– Да он и так о тебе все знает, – Никита снова усмехнулся, но на этот раз совсем невесело.

– Это как, – удивился я.

– Да твой Николай ему, небось, все и рассказал, – ответил боярич. – Отец говорит, что купцы местные они не только мошну себе набивают. Они еще и шпионят. Заранее вызнают, где какая война может начаться, где кто силу набирает. Оно умно, помогает узнать, где какой товар сколько стоить будет, и еще больше серебра на этом делать. Так что, уж будь уверен, все про тебя уже рассказали.

– И что же теперь будет? – я даже остановился от неожиданности.

– А то и будет. Они же купцы, иметь их в рот, – пожал плечами Никита. – Так что мы теперь для них товар. Измерят, назначат цену, и уже потом будут думать, что с нами делать. А про польские земли… Не для нас они, нечего нам там делать.

– Я думал, воин везде себе работу найдет.

– Найдет-то найдет, да только вот, ты польский язык знаешь?

– Немного знаю, в монастыре учил, – ответил я.

– Однако. Ну прости, не ожидал, – развел боярич руками. – Но никто кроме тебя не знает, так что мы там даже кружку пива не сможем купить. А им русский знать неоткуда. А тут все на русском говорят, до самого побережья. Вот и остается надеяться, что мы для купцов местных ценным товаром окажемся, и они нам работу дадут.

– Обидно даже как-то, – заметил я.

– Ну да, естественно, что обидно. Кому хочется товаром-то быть?

Отвечать на этот вопрос я не стал, да он и не требовал ответа. Тем временем мы миновали рыночную площадь, прошли по еще одной длинной улице и остановились возле открытых высоких ворот, на которых висела вывеска с пивной кружкой, полной пушистой пены.

Союз Торговых Городов. Киев. Середина лета 2224-го года от Рождества Христова.

Во дворе харчевни было шумно. Целая толпа собралась в одном из углов, но что именно там происходило мне было не видно: спины закрывали обзор. Среди этого скопления людей я разглядел и своих воинов.

– Никита, Олег, – махнул нам рукой боярин Лука, который и сам стоял в толпе. – Идите сюда.

– Не начинайте, – прокричал кто-то. – Пусть и они посмотрят.

Мы с бояричем присоединились к скоплению людей, и теперь мне стало ясно в чем дело: в самом центре, окруженные толпой, стояли двое раздетых по пояс мужчин. В одном из них я узнал Камня – того самого здоровяка, что присоединился к нам в Огибном. И единственного оставшегося в живых после сечи с дружиной боярина Сергея из селян, что решили попытать воинского счастья.

– Что случилось-то? – спросил я так, чтобы услышали все. – Из-за чего драка?

– Да не из-за чего, – ответил один из киевлян. – Так, молодцы хотят силушку потешить, побороться. А мы тут поспорить решили, кто кого на земле вываляет. Хочешь пару монет поставить, парень?

– Камень, ты ж только в себя пришел, – обратился я к своему воину. – Куда тебе еще в драку?

– Все нормально, кн… Олег Кириллович, – в последний момент спохватился он и поправился.

Ну да, мы заранее обговорили, чтобы княжичем меня дружинники не называли. В Киеве чужих ушей множество, и пусть им не придется слышать лишнего. Просил я их звать меня просто по имени, но Камень почему-то упрямо отказывался и продолжал именовать меня по имени-отчеству. Ну, все лучше, чем титулом, мало ли в мире Олегов, рожденных от Кирилла?

– Мы заранее договорились, что бить нельзя, только хватать и бросать. А то они говорят, что среди брянских силачей нет, – бесхитростно заявил Камень. – Вот я и решил доказать, что это не так.

– Так ты же не брянский даже, – возмутился я.

– И что? – обиженным тоном ответил Камень. – Все равно среди нас силачи есть. Даже ты половину из забияк этих побил бы, но у тебя ребра сломаны и пальцы. Так что я за тебя драться буду.

– Все нормально, Олег, – вступился за здоровяка Лука. – Кабацкие драки тут – в порядке вещей, даже хозяева харчевни не против, просят только во двор выходить. Ну, зубы выбивают, бывает, носы ломают, тогда да, платить приходится. Но они же договорились, что не бить, а только валять.

– Сговорились вы все что ли, – покачал я головой. – Не живется вам спокойно, все хочется в приключения какие влезть. Ладно, – я обратился к тому из киевлян, что предлагал мне сделать ставку. – Как ставки принимаешь?

– На вашего бойца – три к одному. – ответил тот. – На нашего – одна и три десятые. То есть, если гривну поставишь, то гривну с третью и получишь.

– Нет у меня гривен, только наши рубли есть, – проворчал я.

– Так за гривну три рубля и берут обычно, – ответил еще один из местных. – И по весу примерно так выходит.

– Тогда так, – я запустил руку в карман и вынул из него три серебряные монеты.

Серебра у меня осталось не так уж и много, почти все, что есть, уходит на оплату аренды постоялого двора для дружины, даже с учетом того, что мы продали через Николая большую часть добычи. Если уж совсем честно, то мой личный капитал составлял тридцать серебряных рублей князя Кирилла, но я все равно решил поставить на своего бойца, чтобы поддержать его.

– Три рубля на Камня, – сказал я и передал деньги тому, кто принимал ставки.

– Отлично, – кивнул тот. – Тогда, начинаем? Пошире разойдитесь, пошире, бойцам место нужно.

Мы исполнили его требование и разошлись пошире, освободив пространство примерно в десять локтей в ширину. Бойцы встали в центре, примерно в трех шагах друг от друга.

– Ну, начали! – сказал тот из киевлян, что принимал ставки, и мгновение спустя бойцы шагнули навстречу друг другу.

Камень и киевский боец обхватили друг друга с такой силой, что я услышал хруст костей, и принялись топтаться друг напротив друга. Борьба была равна, киевлянин оказался очень силен, но и наш Камень ему не уступал.

Я стоял близко, отсюда было видно, как вздулись жилы на мощных шеях бойцов и как от напряжения раскраснелись их лица.

Камень попытался провести подножку, и соперник его на этом подловил: толкнул его точно в тот момент, когда мой дружинник стоял на одной ноге. Боец свалился на землю, но не оплошал, перекатился в сторону и тут же поднялся.

Киевлянин умудрился ухватить его за руку, но наш боец дернулся, и пальцы соперника соскользнули. Сам же Камень наклонился, ухватил соперника за ногу, потянул, толкнул вперед, заставив киевского бойца отшатнуться, и рухнул сверху, придавив своим весом.

Но удержать на земле не смог, и скоро бойцы снова стояли на ногах, не решаясь пойти на сближение. Кто-то из толпы крикнул что-то ободряющее, киевлянин рванулся вперед, пытаясь пройти Камню в ноги, но тот устоял.

Обхватив туловище киевлянина обеими руками, он оторвал здоровяка от земли и бросил на землю. Хруст раздался страшный, будто одновременно сломалось несколько костей, но боец этого даже не заметил, и снова попытался встать. Однако Камень не дал ему этого сделать.

Перехватив киевлянина сзади, Камень взял его шею в локтевой захват и принялся давить. Лицо того почти мгновенно посинело, он дернулся один раз, второй, пытаясь вырваться, но наш боец держал крепко. Только тогда киевлянин постучал ладонью по пыльной земле и почти сразу же оказался на свободе.

– Камень победил! – крикнул тот из киевлян, что принимал ставки, поднимая вверх руку нашего бойца.

Тот, пусть и с раскрасневшейся рожей, но выглядел ужасно довольным, радостно улыбался. Мгновение спустя его обступили мои дружинники, принялись наперебой поздравлять с победой.

Народ пошел забирать свой выигрыш, проигравшие недовольно роптали, но им только это и оставалось. Я удовлетворенно хмыкнул, заметив, что ставили на нашего бойца в основном моим дружинники. Но сам в первую очередь решил не идти, пусть меня наверняка и пропустили бы. Подожду, пока все разберутся, а потом уже подойду. Все равно обманывать меня не станут.

Да, хорошо, когда за твоей спиной стоит три с лишним десятка ратников.

– Не очень-то зрелищно, – повернулся я к Никите.