В докладе мы писали о том, что сирийской армии надо предложить нашу помощь в виде советников. А советники должны представить руководству сирийской армии конкретный план. Среди предложений были и такие, как её немедленная очистка от политически неблагонадёжных элементов; выдвижение на вышестоящие должности офицеров, пользующихся авторитетом среди подчинённых-профессионалов, независимо от принадлежности к различным кланам; командирование неблагонадёжных офицеров, увольнение которых нежелательно по разным причинам (склонных к переходу на сторону оппозиции), в Россию под видом обучения и переподготовки. И много чего ещё такого, о чём писать до сих пор нельзя.
Делать это надо было срочно, так как ситуация в Сирии развивалась быстро и только в худшую сторону.
Начальник ГОУ наши предложения поддержал, а вечером мы кое-что дополнили уже по указанию НГШ.
Через два дня нам поступила команда приступить к подготовке плана оказания помощи САА.
Так в 2011 году началась работа, которая растянулась на несколько лет. И от того, что мы предложили тогда, уже через полгода не осталось ничего. Потом скорость устаревания наших новых предложений возрастала и возрастала, до тех пор пока нам не была поставлена задача готовить всё с нашим прямым участием. Но до этого ещё далеко.
Поначалу мы получали бодрые доклады сирийского Генштаба о готовности защитить страну и режим.
В июне 2011 года началась военная операция сирийской армии в Джиср-эш-Шугуре (провинция Идлиб). По заявлениям сирийского руководства, операция сирийских вооружённых сил в этом городе была направлена против террористических групп, в то время как сирийская оппозиция назвала это репрессиями против мирных протестующих.
Вооружённые столкновения в Джиср-эш-Шугуре стали поворотным моментом в войне в Сирии. Кто сейчас об этом помнит и знает? Немногие. Но мы в ГОУ отнеслись к этим событиям со всей серьёзностью. Мы уже тогда поняли, что ждёт сирийскую армию. Знали, что мнение Генштаба, изложенное в том докладе, не разделил ни наш министр, ни соседние ведомства. Однако неожиданно поддержал наш МИД. Многие нас не поддерживали не потому, что все там были такие тупые, а мы самые умные. В основном все считали, что надо обязательно задавить силой эти протесты, если применить для этого армию – ничего страшного. Ничего удивительного тут нет. Если человек не служил, то он не понимает, что такое солдат. Не понимает, кто такие армейские офицеры. Не понимает, что это и есть народ. Не понимает, что в армии будет очень много несогласных воевать со своим народом. Не поверили нам, что эти действия приведут к расколу в сирийской армии.
Военной операции предшествовали массовые антиправительственные протесты, для подавления которых войска применили оружие, что привело к многочисленным жертвам. Государственные телеканалы демонстрировали кадры с выгоревшими зданиями государственных учреждений, полицейских отделений и сожжёнными автомобилями. По словам властей, силы безопасности и полиция в городе подверглись нападениям вооружённых банд, которые нападают на государственные учреждения, запугивают население и блокируют дороги, ведущие к городу.
Там было сделано всё, как назло, крайне неправильно. Это ещё, мягко говоря. Но как было.
4 июня группа сотрудников службы безопасности с крыши почтамта обстреляла похоронную процессию, после чего разъярённые участники процессии подожгли здание. В ходе нападения восемь офицеров госбезопасности были убиты. Волна насилия стремительно захлестнула город. Протестующие взяли штурмом местное полицейское отделение и захватили хранившееся там оружие. По мере обострения ситуации начали отмечаться случаи дезертирства среди сотрудников службы безопасности и полицейских. Согласно сообщениям, причиной этому послужили публичные казни, отказавшихся стрелять по гражданскому населению офицеров госбезопасности.
На помощь им в город было отправлено какое-то подразделение армии. Долго мы даже не могли выяснить, что это было за подразделение. Вскоре после этого Сирийское информационное агентство сообщило о гибели 20 военнослужащих, попавших в засаду, когда они направлялись на выручку блокированным в городе подразделениям службы безопасности. Ещё несколькими часами позже пришло известие о захвате штаба службы безопасности. В результате нападения погибло несколько десятков полицейских. Произошедшие события стали первым серьёзным поражением правительственных сил. Но то, что там уже воюет армия, мы поняли.
6 июня получили от сирийцев сообщение о том, что неизвестные вооружённые группы атакуют силы безопасности в городе. Согласно этим сообщениям, они сначала заманили в засаду группу полицейских, которые ехали по вызову местных жителей, сообщивших, что неизвестные боевики их терроризируют, и убили двадцать из них. Позже они напали на полицейское управление города и захватили его, убив 82 сотрудника сил безопасности. Кроме того, боевики напали и взорвали почтовое отделение, которое охраняла полиция, убив ещё восьмерых. В течение дня всего было убито 120 полицейских. Позже нам сообщили, что по результатам прослушки телефонных переговоров повстанцев целью атаки было подорвать доверие граждан к правоохранительным органам и что повстанцы договорились захоронить убитых ими сотрудников правоохранительных органов, чтобы позднее выдать это место за массовое захоронение мирных жителей.
Наши разведывательные источники (не только ГРУ ГШ) докладывали совсем другое. Сообщили, что начались бои, часть военнослужащих армии и полицейских взбунтовалась и присоединилась к местному населению. Те из них, кто отказался перейти на сторону оппозиции, были разоружены своими же сослуживцами, потом убиты «мирными» протестующими, а их тела изуродованы, некоторые сброшены в реку.
Таким образом, отказавшись стрелять в свой народ, военнослужащие (включая офицеров) волей-неволей оказались втянуты в убийство бывших сослуживцев. Ясно, что им отрезана дорога назад.
Поскольку сирийские генералы напрочь отрицали правдивость наших сведений, то получить от них информацию о боевом численном составе подразделений, перешедших на сторону оппозиции, было невозможно.
Между тем наша военная разведка в том месте и в тот момент не имела достаточных источников информации. Основные сведения поступили по линии СВР, а эта служба совершенно не ориентирована на то, чтобы генерить информацию военно-технического характера. Но в конечном итоге мы узнали, что на сторону оппозиции перешло около 50 боевых бронированных машин, включая 7-10 танков и «несколько» сотен военнослужащих, плюс около сотни полицейских.
Сирийский Генштаб позже всё-таки сообщил нам, что попытка войти в город и навести порядок закончилась неудачей для одного мотопехотного батальона, что потери сирийской армии «до роты» (точнее они отказывались сообщать, ссылаясь на потерю части средств связи и гибель офицеров управления батальона, вошедшего в город). В разных частях города заблокированы две мотопехотные роты, ведущие оборонительные бои, и около сотни полицейских, которые небольшими группами пытаются пробиться к армейским подразделениями, но безуспешно. Но тоже далеко не всё у нас сходилось.
На следующий день от СВР (Служба внешней разведки), из разведисточников в сирийской полиции, получили информацию, что полицейским удалось пробиться к одной из рот. Далее некоторые полицейские попытались поднять мятеж, к ним присоединились солдаты. Мятеж удалось подавить: командиры (армейские офицеры) расстреляли зачинщиков (и полицейских, и своих солдат). Позднее пришло уточнение информации. Оказалось, что полицейских специально пропустили к армейским с целью убедить военнослужащих перейти на сторону оппозиции: часть этих полицейских уже побывала в плену у оппозиции и была отпущена под задачу агитации и пропаганды. Также получили более-менее внятные величины заблокированных в городе правительственных сил: около 60 военнослужащих и 50 полицейских, полное отсутствие боевых бронированных машин.
То есть информация была очень неточной и противоречивой. Но это не освобождает нас от дела. Надо было додумывать самим. Анализировать.
