Поздоровавшись с ней, Людмила села на лавочку возле своего дома и, указав на место рядом, спросила:

– Что-то вид у вас неважный, Степановна. Усталый какой-то. Случилось чего?

Полина Степановна, сев рядом, и рассказала ей всё – и про Ларочкину кошку, и что она из-за этого из дома сбежала, и что ей одной в нём как-то неуютно. Хотелось с кем-то поделиться, не всё ж в голове мысли крутить. Людмила, слушая её, сочувствующе качала головой, а потом вдруг заявила:

– А чему удивляться? Ведь мой Николай вас предупреждал, Степановна, чтобы вы эту хату не покупали! Надо было послушать.

– Что, вам не нравятся новые соседи? – хотела пошутить Полина Степановна.

– Нравятся, но не в этом дело, – отмахнулась та веником. – Просто в этой хате после Белоглазов никто жить не может. Нечисто там.

– Нечисто? – наморщила лоб Полина Степановна. – А, черти водится? Ну да, что-то такое он говорил, – кивнула, вспомнив тот давний разговор с Людмилиным мужем.

Подвыпивший Николай сидел вот на этой самой лавке и остановил её, после того, как она осмотрела с риэлтором дом. Как ей тогда показалось – от желания поболтать. Выпивший он был и потому чересчур разговорчивый. Наплёл ей что-то насчёт нечисти, живущей в этой хате. И даже приводил какие-то примеры. Но язык ему плохо подчинялся и Полина Степановна, устав вслушиваться в его путаные речи, ушла.

– Так я не верю во всё такое, Людочка! Какие там черти? Всегда говорила: бойтесь людей – злее их никого на свете нет! Да и потом, я извиняюсь, Людочка – ваш-то Николай… употребляет. Мало ли что человеку с пьяных глаз почудится?

– Ну да, употребляет. А кто нынче без греха? – немного обидевшись за мужа, поджала губы Людмила. – А мне-то вы верите, Степановна? Я вина и по праздникам не пью – денег жалко. И тоже тут разные чудеса видала. Как-то иду с хлебозавода со смены, а в этой хате, нежилой тогда, свеча на окне горит и в доме чьи-то голоса. Даже будто гармошка там играет и люди поют. Вроде пляшут, хохочут и громко ссорятся. А ведь в нём никто не жил! Да и соседи говорили, что видали, как в эту калитку, – указала она веником на Полинин двор, – какие-то люди ночью в потёмках заходили и выходили. И кто-то со свечой по дому шарился. А ещё – будто с чердака часто голоса слышали. Туда-то кто и зачем залез?

– Может, воры забирались? – зябко передёрнула плечами Полина Степановна. – Добро какое искали? А про гармонь и почудиться могло.

– Какое там добро? Он же пустой лет семь стоял! Одни лавки старинные казачьи и были в нём, – отмахнулась веником Людмила. – Всем это известно. Кто б, да и зачем, туда полез? На гармошке играть? Чего со свечкой искать? Нет, там, точно, нечисть водится!

– Ну да, лавки были. Я на одной спала, пока контейнер не пришёл – все бока отдавила, – согласилась Полина Степановна, не зная, что возразить. Не хотелось ей верить в эту чепуху. Мало ли что люди от скуки выдумают. – Сейчас они вон во дворе стоят. Не знаю, куда девать. Хочешь, подарю?

– Э, не-ет! Мне с этого чудного дома ничего не надо! – замахала на неё веником Людмила.

– Да что с ним не так-то? – вздохнула Полина Степановна. – Дом как дом! Старенький, правда. Но на лучший у нас денег не хватило.

– А чего ж ваша Ларочка из него сбежала? – прищурилась Людмила.

И Полина Степановна сникла.

– Не знаю, как и вернуть.

– То-то и оно! А хотите, я вам один совет дам? А дальше вам, Степановна, решать – поступайте, как знаете! Но хуже не будет, – заявила Людмила. – К шептунке вам надо сходить, вот что! Я и адресок подходящий знаю.

– К кому? Шептунке? – удивилась Полина Степановна. – Это кто?

– Шептунка это, проще говоря – знахарка. Она людей лечит. Наговорами.

– Это ведьма, что ли?

– Ведьмы портят, а знахарки помогают, – авторитетно возразила Людмила.

– Ну и кому у нас помогать? И в чём? – спросила Полина Степановна. – Ларочке? Чтоб дома сидела? Так это магия, что ль?

– А если и магия! Шептунка вам сама скажет, что делать и кого лечить, – уверенно заявила Людмила.

– А ты, Людочка, кого у неё лечила? – перешла в наступление Полина Степановна. – Николая своего, наверное? Чтобы не употреблял? А я его вчера видела опять … навеселе? – обличительно сказала, не одобрявшая такое дремучее невежество Полина Степановна.

– Так ведь не сразу ж помогает. Время надо, – поджала губы Людмила. – Не хотите – как хотите. А только без шептунки в этой хате вам покою не будет!

Полина Степановна только махнула в ответ рукой и, встав, направилась к своей калитке. В которую, как люди сказывают, по ночам чужой народ шастает. И, чтобы быть в безопасности, просто закрыла её изнутри на два оборота ключа.

Весь день, вспоминая совет Людмилы, она хмыкала и качала головой. Ведь кассиром в театре она работала не всегда. Было время – учась в культпросветучилище – выступала с агитбригадой с атеистическими номерами и речёвками. Неужели она теперь к какой-то шептунке пойдёт, нечисть от дома отваживать? Какие, всё же, люди тёмные.

***

Ночью Полина Степановна проснулась от ощущения, что по дому кто-то ходит. Её сердце испуганно заколотилось, а ноги похолодели. Она хотела вскочить, чтобы включить свет и схватить стоящую на тумбочке чугунную статуэтку – для обороны. Благо – выключатель был рядом с кроватью. Но тело отказалось подчиняться – на грудь будто многотонный груз взвалили.

И тут к изголовью склонилась фигура в тёмном капюшоне. Вместо лица – чёрный провал, из груди – зеленоватое адское пламя в виде креста.

Полина Степановна от ужаса едва сознание не потеряла.

– Скажи, где твоя внучка? – сказала фигура голосом похожим на громыхание камней в пропасти.

– А-а! – попыталась крикнуть Полина Степановна.

И тут же груз, давящий на её грудь, многократно увеличился, а крик перешёл в сип.

– Будешь кричать – раздавлю. Говори – где внучка? – угрожающе загромыхал чёрный провал капюшона.

– В общежитии, – прохрипела чуть живая и плохо соображающая от ужаса Полина Степановна.

Вмиг груз с груди пропал, а видение исчезло.

Полина Степановна вскочила и бросилась из дома. В чём была. То есть – в ночнушке, хотя на доре была зима. И хотя только начало светать, бросилась за калитку. Бежала она недолго и, остановившись у ворот напротив, загрохотала в них обоими руками.

Почти ту же калитка открылась и на улицу заполошно выскочила Людмила, едва накинувшая на плечи какую-то хламиду. И тоже в ночнушке. Увидев Степановну – с совершенно безумными глазами, раздетую и босиком – она вскричала:

– Что случилось, Степановна? – И, зябко укутываясь, испуганно огляделась. – Вы одна? А кто мне тут ворота ломал? Я уж думала – полиция за моим Колькой пришла. И что он, по пьяни, чего-то натворил. А это вы. Зачем вы тут?

– Дай мне адрес! – срывающимся голосом потребовала Полина Степановна.

– Чей? – удивилась Людмила. И, вглядевшись в бешеный блеск в глазах растрёпанной соседки, всё поняла. – А, шептунки? Что, нечисть совсем одолела? – И, увидев ответный кивок, продиктовала улицу и номер дома.

Внутренне даже радуясь, что беда её миновала. И проблемы не у неё, а у соседки.

– Полевая, девятнадцать. Полевая, девятнадцать, – шептала Полина Степановна, несмело возвращаясь домой.

Глава 6

Шептунка

Полина Степановна свернула в улочку.

Это действительно была улочка – узкая, петлистая, с покосившимися заборами и маленькими старинными домишками, усаженная развесистыми вишнями и абрикосами – как из прошлого века. Сюда, казалось, кроме арбы ничего и не заедет. Полина Степановна даже не ожидала, что в краевом центре могут сохраниться такие глухие уголки. Зато улица, с которой Полина Степановна повернула сюда, была вполне современная и заполонена стоящими у обочин авто.

Уже потом, ожидая своей очереди, Полина Степановна узнала от людей, что машин на этой улочке нет не потому что она узкая и кривая – просто соседи знахарки потребовали, чтобы посторонние машины на их улочку не заезжали. Нарушителям прокалывали шины.