- Смотри, учитель, вон он! Как бы нам его подкараулить после поединка. Может, он задержится, ну, скажем, выручку подсчитать. Тут бы мы с ним и поговорили, как следует, без его баб.

   - И правда, это он, - задумался Аметисто.

   Но пока каждый из них составлял планы, воительницы наносили друг другу удар за ударом, а зрители встречали каждую кровь восторженными воплями:

   - Давай, Левкоя! Ломи! Залепи ей!

   - Держись, Цинния, мы с тобой! - орали с другой стороны трибун.

   Страсти все накалялись, зрители пустили в ход разнообразные дудки и барабанчики, создававшие невыносимый шум. Не выдержав этого, Аметисто потихоньку наложил сам на себя "купол молчания". Дальше все происходило для него как в кошмарном сне. На противоположной стороне трибун, прямо там, где сидел хозяин цирка, неожиданно вырос черно-оранжевый огненный цветок. Пламя рванулось по рядам, зрители, находившиеся подальше от места беды, в панике бросились к выходам. Магом овладел какой-то ступор, под заклинанием он ничего не слышал и не мог сходу решить, то ли бежать на помощь, то ли сотворить заклинание дождя, то ли спасаться самому. Джегг дернул учителя за руку, и они соскочили со скамьи прямо за занавесь, ограждавшую трибуны.

   - Стой, Джейран! Мы должны помочь!

   - Чем тут поможешь? Там такая давка! Уносим ноги! Если мы начнем тут поливать дождичком, как бы не вышло хуже.

   Заклятие купола слетело, и Аметисто теперь слышал и крики пострадавших, и брань тех, кто с трудом выбирался на воздух, и треск ломавшихся скамей.

   - Нет, мы должны! - еще раз возразил маг, решив не уходить и попытаться помочь людям просто так, без магии.

   Но попасть внутрь уже не было возможности. Единственное, что Аметисто мог сделать, это оказывать помощь тем, кто выбирался самостоятельно. Это были зрители, помятые и потрепанные в давке. У одного оказалась сломана рука, и тут умение Аметисто быстро наложить повязку из подручных средств оказалось кстати. Городская стража и пожарные запаздывали. Что творилось внизу, возле арены, страшно было подумать.

   - Стражники! - раздался крик.

   - Уходим, - решил Аметисто. - Нам не с руки связываться со стражей.

   И они юркнули в ближайший переулок.

   - Что это было? - спросил, отдышавшись, Джейран. - Я ничего не понял. Время светлое, никаких свечей. Не с чего бы начаться пожару. И начался он как-то не так - так грохнуло, что я думал, навсегда оглох. Этот, который хозяин, точно сгорел.

   - Не знаю. Я такого никогда не видел. Огненного шара не летело. Все началось внезапно, сразу. Но без магии тут явно не обошлось. И кому это могло понадобиться? Время не военное. Ни о каком бунте не слышно.

   - Это ты, учитель, все в своей науке. А я, между прочим, кое-что слышал. Говорят, в Велии бунт. Но где Велия - и где Йондерг... Все равно ничего не понятно.

   - Идем, что тут рассуждать. Мы с тобой здесь чужие. Нам бы Сапфиру отыскать. А тиндорцы пусть сами разбираются.

   На следующий день Аметисто решил все же отправиться в университет, надеясь там найти магов, владеющих заклятием поиска. Теперь, после трагедии на арене, никаких шансов узнать иным путем о судьбе жены, не было. Джейран между тем не оставил своих планов добраться до тайн "Розы". Он сбегал в особняк с переломанным цветком, но там все оказалось заперто. Раздосадованный, степняк вернулся в свой гадательный салон - яркую палатку, установленную не слишком далеко от таверны, где они жили. "Степной приворот" - гласила вывеска над входом.

   Он живо переоделся в известные уже многим тиндоркам малиновые штаны и уселся перед низеньким столиком с хрустальным шаром на нем. Шар, конечно, был вовсе не хрустальный и не волшебный. Эту безделушку из простого стекла Джейран прикупил у старьевщика на первый свой гадательный заработок. Но он так внушительно вращал этот шар и так многозначительно при этом хмурил свои красивые брови, что это производило впечатление. Еще бы, ведь посетительницами палатки джегга были в основном молодые женщины. Их привлекало не столько гадание, сколько сам гадатель. В Тиндоре давно уже вышли из моды красивые слова в адрес дам. Женщины обрели многочисленные права, но взамен лишились былого восторженного поклонения. Иное дело степняк. Он быстро выучился произносить на тиндорском замысловатые фразы, которые брал из старинных джеггских песен.

   - Приветствую вас, прекраснейшая госпожа, чей облик подобен светлому лику ночного светила, чьи ноги ступают по земле так, как облачко летит по небу, а губы прекрасны, будто лепестки алых роз, - такими словами встретил он посетительницу в глухом темном платке, полностью укрывавшем волосы и шею.

   Вошедшая кивнула в знак приветствия и села на предложенную ей низенькую скамеечку, опустив голову.

   - Чем могу служить, прекраснейшая? - самым сладким голосом спросил гадальщик, понимая, что у женщины случилась беда похуже, чем нелады в семье или желание поскорее иметь ребенка.

   - Господин гадатель, со мной случилась беда. Вчера я потеряла хозяина, хороший заработок и вообще все...

   - Он что же, выгнал Вас?

   - Нет. Он погиб. Это было ужасно, ужасно! - женщина вскинула голову, голос ее дрогнул, казалось, она сейчас зарыдает.

   Тут Джейран, несмотря на не слишком яркий свет в палатке, понял, кто к нему пришел. "Это же девчонка с арены, ну да, та самая, Левкоя... Надо попытаться раскрутить ее на откровенность".

   - Не плачьте, прекраснейшая госпожа! Все мы однажды будем в ином мире. Хозяин ведь не возлюбленный?

   - Нет, господин гадальщик. Я любила другого человека. Знатного. Но если бы... если бы не случилось вчерашней беды...

   - А что случилось вчера? - спросил Джейран, делая вид, что ничего не знает.