– Сколько их учу, что сеть слабая и не стоит за один раз пытаться выловить всю рыбу, все равно тащат по максимуму. Может, вы им скажете, что так нельзя, сэр? – пожаловался американец, увидев меня.

– Скажу, Герман, но сейчас у меня другая цель.

– Я слушаю вас, сэр, – Тиландер отложил сеть и встал.

– Герман, пора искать подходящий лес для корабля. Уильям приступил к пиле, сделает и напильник, и простой рубанок. Оставь сети людям Наа и подбери себе помощников. Самая главная задача для нас – это построить судно, чтобы мы могли наведаться к вашему самолету на Кипр и еще в пару мест. Услышав про инструменты и приоритеты, Тиландер просиял, даже козырнул на радостях:

– Есть, сэр! Я отберу людей, чтобы помогали мне и мы сегодня же начнем подбирать нужные деревья. Дерево для будущего киля срублено и пока сохнет. Теперь осталось найти материал для шпангоутов и досок.

Оставив радоваться немногословного Тиландера, которого словно прорвало, я направился в сторону «полигона», где на открытом пространстве ровной площадки Лар тренировал воинов. До меня доносились команды «щиты, охват, атака». Командующего армией я застал за работой, но если он сидел в тени пальмы и командовал, то воины обливались потом на открытом солнце, облаченные в кожаные доспехи. Дополнительные трудности создавали копья и щиты.

Лар вскочил, увидев меня:

– Макс Са, тренировки идут хорошо.

– Я вижу, Лар. Дай им отдохнуть. Сейчас жарко и не надо их загонять до смерти.

– Макс Са, так и сделаю. Можете отдыхать, – прокричал Лар воинам, потом спохватившись добавил команду, которую узнал от меня, – Вольно!

– Лар, а где командир копейщиков Гор?

– Я послал его проверить дозор на перевале.

Немного посидел с Ларом, обсуждая некоторые моменты, рассказал о планах переодеть воинов в железные доспехи. Тот принял новость с энтузиазмом: после военных успехов в Ларе проснулся завоеватель, которому не терпелось прибрать к рукам все окрестные территории. Я рассказал ему о планах основать второе поселение-форпост прямо на берегу Литании.

Сдерживало меня только одно – расстояние и отсутствие связи в случае нападения на форпост. Если враг нападет, то пока пеший гонец до нас доберется, пройдет минимум двое, если не трое суток. Еще трое суток минует, пока подмога доберется до Литани, а за это время все может быть закончено. Поэтому я тянул с форпостом, не желая так далеко ставить поселение без средств связи.

Несколько следующих дней прошли в рутине: скотный двор, уборка ячменя и чечевицы. Теперь сбор урожая занимал всего два дня, ведь серпов было больше, да и люди наловчились. Все больше дикарей начинали привыкать к ячменным лепешкам. Мясо Зи хватило на неделю. Я измерил скелет, лежавший на берегу: длина была ровно десять шагов. Шкуру, снятую с морского млекопитающего, обрабатывали женщины, а ее прочность просто поражала. Видимо это было связано с тем, что Зи паслись на мелководье, а там встречались острые камни.

Уильям Лайтфут занимался кладкой печи, которую он решил использовать, чтобы переводить чугун в сталь. Кричный горн получился около двух метров в высоту. Принцип его работы мне Лайтфут объяснял не раз: полученный чугун раскладывался на слое горящего древесного угля. Плавясь, чугун капля за каплей стекал вниз, проходил через окислительную область против фурм, через которые подавался воздух, теряя часть углерода. Чем интенсивнее подавался воздух, тем большее количество углерода из чугуна сгорало и тем пластичнее получалось железо.

Полученное железо шло на ковку, а потом еще предстояла закалка и отпуск готового изделия. Сегодня ожидалась первая переплавка чугуна в сталь. В печи была даже дверца (это было ноу-хау Лайтфута), через которую можно было увидеть процесс плавки. Заложив чугунные болванки, он дал команду и мощный Рам начал работать мехами: уголь вспыхнул, и Уильям плотно прикрыл дверцу.

Переплавка чугуна в сталь шла около двух часов: когда внутри температура была достаточная и Лайтфут убедился, что чугун стал плавиться, он переместил трубку от мехов в нижнее отверстие, чтобы падающие капли жидкого чугуна проходили через непрерывный мощный поток воздуха. Струя воздуха выжигала углерод и одновременно повышала температуру внутри топки, чтобы процесс плавки был непрерывным.

Это был самый трудный и тяжелый момент, потому что качать меха надо быстро и безостановочно. Даже могучий Рам выдохся через десять минут: капли пота стекали по его телу, а сам он дышал как загнанный зверь. Я сменил его, но не продержался и пяти минут, потом к мехам стал Уильям, также продержавшийся недолго. Отдохнувший Рам опять держался не менее десяти минут.

И снова мы прошли по кругу, когда же я заступил на вторую смену, из нижнего сливного отверстия вырвалась ярко-красная струя расплавленного металла. Это означало, что жидкий металл внизу скопился в достаточном количестве, тем не менее, Уильям дал знак продолжать. Заканчивал двигать мехами Рам. Лайтфут, заглянув через дверцу, убедился, что чугун весь переплавлен.

Это была адская работенка, если каждая переплавка чугуна будет требовать таких усилий, то к кузне надо прикомандировать еще пару силачей, чтобы Рам не надрывался. Выхватив щипцами небольшой кусок остывающего железа, Уильям перенес его к наковальне, и они с Рамом стали ковать топор. По ударами молота железо приобретало знакомые формы. Когда через двадцать минут на моих глазах кусок железа превратился в топор, Уильям снова положил его в топку и дал знак подавать воздух.

Дверцу на этот раз не закрывали, и я видел, как топор понемногу становится вишнево-красного цвета. Уильям выхватил топор и погрузил его в горшок с водой. Вода зашипела, превращаясь в пар, но топор охладился быстро.

– Сэр, это у нас была закалка в соленой воде. Металл сейчас очень твердый, но он хрупкий, чтобы вернуть ему некоторую пластичность, мы его снова нагреем и произведем отпуск на воздухе.

– Хорошо, Уильям, делай, как считаешь нужным, ты у нас специалист, – я с интересом наблюдал за всеми манипуляциями. Лайтфут снова положил изделие в топку, но уже без подачи воздуха. Минут двадцать ничего не происходило, затем на поверхности топора стала появляться желтоватая пленка, хотя сам метал не изменил цвет.

– Это побежалость металла, сейчас температура примерно двести градусов, больше нам не надо, – с этими словами американец вытащил топор и аккуратно положил его на наковальню.

– Дадим ему остыть на воздухе, таким образом сохранится необходимая твердость и топор станет менее хрупким.

– Уильям, что с пилой, ты собирался сделать пилу двуручную, Тиландер очень ждет ее, – напомнил я ему.

– Сэр, зубья у полотна я выбил. Мне осталось развести зубья в стороны и заточить. Хотел показать вам уже готовую пилу, а не в процессе.

– Хорошо, а этот топор будет лучше тех, что мы ковали раньше?

– Конечно, сэр. Это кованый топор с закалкой и отпуском, а раньше просто был кусок железа в форме топора. Вы сами увидите разницу, сэр, – Лайтфут не смог скрыть торжествующую улыбку.

– Посмотрим, Уил, мне не терпится приступить к постройке судна для морского путешествия на Кипр.

– И на Бермуды, сэр? – в голосе американца звучал и вопрос, и просьба.

– И на Бермуды, – согласился я, поднимаясь с места. На сегодня с меня было достаточно: удалось увидеть весь процесс переплавки чугуна в сталь и закалку стали.

Уже уходя, вспомнил и остановился:

– Уильям, у нас есть медь, свинец и никель. Если их добавлять в сталь, улучшит это свойство или нет?

– Свинец я не слышал, чтобы добавляли, медь и никель добавляют, но пропорции мне неизвестны, сэр. Еще добавляют хром, молибден, марганец, кремний. Мы кроме меди ничего не добавляли. Медь повышала пластичность стали и поэтому отпуск мы производили с более высоких температур. Так хорошо делать ножи, которые крепкие и хрупкие. При этом они отлично держат острой режущую кромку.

– Медь у нас есть, правда совсем мало. Но я знаю, где находится уникальная сталь, последнее достижение человечества – это мой космический корабль. Только не знаю, чем его распилить, чтобы можно было поместить куски в топку.