкать тебя. Ты согласна на это?

Ее киска сжалась от этой мысли, мысли о том, что она будет умолять его остановиться, а он все равно продолжит.

— Почему я хочу этого? — спросила она, пытаясь понять. — Я не должна.

— Потому что ты знаешь, что здесь ты в безопасности.

Эти слова, его слова, сказанные самым фактическим тоном, пока он наблюдал за ней, заставили ее остановиться.

Он был прав. Она хотела умолять, хотела, чтобы ее взяли полностью, потому что знала, что она в безопасности. Она знала, что он не причинит ей вреда. Это была фантазия, идея, освобождение.

Когда она согласилась, он схватил ее камзол и разорвал его посередине, звук, раздавшийся в комнате, усилил биение ее сердца. Он подтянул обрывок ткани к ее поднятым рукам и завязал узел, оставив один длинный конец свисать. Ее сердце заколотилось, бондаж никогда не приносил ей ничего, кроме тревоги.

— У меня нет хорошего опыта, когда меня связывают.

— Я знаю.

Глядя на него, она прикусила нижнюю губу, слегка опасаясь, но в основном возбуждаясь. Он стянул с нее шорты, отбросив их в сторону, оставив ее обнаженной на кровати.

— Раздвинь ноги.

Она сделала это без колебаний, ей нравилось, как он смотрел на нее с сильным чувством обладания и невероятным жаром.

Он провел средним пальцем по ее отверстию.

— Такая мокрая. Такая мокрая. Ты хочешь мой член, маленькая flamma?

— Да.

— Да, что?

— Да, Даин.

Его палец вошел в нее, и она сжалась вокруг него.

Она слишком давно не кончала, и ее тело было готово к этому.

Он умело двигал пальцами внутри нее, раздвигая ее ножницами, чтобы растянуть ее для своего члена, его большой палец поглаживал ее клитор, посылая влагу из нее. Она вскрикнула, когда он добавил третий палец, ее руки не могли пошевелиться.

— Ты помнишь, как я впервые коснулся этой киски? — спросил он, крепко сжав ее.

— Д… да. — выдохнула она на дрожащем дыхании. Это было после того, как он разрезал людей в лабиринте. Он нашел ее, посмотрел на ее тело и вот так же обхватил ее рукой в перчатке.

— Что ты тогда почувствовала?

Слова, поцелованные обольщением, упали на ее уши.

— Испуг, растерянность… возбуждение, — вспоминала она.

— Сейчас ты напугана, растеряна?

— Немного.

— Хорошо.

Через несколько мгновений, когда он смотрел на ее тело, а его пальцы были внутри нее, она почувствовала, как жар поднимается, поднимается и поднимается, поднимается и поднимается, устремляя ее к великолепной кульминации.

Но его рука остановилась. Она вскрикнула, когда он убрал руку, одновременно в гневе и удивлении, и поняла, что он забрался на кровать, чтобы забраться ей между ног. Она раздвинула их как можно шире, желая и стремясь к мужчине, как никогда раньше.

Его член выглядел устрашающе в лунном свете, и мысль о том, что он наконец-то будет у нее, возбуждала ее. Кончик его члена поцеловал губы ее киски, прохлада пирсинга сильно контрастировала с его жаром, и она задвигала бедрами, ее стенки сжимались в пустоте, требуя, чтобы он заполнил ее.

Ее руки были сцеплены над головой, бедра сжимали его ладони, а отсутствие движения только усиливало жар внутри нее.

Он оставался неподвижным, а она вращала бедрами, пытаясь заставить его проскользнуть внутрь, одна из его рук придавала ей неподвижность, его глаза вбирали ее всю. Ожидание убивало ее.

— Трахни меня, — умоляла она, не заботясь о том, что отчаяние в ее голосе намного превосходило все предыдущие.

Его губы дрогнули.

— Я думал, ты хочешь, чтобы я коснулся твоей души?

Забава в его тоне подтолкнула ее к еще большему разочарованию.

— В этот момент, блядь, я ее разорву. Просто двигайся, пожалуйста.

Он не двигался, дразня ее, забавляясь с ней, и из ее груди вырвался всхлип, слезы от крайней нужды, от разочарования, от того, что удовлетворение так близко, но не может его получить.

— Другой мужчина не заставил бы меня ждать так долго, — дразнила она его, понимая, что играет с огнем, но не зная другого способа вызвать его.

Он владел ею, и это было единственное, о чем она могла думать.

Он отпустил ее бедро и взял в руки свой член, шлепнув им по ее клитору в наказание за ее слова, и от этого ощущения она стала еще более возбужденной, чем была.