Мои глаза скептически сужаются. — Я?

Кивнув, он сказал: — Я думаю, ты коришь себя за то, что была с Шоном. Именно поэтому я спросил о Фиби и…

— Эшли?

— Да. Эшли. — Он использует кончик указательного пальца, чтобы приподнять очки, и смотрит на густые деревья перед нами. — Ты ведешь себя так, будто ты с ним только потому, что это легко. Но в каком — то смысле он твой отец в этом сценарии, а ты — женщина, которая пришла после твоей мамы. Шон не так много может дать, но ты понимаешь, почему. В конце концов, ты бы не хотела пытаться заменить кого — то.

Я в шоке смотрю на него. Всего за несколько предложений Эллиот только что объяснил, почему мне имеет смысл быть с Шоном, и одновременно доказал, что он — Эллиот — единственный человек, который по — настоящему понимает меня. До этого момента я даже не замечала этой истины.

— Почему ты так добр ко мне? После всего?

Эллиот наклоняет голову, оглядывая меня. Конечно, он не видит все в таком свете. Он знает только о своем предательстве, но не о моем. — Потому что я люблю тебя?

Эмоции забивают мне горло, и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы вымолвить слова. — Не думаю, что раньше я действительно замечала, насколько я оцепенела. Или заботилась, может быть.

Я вижу, как это задевает его, физически. — Мейс…

Я мрачно смеюсь над этим, над тем, как чертовски ужасно это звучит. — Это ужасно, не так ли?

Он резко делает шаг вперед, притягивая меня к своей груди. Одна рука гладит мой затылок, другая обхватывает мои плечи, и мне кажется, что я не плакала уже десять лет.

Тогда: Суббота, 3 июня

Одиннадцать лет назад

Мы с папой собрали вещи, чтобы провести лето в Халдсбурге. В моем желудке поселились нервные когти. Этим летом все было по — другому: Мы закончили младшие классы и были на пороге выпускного. Школа казалась более интересной, друзья — менее драматичными. И хотя мы с Эллиотом не пошли вместе на весенний бал — вообще не пошли, на самом деле, — лето всегда казалось тем временем, когда отношения между нами двумя претерпевали значительные изменения.

Мне было семнадцать. Эллиоту было почти восемнадцать. Прошлым летом мы целовались. Мы признались в чувствах. И с тех пор он смотрел на меня по — другому, скорее как на что — то, что можно поглотить, чем как на что — то, что нужно защищать. Как бы я ни пыталась думать, что мы можем остаться друзьями, которыми всегда были, я знала, что хочу большего. Он уже был одним из двух самых важных людей в моей жизни. Вместо того чтобы беспокоиться о том, как его потерять, я должна была сосредоточиться на том, как его удержать.

Я лежала на подушках в углу, когда он вошел в комнату в субботу после нашего приезда.

— Эй, ты, — сказал он.

При звуке его голоса я вскочила и бросилась к нему, обнимая его за шею. Это было совсем другое объятие: вместо того, чтобы создать осторожный треугольник — плечи соприкасались, больше ничего, — я прижалась к нему всем телом, от груди до живота и бедер. Конечно, я знала, что он тот самый Эллиот, который был всего несколько недель назад, когда мы в последний раз были в доме, но после всех моих нервных раздумий о том, каким может быть лето, я вдруг перестала чувствовать себя прежней Мейси.

Он замер на мгновение, а затем отреагировал этим крошечным, идеальным ворчанием облегчения. Наклонившись, он обхватил меня руками и выдохнул тихое — Эй, — на мою макушку.

На несколько вдохов все затихло, и весь мой мир состоял из ощущения биения сердца Эллиота о мое сердце и того, как его рука простерлась по моей пояснице.

— Я так рада, что наступило лето, — сказала я ему в шею.

Он отступил назад, все еще улыбаясь. — Я тоже. — Это было снова — бездыханная тишина между нами. А потом он нарушил ее, взяв в руки две книги. — Я принес тебе кое — что почитать.

— Что — то для нашей библиотеки?

Он сухо рассмеялся. — Не совсем. Возможно, ты не захочешь оставлять это без внимания.

Его слова смутили меня, пока я не посмотрела на обложки: 'Дельта Венеры' Анаис Нин и 'Тропик Рака' Генри Миллера.

Я была достаточно книжным ботаником, чтобы понять, что это не те книги, которые я могла бы найти в библиотеке моей школы.

— Что это, — спросила я, ища подтверждения.

Он пожал плечами. — Эротическая литература.

— Когда ты их купил?

— Пару лет назад. Я прочитал их в январе.

Я сглотнула. После моего откровения о том, что между мной и Эллиотом все определенно изменилось, эти книги ощущались в моих руках как раскаленные камни.

Эллиот опустился на футон. — Тебе интересно узнать о мальчиках и сексе, я подумал, что ты захочешь их прочитать.

Я почувствовала, что все мое лицо пылает, и передала книги обратно, избегая его взгляда. — О, все в порядке.

Я была готова сделать шаг вперед. Но мысль о сексе, да еще с Эллиотом, вызвала у меня легкое головокружение.

— Это нормально? — спросил он недоверчиво.

— Я не уверена, что они мне понравятся. — Мой голос был густым; ложь никак не хотела слетать с языка.

Он ухмыльнулся. — Круто. Ну, я все равно с ними покончил. Если ты не против, я оставлю их здесь.

Неделя каникул, и я сдалась. Невзрачные корешки книг смотрели на меня, дерзко. Я поставила их на полку между 'Путеводителем автостопом по галактике' и 'Дзеном и искусством ухода за мотоциклом' — то есть прямо на территории Эллиота, как намек на то, что он может взять их домой, если захочет.

Не то чтобы мне не было любопытно. Не то чтобы у меня не чесались руки взять их. Но когда Эллиот каждый день растягивался передо мной, рассеянно потягиваясь, чтобы почесать живот или скрестить ноги у лодыжки — движение каким — то образом переосмысливало и подчеркивало то, что существовало под пуговицами его джинсов… Я не была уверена, что мне действительно нужно больше эротики.

Увы, 'Дельта Венеры' была первой. Я начала ее на рассвете, за несколько часов — так я рассуждала — до того, как появится Эллиот.

Но, как обычно, он как будто знал.

— Оооо. Что ты читаешь? — спросил он с порога. Скудный дневной свет слабо освещал мою спальню позади него; он загораживал большую часть света шириной своих плеч.

Я проигнорировала нарастающий жар в щеках и повернулась обратно к обложке, как будто мне нужно было напомнить себе об этом. — О. Просто одна из книг, которые ты мне подарил.

— Ах, — сказал он, и я услышала довольную ухмылку в его голосе. — Ты тоже рано встаешь. Какая?

Не желая произносить название, я просто взяла книгу и помахала ею перед ним, стараясь выглядеть непринужденно, хотя я знала, что мое лицо пылает красным цветом.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

— Как хочешь. — Я перевернулась на живот и продолжила читать.

Ого.

Слова были почти слишком серьезными даже для уединения моих мыслей. Я всегда думала о сексуальных вещах так абстрактно, не языком, а визуально. А еще более интенсивные? Читая это, я поняла… Я всегда представляла себе Эллиота. Я представляла, как он подходит ближе и прикасается ко мне, что он может сказать или как он может выглядеть. Но никогда я не думала о таких словах, как трепетать, мучиться от желания и поглощать его, пока он не кончит.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, но старалась сохранить нейтральное выражение лица. — Хм, — сказала я задумчиво. — Интересно.

Эллиот выдохнул смех.

— Что ты только что прочитала? — спросил он некоторое время спустя, дразнящим голосом. — У тебя глаза сейчас выпадут из головы.

— Это эротическая литература, — сказала я, пожимая плечами. — Безопасные деньги говорят, что я читала что — то эротическое.

— Поделись.

— Нет.

— Да.

— Ни за что.

— Ничего страшного, если тебя это смущает, — сказал он, возвращаясь к своей книге. — Я не буду давить.

Мне было очень стыдно. Но, в то же время, я была взволнована этим и раздосадована этим. Это было сексуально, но так безлично. Я хотела наполнить его большим чувством. Его руки стали руками Эллиота. Ее руки стали моими. Я представляла себе эмоции, которых не было на странице. Мне было интересно, было ли то же самое с Эллиотом, когда он читал это, и заметил ли он, насколько… далеким все это казалось.