Мы сделали вывод, что в город входил один мотопехотный батальон, за ним шли силы правопорядка до роты полицейских для дальнейшей зачистки. В результате этого штурма вся техника батальона захвачена. Почти все военнослужащие и полицейские или убиты, или перешли на сторону оппозиции.

Только 8 июня вечером от сирийских генералов мы получили информацию о происходящем. Убедились в том, что полученные нами сведения от разведки (в основном от СВР) были правдивыми, хотя и с неточностями, что вполне нормально. Также нам сообщили, что в этот район будет переброшена одна мотопехотная бригада, что спланирована операция по взятию города и деблокированию верных правительству подразделений.

9 июня бригада была переброшена и немедленно приступила к частичному освобождению пригородов, к блокированию города.

Нам предоставили план операции. Изучили. Без всяких преувеличений и скромности могу сказать, что в этом вопросе всё внимание руководства нашего Генштаба было обращено именно на меня. Так что я очень глубоко и скрупулёзно всё изучил. Делал это не просто быстро, но и стремительно. Понимал, что времени очень мало, ведь начало операции назначено на пять часов утра 11 июня. Но не только поэтому. С первого взгляда понял, что надо всё переделывать, а поэтому и переносить сроки начала операции как минимум на сутки.

План предусматривал массированное использование боевых бронированных машин, особенно танков. Всего планировалось использовать 197 боевых бронированных машин: 105 БМП-1, 57 БТР-70, 35 танков Т-55АМВ, 16 122-мм гаубиц Д-30, четыре 152-мм гаубицы Д-20, 24 миномета, девять вертолётов Ми-8 и четыре Ми-24.

Прибыл к начальнику ГОУ.

– Докладывайте, товарищ полковник. Прошу очень кратко. Только суть предложений. Начинайте с них.

Доложил.

Нужно было, кончено, по классике – сначала сведения о противнике. Нет. Не дал он мне такую возможность.

Высказал свои предложения о необходимости действовать совершенно иначе, чем планируют сирийцы.

Мои предложения опирались на собственный боевой опыт и заключались в том, что надо из двух батальонов создать два штурмовых отряда. Внутри этих штурмовых отрядов на базе рот создать штурмовые группы, а в них три подгруппы (лёгкую, среднюю, тяжёлую), разные по численности и вооружению, плюс в каждой штурмовой группе 3-4 пары снайперов. Доложил и по задачам штурмовых подгрупп. Технику использовать (если использовать) с безопасного удаления и так далее и тому подобное. Вместо массированного использования танков и БМП точно и точечно, в исключительных случаях, применять миномёты, применение гаубиц исключить, но быть в полной готовности, для этого в составе каждой штурмовой группы иметь одного, а лучше двух офицеров-артиллеристов и так далее. Даже предложил быстро доставить во временное пользование 2-3 БПЛА малой дальности «Орлан-10», которые в то время уже находились в войсках и проходили испытания, но на вооружение нашей армии ещё не были приняты. Однако их использование требовало участия наших специалистов, так как в их армии такого оружия пока не было, да и в нашей проходили экспериментальную эксплуатацию всего несколько десятков: только в двух мотострелковых бригадах, одной танковой и одной десантно-штурмовой. Но самое главное, всё-таки предложил в самом конце доклада, чтобы вообще всё было не так: чтобы армия в город не входила, а лишь блокировала его, чтобы её действия носили вспомогательный характер. С расчётами обосновал, что у республиканской гвардии (аналог тогдашних наших внутренних войск МВД) достаточно сил, предлагал собрать здесь в кулак батальон полиции с целью зачистки. Кроме того, предложил армии развернуть полевой госпиталь для оказания медицинской помощи пострадавшему мирному населению, обосновывая это тем, что как раз это будет воспринято народом правильно.

Генерал поморщился, но я понимал, что он со мной полностью согласен и его неудовольствие связано с тем, что он отдавал себе отчёт в том, что наши предложения будут идти вразрез с сирийцами. Прямо при мне связался с НГШ и попросил разрешения немедленно к нему прибыть.

Через минут десять мы были в кабинете НГШ.

Много разного сейчас говорят о тогдашнем НГШ. Я тоже имел своё мнение. Внимательный читатель его уже знает.

НГШ попросил быть предельно кратким. Выслушав нас внимательно, задал несколько вопросов. Я знал, что он всё прекрасно понимает. Не такой это сложный вопрос, и его квалификации более чем достаточно.

– Так. Понятно. Это штатная мотопехотная бригада? Или что-то сводно-сбродное?

– Это сводная мотопехотная бригада 4-й механизированной дивизии, усиленная вертолётами. Командует какой-то там брат Президента Сирии, штатный командир дивизии.

– Что значит «какой-то там»?!

– Виноват. Фамилия Асад. Как зовут – забыл. Не привык ещё, – я стал судорожно искать соответствующую запись.

– Товарищ полковник! Вы их всех просто наизусть должны знать! От зубов должно отскакивать!

– Командир – бригадный генерал Мехер Асад, младший брат Башара Асада, сын предыдущего Президента Сирии Хафеза Асада, – глядя на меня с укором, произнёс начальник ГОУ.

НГШ взглянул на него и подтверждающе кивнул.

– Почему вы, товарищ полковник, ещё не изучили командный состав их армии? Или вам материалов не дали?

– Материалов очень много. Всё есть. Всем обеспечен. Изучил. Просто не придал сейчас этому значения. Я по делу на любой вопрос могу ответить. Какое мне дело до того, кто там брат или сват? Какое это имеет отношение к штурму?

Генералы переглянулись и вдруг начали надо мной смеяться. Мне было неловко и… стыдно.

– Прямое, товарищ полковник. Вы же столько времени на Кавказе провели. Вы что? Или у вас в Москве мозги набекрень встали? – продолжил НГШ, уже как-то беззлобно.

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Но к штурму это не имеет отношения. Прошу прощения.

– Прямое! – отрезал НГШ, неотрывно смотря мне в глаза.

Я судорожно перебирал всю изученную информацию. Ничего на ум не приходило. Хоть провались на месте от стыда!

– Ладно. Пока простительно. Но начинайте изучать по Сирии, по всему Ближнему Востоку, по Израилю всю общественно-политическую тематику. Не зацикливаться только на военно-технической информации! Изучайте самые разные точки зрения. Всё что только можно. Смотрите ток-шоу разные по телевидению. Терпите – этот бред полезен для критического восприятия. Я вам сочувствую. Надо. Надо понимать всё, что происходит. Не ограничивайте себя только нашими военными вопросами. Сирийская армия – это и есть Сирия, но всё-таки не вся. Там много всякого. И так по всему Ближнему Востоку. Ну, догадались хоть о чём-то?

– Никак нет, товарищ начальник генерального штаба, – было очень стыдно.

– Плохо. Ладно. Подскажу. То, что он родной брат Президента, значит, что этому генералу указ только Президент. Роль их министра обороны и Генштаба понятна?

– Дошло. Это так просто, даже обидно. Просто в эту сторону не подумал.

– Плохо. Это имеет самое настоящее практическое значение. Им можно что-то посоветовать, но они нас не слушают совершенно. Можно что-то сказать генералам Генштаба. Они выслушают и, скорее всего, ничего этому комдиву не скажут. Звонить их Президенту – у меня пока таких полномочий нет. Разговаривать с их командиром дивизии я не буду. Слишком много чести. Поговорю с их начальником Генштаба насчёт того, чтобы он поручил кому-то из своих генералов позвонить вам. Выскажете своё мнение. При этом приказываю делать это очень деликатно, в форме теоретических размышлений и практических ненавязчивых советов. Приказываю! Не более! Понятно?

– Так точно. Теперь вообще всё понятно.

– Пока что так. Что знаем о противнике? – обратился он ко мне.

– Ничего.

НГШ удивлённо на меня посмотрел, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Понимая это, я продолжил:

– Аналитическим путём я, конечно, всё рассчитал. Но это мои предположения. По данным СВР можно сделать вывод, что на сторону повстанцев перешёл целый мотопехотный батальон без двух взводов – это по личному составу. Примерно 40 БМП и БТР, 7-10 танков.