- Какие билеты? - уставился на него Семен
-Какие - передразнил Нестройный - лотерейные. Федор достал из брюк оторванный корешок - на, смотри
Взяв "ценность" Сенька проморгался и посмотрел. Смотрел он недолго, в его онемевшем мозгу одна мысль, которую он оформил в вердикт- дурак!
- Надо так - огрызнулся Федор Архипович
- Лучше бы деньги на закуску потратил
- Вот увидишь - уверенный в правильности своего выбора ответствовал Федор - увидишь, я выиграю
Сенька скорчил саркастическую гримасу.
-Много вас таких
- Я тебе говорю, я! - ударил Федор себя в грудь - знаешь, кто мне сказал? - шепотом спросил он
- Ну и кто?
- Оттуда - указал Нестройный пальцем вверх
-Соседи что ли?
- Сам ты соседи... оттуда, понял?
Семен проследил за указательным пальцем
- Оттуда? ... А! Ну, тогда за твою удачу! - наконец Семен проникся идеей, со вчерашнего вечера будоражившей Федора и взялся за узкое горлышко бутылки. Стаканы наполнились до краев и...
- Ух! - гаркнул Сенька и залпом осушил
" Во дает" отметил про себя Федор и посмотрел на свой, удивительно, но рука не тряслась. Удача не отворачивалась от него и радовала, бодрила. Федор икнул, опустошил, закусил Сенькиным огурцом и посмотрел на товарища.
- Братан! - вдруг взвыл сантехник, роняя слюну с онемевших губ - я посплю чуть - чуть - указал он пальцами, сложив их - чуть - чуть, на голодный желудок понимаешь? Спать надо - промямлил он и повалился на кровать.
Федор отнюдь, чувствовал прилив сил и, хотя хмельца бродила по телу, пить ему хотелось еще больше. Взглянув на откинувшегося дружка, он незамедлительно начал действовать. На пол спустил опустевшую бутылку и взялся за вторую, которую Сенька бережно поставил посередине табурета, откупорил, налил полный стакан - выпил, закусил поспешно вынутым огурчиком из банки и приступил к своему основному замыслу. Он отставил для удобства табурет, присел на кукушки и погрузил в запыленные недра Сенькиных карманов руки. В джинсах храпящего сотоварища он обнаружил: пару шурупов, три гайки, сорок копеек десятикопеечными монетами и две помятые десятирублевые банкноты. Он быстро сунул их себе в карман, а мелочь и остальную ненужность вернул.
" Сенька проснется еще пьяным и вряд ли, что ни будь, будет помнить, а двадцатка всегда пригодится, хотя бы завтра будет, чем опохмелиться"- думал он. Потом, будучи довольным сделанным, он отправился на кухню, там он попил воды и от безделицы прильнул к окну. От Сенькиного храпа дрожали стекла, но это ему не помешало увидеть с высоты пятого этажа, щупленькую фигурку знакомого.
Шаркая запыленными калошами по дороге, мимо подъезда плелся Чесухин, на ярком майском солнце блистал обширной проплешиной среди реденьких светлых волос и как всегда был в своей незаменимой тельняшке с длинными рукавами.
- А-а, Чесуха, гад - почему-то обуяла Федора злость, только за что он не мог понять, просто так возникла сама собой. Федор стал лихорадочно обдумывать, как бы реализовать возникшую эмоцию, и вдруг пришла идея. Он стремглав бросился в комнату, где Семен, по - прежнему, показывал всю мощь своих легких, схватил, пустую бутылку и так же быстро вернулся на кухню. Он открыл окно, заранее глянув, где там объект его внимания и швырнул ее, считая, что все рассчитал верно.
Валентин Чесухин зачем-то остановился у подъезда, видимо был в раздумье, заходить к Нестройному или нет. Он переминался с ноги на ногу, стоя чуть поодаль от красной иномарки припаркованой у бордюра. С одной стороны ему хотелось зайти, с самого утра не мог похмелиться, с другой понимал, Нестройный вряд ли даст, еще тот жмот и что вполне вероятно у него самого ничего нет, и сейчас, как и он, сам разыскивает место, где можно принять сто грамм.
Бутылка завертелась в воздухе, быстро удаляясь, она описала дугу и всей своей стеклянной массой врезалась в крышу красного авто, которое располагалось за спиной ненавистного Чесухи. Стеклянные крошки брызнули во все стороны, обдав Валентину всю спину. Федор быстро притворил окно, что бы "дружок" не догадался, откуда пришел подарок и тут же горько сплюнул на пол, пьяный глаз его подвел. Однако, закрыв все створки окна, он продолжал следить за опешившим Валентином, который кружил на месте с возмущенным видом, и выкрикивал что-то не вполне пристойное. Вдруг Федор заметил, как из подъезда выбежал здоровяк - кажется хозяин машины - мужик прибывал в невероятной ярости. Детина и не собирался медлить в выяснении причины случившегося, он подбежал к Чесухину, схватил его за грудки, потряс как куклу, швырнул на землю и пару раз пнул. Валентин, конечно же, пытался ретироваться. Он быстро вскочил на ноги и, отбегая, прокричал нападавшему что-то невнятное, но в ответ получил в глаз, и на этом все представление закончилось. Хозяин занялся осмотром машины, а Чесухин улепетывал к соседнему дому как побитый пес.
Федора это развеселило. Какую великолепную интригу он сотворил, рассказать Семену не поверит.
Только как говорится, не плюй в колодец, придется напиться или не рой яму другому...
Из комнаты донесся сердитый крик Семена. Как некстати он проснулся, а ведь не прошло и двадцати минут, с тех пор как лег спать.
- Куда дел мою двадцатку, куда ты ее дел? - орал взъярившийся гость, и Федор сразу все быстро понял.
. . .
" Утро туманное, утро седое..."- несся из форточки глухой голос ретро певца. Да утро действительно было туманное, точнее стало с недавних пор. Вчера они с Сенькой хорошо помяли друг другу бока и начистили физиономии, потому Федор видел все как бы в тумане. Естественно как можно увидеть сквозь узкие щелки опухших и посиневших глаз окружающее. Синяки на глазах были равномерно круглыми и одинаковыми по цвету, будто их ему нарисовали. Он рассмотрел себя в зеркале ванной и пришел к выводу, что в таком виде показываться на улице не стоит, и помнил, что на такие случаи у него всегда был запасной вариант. Охолонув голову под краном, он прошагал в комнату, раскрыл шкаф и стал перебирать в выдвижных ящиках свой старый хлам. Там зачем - то валялся дырявый алюминиевый насос от велосипеда, драные зимние перчатки - обе на левую руку, тряпки, склянки из - под лекарств, моток лески, почему-то слуховой аппарат, скомканные газеты трехлетней давности, сушеная рыбья голова и прочее, прочее и прочее чего трезвенник держать не станет.
