– Ничего себе! – не удержался и присвистнул Рудов.

– Да-да, и прогнозы, к сожалению, говорят об ухудшении статистики. Не стану скрывать: положение близко к катастрофическому. Имеющихся запасов инсулина на централизованных складах хватит от силы на месяц.

– Вы обращались к странам не входящим во враждебные нам блоки? – подала голос Хазарова.

– Это первое, что мы сделали, Мария Владимировна.

– К кому вы обращались? – сжала губы министр в узкую полоску, что выдавало в ней крайнюю степень раздражения и досады.

– По своей линии мы обращались к соответствующим министерствам Индии и Китая, ибо только у этих стран имеются соответствующие производственные мощности. Ответ был довольно расплывчатым и сводился к тому, что, так как производители инсулина являются частными компаниями, поэтому у министерств нет рычагов влияния на них, следовательно, и обращаться с подобной просьбой нужно непосредственно к ним.

– И? – продолжала она настаивать. – Они сказали вам, что свободных мощностей для наращивания выпуска нет?

– Отнюдь. В помощи нам они не отказали, но при этом заломили цену, едва ли не вчетверо больше среднемировой. Сами понимаете, мы на бюджете и естественно такими средствами не располагаем.

– Твою ж мать! – не удержался и воскликнул опять импульсивный Начальник Главного Оперативного Управления.

– Ладно-кось! – крякнул Верховный. – Попросят они еще у нас хлеба в голодный год.

– Я слышал, где-то краем уха, что у нас развернуто собственное производство инсулина, – попробовал встрять в разговор неугомонный живчик Трояновский.

– Да. Это то, что я имел в виду, когда упомянул лукавство международной кооперации, – скривился Чегодайкин. – У нас имеются совместные предприятия с Novo Nordisk и Sanofi. В связи с тем, что головные офисы этих фирм находятся вне нашей юрисдикции, а в европейской, то соответственно, они подчиняются командам оттуда. Они не смеют игнорировать директивы ЕС, а потому перестали отгружать нам свою продукцию.

– Это покушение на жизнь наших граждан! В соответствие с недавно принятым законом о том, что все иностранные предприятия, расположенные на нашей территории обязаны соблюдать российское законодательство, надо просто прийти туда и заластать все местное руководство! – зло ощерился Тучков. – Хватит, натерпелись их высокомерия в своем дому! Почему вы не сказали нам об этом раньше?! – набросился он на министра здравоохранения.

– В самом деле, почему вы не обратились с этим раньше? – вопросил Афанасьев, строго уставившись на Чегодайкина.

Другой бы растерялся от напора сразу с нескольких сторон, но министр даже не вздрогнул:

– Ну, пришли бы, ну арестовали, а дальше-то что? Они сами сидят на давальческом сырье. Производство, расположенное у нас это всего лишь конечная стадия, нечто вроде «отверточной сборки». Какое первичное сырье им из-за бугра привезут, тем они и пользуются. Так что, арестами тут делу не поможешь. Сырья у них нет. Я сам проверял. Или вы думаете, что они сами довольны из-за того, что остались без работы?

– И что, по-вашему, нет никаких перспектив? – с надеждой в голосе обратился к нему премьер-министр.

– Перспективы-то всегда найдутся, – тяжко прокряхтел еще совсем не старый Павел Викентьевич. – Другое дело насколько они далеки во времени.

– Не тяните кота за причиндалы, Павел Викентьевич, – не слишком ласково поощрил его Верховный.

– Помнится в бытность мою еще в должности заместителя министра, этак году в 2013-м, с большой помпой анонсировали открытие в Серпуховском районе Московской области гигантский завод по производству инсулина полного цикла – от создания субстанции до упаковки продукции. Анонсировать-то анонсировали, да до открытия дело так и не дошло. Видишь ли, конкуренты подсуетились, дали кое-кому на лапу, говорят аж десять миллиардов рублей, и все затихло. А ведь готовность была свыше 95%. Уже и оборудование завезли. Оставалось только отладить, да установить регламент. Оно и сейчас там все стоит в законсервированном виде. Я тогда попробовал было поерепениться, докладную даже на имя министра сочинил, да вызвали меня к шефу на ковер, а там у него уже сидели представители Eli-Lilly, Novo Nordisk, Sanofi и нашего ОАО «Герофарм-Био», в качестве их представителя, да ласково так предложили угомониться. Ну, я умишком-то раскинул, да и смекнул, что лучше тихо сидеть на своем месте, чем попасть в автомобильную катастрофу. Потому как дядечки, ворочающие миллиардами долларов, не остановятся ни перед чем, а уж через меня-то и вовсе перешагнут не запнувшись. Признаюсь, смалодушничал. Ну, так я и не Марат Казей, а всего лишь Чегодайкин.

Тучков, что-то шустро строчивший в своем блокноте, не поднимая глаз, процитировал известную крылатую фразу, несколько ее видоизменив, проникновенным голосом почти себе под нос:

– Казеем можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.

Все обернули свои взоры на «Малюту Скуратова», ожидая продолжения сентенции. А когда тот приостановил свою писанину и поднял глаза на министра, то присовокупил:

– Малодушный поступок еще можно попытаться исправить, пока он не превратился в предательство. Вы, Павел Викентьевич, не сочтите за труд, свяжитесь со мной в самое ближайшее время. Мне хотелось бы с вами поподробней поговорить о событиях тех давних лет. Вот вам мой личный мобильный, – протянул он вырванный из блокнота листок Чегодайкину.

– Хотите привлечь прежнее руководство Минздрава? – сразу сообразил Павел Викентьевич.

– Да, – не стал отпираться Николай Павлович. – И его привлечь, и нынешнее руководство «Герофарма», хоть вы и говорите, что они всего лишь конечное звено в цепи. Нужна публичная порка для тех, кто на примере АО «Кавминстекла»16 все еще не понял, что находясь в России нужно выполнять российские законы.

– Что вы хотите этим добиться? – не понял Чегодайкин.

– Чего добиться? – переспросил Тучков и тут же ответил. – Конфискации предприятия.

– Но это в будущем негативно скажется на наших отношениях с партнерами! – ужаснулся робкий министр здравоохранения, уже представивший, как будут рушиться годами отработанные связи с зарубежными поставщиками.

– Да что вы так разволновались, Павел Викентьевич? – довольно резко, чего от него никто не ожидал, высказался Глазырев. – Белый свет не сошелся на европейских и американских производителях. Те, кто поумнее будут, а их большинство, понимают, что лучше играть по правилам привлекательного рынка, чем ввязываться в санкционную войну с непредсказуемым итогом.

– Вы так говорите, Сергей Юрьевич, как будто Третья Мировая война уже на пороге, – поежился Чегодайкин.

– Вынужден вас разочаровать, милейший Павел Викентьевич, – вмешался в перепалку Афанасьев, – но Третья Мировая война уже перешагнула порог нашего дома.

– Да, но ведь пока ни они по нам, ни мы по ним еще не бабахаем ядерными боеголовками!

– «Обязательно бахнем! И не раз! Весь мир в труху!.. Но потом»17, – зло хохотнул Рудов и от его зловещего смеха мурашки побежали по спине абсолютно мирного человека по фамилии Чегодайкин, который, ну, никак не Марат Казей.

Решив разрядить накаленную обстановку, грозившую перерасти в нечто большее, чем спор на профессиональные темы, Верховный обратился к министру здравоохранения:

– Давайте, все же вернемся к основной теме нашего разговора. Так, что вы там говорили про завод в Серпуховском районе?

– Ах, да, – спохватился Чегодайкин, вовремя поняв, что в стае волков, надо выть по-волчьи или хотя бы не блеять бараном во избежание дурных последствий для себя. – Так вот. Завод находится на консервации. Расконсервировать его и запустить производство инсулина не на основе поджелудочной железы свиней, как это было в Советском Союзе, а основываясь на генно-инженерных технологиях, думаю, будет не слишком проблематично. Зато мы получим отечественное производство мощностью до 350-ти миллионов доз в год, что более чем на 85% покроет наши потребности. Правда…