— Вчера вечером мне сообщили о минировании «Толстой Марго», — нейтральным тоном, будто обсуждая погоду, заметил Фольке.

— Интересно… — Шульц в упор посмотрел на Фольке.- Розыгрыш?

Фольке вздохнул и покачал головой.

— Увы. Здание обыскали и нашли бомбу. Она была заложена прямо над банкетным залом в вентиляционном канале.

— Вы уверены, что не было второй? — Марта, повинуясь жесту Шульца поставила перед ним еще один стакан. — Мы в безопасности?

— Мы обыскали все, разобрали здание по кирпичику. Второй бомбы совершенно точно нет, так что бояться нечего. Охрана обыскивает всех на входе.

— Да, это я заметил.

— Скажу вам больше — удалось даже вычислить сообщившего. Мальчишка был так глуп, что позвонил из ближайшей телефонной будки.

— О господи…- потрясенно выдохнул Шульц. — Мальчишка?.. Боже, куда катится этот мир… Мальчишки должны влюбляться, учиться, драться, спорить, но не минировать здания. Вы говорите, вы нашли его?

— Нашли. И вот тут начинается самое интересное. Вы знаете, кто он?

— Откуда же мне знать. Поведайте.

— Сын вашей секретарши, — толстое лицо Фольке расплылось в широкой предвкушающей улыбке.

— Хельмут? Почему вы сразу мне не сказали об этом?

— Да, ваш воспитанник, Хельмут, сообщил о заложенной бомбе. Как вы это объясните?

Шульц пожал плечами.

— Разумеется, он сообщил. Как же иначе. Сказали бы сразу, что речь о Хели, я бы не так пугался.

— Он утверждает, что бомбу и инструкцию по ее закладке он получил от вас, — Фольке улыбнулся, вернее приподнял в улыбке уголки губ. Шульц молча смотрел на него. Предположения сбывались.

Про мотивы предательства Хели думать смысла не было, все стало ясно еще в машине. Он пытался спасти Марту, которая могла бы пострадать в результате взрыва и решил, что самым надежным будет звонок в гестапо с сообщением о бомбе. Снова некстати вспомнился Овечкин и Шульц мысленно поморщился при назойливом воспоминании — юный Хельмут никак не походил на Валерку-гимназиста, а сорокалетний Шульц, хоть и считал себя — искренне — большой дрянью, но никогда не испытывал тяги к театральщине и замешанному на ней садизму. Так что, Петр Сергеевич, как-нибудь в другой раз. Потом.

— Это правда, — спокойно кивнул Шульц, ощущая, что его подхватил и несет поток событий. Глория, Валерий Михайлович, Глория.

— Хельмут получил бомбу от меня. Хотите знать, от кого ее получил я?

— Да уж, будьте любезны.

— В Имперской Службе Безопасности{?}[Подразделение СС, существовавшее в 1933—1945, основной задачей которого являлось обеспечение личной безопасности руководства нацистской Германии]. Подробнее, увы, пока не могу рассказать. Они дали бомбу мне, я поручил все остальное Хельмуту. Он справился. Идет большая игра, Макс, очень большая. Это место — Шульц обвел рукой вокруг себя — должно быть идеально защищено. Однако получается, что любой может зайти сюда с бомбой. Я не уверен в продолжении вашей карьеры, простите.

Удар Фольке выдержал достойно.

— У вас чертовски много знакомых в разных структурах и ведь все они вам доверяют. Интересно, как вы этого добились?

— Это все очки, — Шульц по-мальчишечьи улыбнулся. — Эрна считает, что львиной долей обаяния я обязан своей близорукости. Очки и немного, совсем чуть-чуть, мой партийный стаж и многолетняя работа на благо партии.

— Однако ваше обаяние никак не отменяет остальных фактов.

— Каких же? — Шульц устало поправил мост оправы. — Оглашайте их и перейдем к покеру и той части, где я уединяюсь с юной красоткой.

— Я заинтересовался происхождением юного Хельмута. Оно оказалось очень интересным.

— Да неужееееели… Почему вы просто не спросили меня?

— Прежде всего, его отец погиб в двадцать девятом году при неясных обстоятельствах.

— Неясными я бы их не назвал, скорее нелепыми. Это была трагическая случайность, Ганс ошибся при проведении опыта. Он был химиком, мы вместе учились в Высшей Технической Школе — Ганс на химическом факультете, я на технологическом. Так и подружились.

— Неудачный химический опыт или неудачная попытка создания взрывного устройства? — Фольке прищурился. Шульц ответил ему невозмутимым, полным терпения взглядом. — У полиции были определенного рода подозрения.

— Видимо, всего лишь подозрения. Насколько я помню, дело закрыли через пару дней, еще до похорон.

Для того, чтобы подозрения полиции не превратились во что-то более существенное, пришлось тогда раскошелиться и применить всю силу убеждения. Найти нового подрывника было сложно, пришлось разбираться самому.

— И с тех пор мать Хельмута работает с вами.

— Разумеется, Берта работает со мной. Вы в самом деле считаете, что я должен был бросить на произвол судьбы жену моего погибшего друга? У которой был малютка на руках? Даже Эрна была не против. Берта работает со мной, и я счастлив этому. Благодаря ей мой график и мои бумаги находятся в идеальнейшем порядке. Бросьте, Фольке. Вам досадно из-за того, что вы оказались в паршивом положении, но у вас есть все шансы отыграться. Вы ведь не предавали фюрера? Вы всего лишь допустили легкую небрежность в своей работе. Это ерунда. За это не карают.

— Не так давно ваша Берта запросила у других департаментов некие сведения.

— Да, по моей просьбе. Фольке, дружище, я на грани взрыва — в буквальном смысле этого слова. Давайте сыграем партию в покер?

— Зачем вам приказы на возмещение транспортных расходов сотрудникам сектора Альфа за этот год?

— Затем же зачем и сведения о членах семей сотрудников которым полагается усиленное питание. Я, видите ли, руковожу живыми людьми, женщинами, которым надо оплачивать поездки, у которых дети, внуки, племянники, черт бы их побрал, мужья и сыновья на Восточном фронте, похоронки на них, и я буду, слышите, буду разбираться в разной ерунде, потому что когда условная Магда начнет думать о том, что ее племянника-сироту обделили доппайком или что ей неправильно начисляют проездные, она ошибется и тонны прекрасной взрывчатки уйдут в утиль, как и произошло не так давно! — Шульц осекся, осознав, что на него все смотрят и даже Галланд заткнулся со своими порнооткровениями. Он достал платок и вытер пот со лба.

— Извините, дружище, погорячился. Этот чертов проект забирает последние нервы. Как на меня орал Крупп, если бы вы только слышали это!.. Все, вы довольны моими ответами?

— Пожалуй, — задумчиво протянул Фольке. — Возможно, после обыска вашего дома возникнут новые вопросы, но пока что…

— Обыск? Вы послали людей обыскивать мой дом?

— Да, они уже приступили.

— А пожалуйста, — Шульц попросил еще одну порцию коктейля. — Мне нечего скрывать. Надеюсь, ваши люди не оставят после себя следов — наша уборщица взяла отгул по случаю траура, русские убили ее третьего сына, а я чертовски брезглив.

— Не переживайте.

— С чего бы мне переживать? Вы ведь не Крупп.

Боковым зрением он заметил как Кляйн направляется к коридорчику, отделяющему бар от банкетного зала.

— Минутку, — он соскользнул с высокого стула. — Мне нужно вымыть руки.

— Погодите, — Фольке остановил его. — Сначала покажите-ка мне что в ваших карманах.

— Зачем?

— Вы под подозрением. Лучше я пойду с вами.

— Подержать хотите? — ехидно спросил Шульц. — Это преступление, не забывайте{?}[Гомосексуализм уголовно преследовался в фашистской Германии. Как, впрочем, и во всех оккупированных ей странах]. Если вам так нужно… — он поднял руки и встал перед Фольке. — Обыскивайте.

— Какие громкие слова… — Фольке быстро похлопал по торсу Шульца, убеждаясь, что у того в карманах нет оружия. — Всего лишь контроль и обеспечение безопасности. Идет большая игра, Райнер, чертовски большая игра. Откройте кейс. Ого… Кажется, у вас началась черная полоса, друг мой.

— Увидите Бёмма, скажите, что я принес ему выигрыш.

Шульц, захватив кейс, последовал за Кляйном. Пистолет был ему не нужен.

Вернувшись, Шульц обнаружил Фольке, дожидающегося его на том же месте. Фольке был куда мрачнее чем несколько минут назад.