Кирилл замолчал. Глеб еще некоторое время простоял у его постели. Он прикоснулся к нему, погладив силуэт через одеяло. Затем присел рядом на постель, и накрыв омегу сверху, он прижался к нему и поцеловал. Кирилл заплакал. Альфа почувствовал жуткую тоску.

— Я люблю тебя.

— Ты говоришь это, только потому что я вызываю у тебя жалость.

— Нет. Ты мне хороший друг, ты воспитывал меня, ты, надеюсь, любишь меня, — альфа улыбнулся.- Ты хороший отец, но …

— Но ты чужой… Я все понимаю. Михаил хочет развестись. Я очень прошу, не нужно ничего делать, пусть все будет как будет. Я сейчас приду в себя и вернусь на работу. Буду жить чужим счастьем, а ты, если захочешь, будешь приходить ко мне.

— Ты хочешь уйти?

— Я не хочу мешать вам. Заславский даст тебе все, для того, чтобы ты не знал проблем, а я так и останусь другом, но я всегда буду рад тебя видеть.

— Ты что? Прощаешься со мной?

И тут Глеб сильно заплакал, как маленький ребенок. Такой реакции Кирилл не ожидал. Он повернулся, кладя голову альфы себе на ноги.

— Нет. Я просто готовлю тебя к новой жизни. Наш брак продержится максимум до лета, как раз, когда ты закончишь школу и поступишь дальше.

— Я прошу тебя, не уходи! Кирилл, не надо. Я хочу, чтобы вы были вместе. Мы же семья!

— Это не твои слова, Глеб. Это слова Заславского. Мы не семья.

Они так и остались лежать вместе. Глеб был в растерянности, он и сам понимал, что никакой целостности и связи у них нет. Каждый живет для себя. Но почему-то именно сейчас, когда омеге так нужна поддержка, Глеб перестал ощущать острую необходимость в нем, как это было раньше.

========== Часть 17 ==========

Приближались новогодние праздники. Глеб без желания ходил в школу. Он практически перестал разговаривать со своими одноклассниками. Даже закрылся от лучшего друга. Несколько раз он встречался с Павлом и даже прогуливал школу ради этого. Он жил этими минутами и часами, проведенными с омегой. Павел никогда не прогонял Глеба. Наоборот, он сам ждал этих встреч.

Альфа тяжело переживал все происходящее дома, поэтому, когда Павел предложил ему во время каникул съездить в Ярославль, он не смог отказать.

Было безумно стыдно, ведь пришлось наврать Кириллу о своем местонахождении. А уж говорить с кем он едет вообще было опасно. Пришлось просить друга прикрыть. Обиженный альфа просто так не захотел отпускать Глеба. Пришлось взять его с собой, как сказал парень «оторваться». Павла такой довесок смутил, но деваться было уже некуда.

Поездку назначили на несколько дней, включая новогоднюю ночь.

Дорога до Ярославля оказалась крайне утомительной для омеги. И если бы он не менялся на время местами с Глебом, то без ДТП не обошлось бы. Конечно альфа был несовершеннолетним, и права он мог получить только через несколько месяцев, но омега просто изнывал от усталости уже к середине пути. По меркам Павла Глеб водил неплохо, поэтому омега и доверился молодому альфе.

Дорога заняла много времени. Ребят Павел довез до дома, где находилась квартира Глеба. Заславские исправно оплачивали ее. Кирилл и Михаил знали, что возвращение домой-мечта парня.

Внутри ничего не изменилось, лишь все было покрыто толстым слоем пыли. Родной дом даже пах особенно, так, как раньше. Сам Паша уехал в гостиницу. Он стеснялся присутствия друга Глеба, но старался держаться невозмутимо. Омега обещал заехать с утра.

Было тридцатое декабря. Впервые за несколько лет Глеб встречает Новый год в родном месте. Он лег на диван в своей комнате. Друга он отправил в комнату деда. Было непонятное чувство, как будто здесь кто-то был кроме них. Это чувство было приятно Глебу. Отец. С появлением Павла его постоянно преследовал запах Антона. Омега снился Глебу.

Эти последние каникулы обещал стать самыми насыщенными за жизнь альфы после смерти самого любимого человека.

Глеб вдруг вспомнил, как впервые после недолгого пребывания в детдоме, он попал в дом Заславских. Тогда Кирилл не казался ему добрым и ласковым, каким он оказался на самом деле. В чужом доме было неуютно и страшно, панические атаки заставляли Глеба биться в истерике. Кириллу даже временно пришлось уйти с работы, что все время находиться с ребенком. Омега водил его в школу, встречал после. Иногда даже приходилось находиться вместе с ним там, уговаривать. Кирилл был строг. Он не позволял себе тогда лишней ласки. Год омега промучился, пока не наступил поистине переломный момент, когда Глеб сбежал из школы. Омега чуть с ума не сошел. Мальчика нашли совсем под вечер один из работников школы. Моральные силы Кирилла были на исходе. Глеб, прятавшийся все это время в подъезде соседней многоэтажке, с ужасом шел навстречу приемным родителям. Он до жути боялся реакции Кирилла. Михаил никогда не позволял повышать голос на ребенка, а вот второй папа нередко кричал и даже временами рукоприкладствовал в моменты полной безысходности. В тот момент трясущийся мальчик ждал своей участи. Он смотрел то на Кирилла, то на Михаила в поисках поддержки. Наконец омега не выдержал. Он подскочил к Глебу и крепко прижал его к себе. Кирилл привязался к нему. Очень. И пусть альфа не был ему сыном, омега чувствовал свою ответственность.

Глеб привстал на постели. С тумбочки он взял свой паспорт. Заглянув под обложку, альфа достал оттуда потрепанный лист. Старое свидетельство о рождении Дмитриева Глеба Игоревича, отцом которого был Дмитриев Антон. Время шло, а боль утраты до сих пор не утихла.

***

Кирилл все время находился дома. Выписавшись, он стал более, чем сдержан при общении с мужем, чаще старался быть с Глебом. Он с нетерпением ждал, когда альфа возвращался из школы. Заботливо готовил обед, убирал вещи и стирал. С утра у Глеба всегда была наглаженная рубашка, чего обычно омега не мог делать из-за напряженной работы.

Заславский также тонул в заботе мужа, но ему это казалось крайне подозрительным. Несколько раз он пытался выведать, что произошло с его мужем. Кирилл лишь отшучивался. Он предпочитал молча обнять Михаила. Все чаще омега уходил от бесед с Михаилом. Он боялся, что тот вновь напомнит ему о разводе.

Все случилось за несколько дней до отъезда Глеба. Было еще рано для возвращения сына и мужа. Кирилл как обычно теперь убирался в квартире. Для него это стало спасением, сидеть без дела омега уже не мог. Он почти закончил мыть ванну, которая и без того сверкала своей белизной, как вдруг услышал звонок в дверь. Кирилл поспешил в коридор. Он посмотрел в глазок, но за порогом никого не оказалось. На пороге лежал конверт. Такое странное послание немного напугало омегу. Трясущимися руками он взял конверт. Внутри оказался пожелтевший старый лист бумаги с всего двумя словами: «Он узнает.» Омега так и сел в коридоре прямо на пол. Когда-то он уже получал это письмо. Тогда, когда отбил Михаила у другого омеги. В тех письмах речь шла о несостоятельности Кирилла как омеги и том, что Михаилу станет все известно. Все разрешилось само собой после третьего выкидыша омеги и диагноза, сказанного врачами в лоб-бесплодие.

Сейчас было не ясно, почему спустя столько лет кто-то решил сообщить альфе известные факты. Но речь могла идти и не о недуге омеге. Михаил не знал о привороте и поездках мужа за город. Было не известно, кто это сделал тогда и сейчас, но омега насторожился. Злая шутка казалась ему невозможной, но теперь нужно было вести себя осторожнее.

***

Михаил проводил время в офисе. Конец года-самое напряженное время. Куча отчетов, стопки нужных и ненужных бумаг. Альфа устало перебирал листы, пока не наткнулся на странный конверт без опознавательных знаков. Михаил повертел его в руках. Немного подумав, он открыл. Внутри были иголки. Альфа спешно выбросил конверт в урну. Он не придал значения такому письму.

Жизнь налаживалась. Михаилу безумно нравилась забота мужа, напрягало лишь его молчаливость, а последнее время некоторая запуганность. Каждый телефонный звонок или дверной действовали на него как электрический разряд.

Шли дни. Михаил часто находил иголки в конвертах. Они могли быть за дворниками машины, в почтовом ящике, на пороге квартиры, среди бумаг в офисе. Ни секретарь, ни Кирилл не могли сказать кто приносил конверты, видео с регистратора также не давали результатов.