Я вдохнула воздух и прочитала: — Так и Венера родилась из моря с маленьким зернышком соленого меда внутри, который только ласки могли извлечь из темных уголков ее тела.

Эллиот уставился на свою книгу, сведя брови вместе, и мудрено кивнул. Его голос прозвучал немного хрипловато: — Это хорошая фраза.

– 'Хорошая фраза', — недоверчиво повторил я. — Это…

На самом деле, у меня не было окончания предложения. Это был уровень мышления, который у меня не было возможности или опыта сформулировать, но что — то в нем казалось знакомым, древним.

— Я знаю, — пробормотал он. — Тебе нравится все остальное?

— Все в порядке. — Я снова пролистала страницы. — Она немного безличная и… некоторые истории немного грустные.

Эллиот засмеялся, и я уставилась на него. — Что, — спросила я.

— Ты читала предисловие, Мейси?

Я нахмурилась. — Кто читает предисловие к эротике?

Он снова рассмеялся и покачал головой. — Нет, ты должна. Эти истории были заказаны богатым человеком. Ему нужен был только секс. Никаких чувств, никаких эмоций.

— О, — сказала я, глядя вниз на книгу, которая вдруг приобрела гораздо больший смысл. — Да, нет. Мне это не нравится. Не так.

Он кивнул, поправляя мешок с фасолью под собой.

— Ты читал это, — спросила я.

Он утвердительно хмыкнул.

— Тебе понравилось?

— Думаю, у меня была та же реакция, что и у тебя. — С тихим ворчанием он вытянул ноги, заложив руки за голову. Я не смотрела на пуговицы на его джинсах. И уж точно не дважды. — Это сексуально, но и отстраненно.

— Почему ты ее прочитал?

— Почему? — недоверчиво повторил он, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. — Я не знаю. Потому что я люблю читать? Мне нравится, что с помощью слов можно убедить людей, или разозлить их, или развлечь. Но ты можешь использовать их, чтобы… — Он пожал плечами, слегка покраснев. — Возбуждать людей тоже.

Я снова опустила взгляд на книгу, не зная, что еще сказать.

— Я не видел тебя с апреля, — сказал он. — Что случилось с весенней формальностью?

Смеясь, я сказала ему: — Никки пошла с Равешем.

— Конечно, она пошла. Драма всегда разрешается с самым скучным исходом. Но я имел в виду тебя.

— О. — Я уронила книгу и подняла руку, чтобы погрызть ноготь. — Да, я просто осталась дома.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, и он приподнялся на локте. — Я бы пришел, ты знаешь.

Глядя на него, я попыталась показать ему глазами, что я действительно не хотела идти. — Я знаю.

— Ты не хочешь, чтобы я познакомился с твоими друзьями? — спросил он, и его тон был игривым, но на дальнем краю чувствовалось искреннее беспокойство.

Я быстро покачала головой. — Дело не в этом. — Я посмотрела на него — на его лицо, которое теперь было почти идеально пропорциональным, на его выразительные глаза, полный рот, изогнутую челюсть. — Ладно, думаю, отчасти дело в этом. Я хочу, чтобы ты познакомился с ними, но я не очень хочу, чтобы они познакомились с тобой.

Он сморщил нос. — Хорошо?

— Я имею в виду, — сказала я, желая рассеять обиду, которую я видела на его лице, — я не очень доверяла Никки и Элизе в то время, и я чувствовала, что если бы они встретили тебя, они могли бы флиртовать с тобой — особенно на том танце — и я была бы в ярости.

Его брови поднялись вверх в знак понимания. — О.

— И еще… — Я снова опустила взгляд, обнаружив, что мне легче говорить эти вещи на коленях. — Это вроде как наш маленький пузырь. — Я неопределенным жестом обвела комнату. — И когда я встретила Эмму, для меня все изменилось. Раньше она была просто именем, и я могла притворяться, что ты не проводишь с ней больше времени каждую неделю, чем со мной.

— Но это не так, Мейс…

— Я просто использую этот пример, — объяснила я, поднимая взгляд. — Я не была уверена, что ты действительно захочешь иметь лицо, чтобы сопоставить его с этими именами, с которыми я провожу время.

На него снизошло некоторое прояснение. — О. Кажется, я понял.

Я думаю, он понял.

— Ты нравишься одному парню.

Я кивнула. — Да.

— Есть несколько парней. И они были на танцах. А мы с тобой — странная непара, и ты не была уверена, как…. — Он позволил словам оборваться, прежде чем сказать: — Ты не хотела, чтобы я в итоге чувствовал себя аутсайдером.

Я подтянула ноги под себя на футоне. — Да. Я просто думаю, что это могло бы быть странно. Ты не моя внешняя сторона, ты — моя любая сторона. Но в тот момент ты могла не заметить этого или не поверить мне. — Я подняла на него глаза и поспешно добавила: — Просто… говорю, исходя из своего опыта с Эммой.

— Хорошо, — пробормотал он.

— Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, — осторожно сказала я, ступив носком ноги на обширный ландшафт Мор. — Я все время думаю о том, что мой настоящий страх — это не другие девушки, а потерять тебя. Я в ужасе от того, что я буду чувствовать, если тебя больше не будет в моей жизни.

Его глаза стали пристальными, а голос благоговейным: — Этого никогда не случится.

— А если мы начнем… и все пойдет не так… — Мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы подавить бурю, которая разразилась внутри меня при мысли об этом. — В любом случае. Я не думаю, что танец был первым местом для этого. Чтобы принести эту жизнь в ту. Это было бы слишком.

— Я понял. — Он встал, подошел к футону и сел рядом со мной. — Я уже говорил тебе, Мейс. Я хочу быть твоим парнем.

Протянув руку, он притянул меня к себе, пока я не прислонилась к нему и, наконец, не положила голову ему на колени. Он поднял свою книгу, а я свою, и я слушала ровный ритм его дыхания.

— Знаешь, — сказала я, глядя в потолок, в то время как он медленно проводил одной рукой по моим волосам, — эти книги были идеальным подарком.

— Как это?

— Номер сорок семь в мамином списке — сказать мне не заниматься сексом, пока я не смогу говорить о сексе.

Подо мной Эллиот был очень спокоен. — Да?

— Я просто думаю, что это хороший совет, я полагаю. Типа, если ты не можешь говорить об этом, тебе не стоит этим заниматься.

У него вырвался крошечный, нервный смешок. — Ты хочешь поговорить о сексе сегодня?

Хихикая, я легонько ударила его по бедру, и он притворился, что ему больно.

Я хотела, чтобы он тоже был моим парнем. Но уже тогда я знала, что мне нужны маленькие шаги. Я хотела медленного перехода. Я не хотела потерять ни одной драгоценной частички его.

Сейчас: Среда, 8 ноября

Шон лежит на диване и ждет меня, когда я прихожу домой после полуночи. Если не считать похода с Эллиотом, у меня был дерьмовый день. Зная, что я должна делать, но все равно избегая этого, я пошла на работу около трех часов дня — ужасное решение. В итоге я вынесла два смертельных прогноза и прекратила химиотерапию третьей, потому что маленькая девочка не могла вынести еще одну дозу (хотя рак мог). Я нахожусь в таком состоянии, когда я знаю, что делаю все хорошо, но мне кажется, что это не так, а вид Шона на диване усиливает самобичевание.

— Привет, детка. — Он похлопывает по подушке рядом с тем местом, где сидит.

Я перетаскиваюсь и падаю рядом с ним. Не совсем на него, и не в каком — то уютном положении. Во — первых, я в халате и хочу принять душ. А во — вторых, просто странно прислоняться к нему. Какое — то невидимое силовое поле отталкивает меня.

Словно прочитав мои мысли, Шон говорит: — Нам, наверное, нужно поговорить.

— Да, наверное, нужно.

Он берет мою левую руку в обе свои, массируя ладонь большими пальцами. Это прикосновение отвлекает, потому что оно чудесно и напоминает мне обо всех других чудесных отвлекающих вещах, которые Шон может делать с остальными частями своего тела.

— Я уверен, что ты несчастлива, — говорит он.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Проходит несколько секунд, прежде чем его лицо оказывается в фокусе, потому что он так близко, а я так устала, но когда это происходит, я вижу, как сильно это его напрягает. То, что он не говорил об этом, не значит, что он не думал об этом.