Глеб был в замешательстве. Допрашивали всех по отдельности, но говорили они слишком складно и одинаково, практически одними и теми же фразами. Курбатский никаких странностей не заметил. Версия про сбежавшего мужа его удовлетворила настолько, что он решил, к делу его пропажа не имеет никакого отношения.

Глеб оказался сбит с намеченного пути, но затем пришли результаты ещё пары экспертиз. Одной из жертв, чьи останки нашли в морозилке в странной квартире, оказался Петр Щеглов, его голова стала неопровержимым доказательством, а вот узел, который Глеб обнаружил в кастрюле, приобрел наконец хозяина. Он принадлежал прыгнувшему с балкона Иванцову, который был знакомым Смирнова, из-за чьей головы и развернулась бурная деятельность следствия. Тот факт, что погибший не имел узла, был зафиксирован при вскрытии тела, теперь стало понятно, при каких обстоятельствах он его потерял и почему говорил, что больше не хочет. Он тоже снимался в экстремальных видео, но, возможно, не осознавал, чем все обернется. Все ниточки тянулись к Смирнову, все идентифицированные жертвы контактировали с ним.

***

Дни тянулись безумно долго, неделю следователи работали без выходных, тут ещё и ограбление и убийство инкассаторов так некстати легло на плечи отдела, работали всем составом, но там преступники не смогли скрыться, один был ранен, а второй, выехав на перекресток на красный, пытаясь уйти от погони, столкнулся с грузовиком. Бумажной работы оказалось настолько много, что сам Орлов, не разгибаясь, проводил по шестнадцать часов за своим столом, и пару раз оставался ночевать в отделе с коллегами. Дело быстро передали в суд. Все это время мысли о коммуналке не покидали Глеба.

На восьмые сутки Орлов посчитал, что заслуживает отдыха, поэтому ушел раньше всех, за ним увязался Тимофей. Омега периодически ночевал у Глеба. Орлов был не против, тем более что парень неплохо готовил. Они много разговаривали по душам. Глеб чувствовал, что чем больше они узнают друг друга, тем спокойнее ему становится. Он больше не чувствовал себя одиноким. Все реже наедине они обсуждали работу, и все чаще темой для разговора становилась личная жизнь. Как оказалось, у Тимофея она была очень насыщенной, да и первоначальное впечатление о его внешности было быстро развеяно. Уже на второй день их знакомства омега снял глупые очки, заменив их линзами, да и одежду он стал подбирать хоть и строгую, но подчеркивающую хорошую фигуру и выдающую неплохой вкус хозяина. Как потом признался парень, сначала нужно было показать, какой он «правильный».

Тимофей пожаловался Глебу, что уже пару месяцев за ним ухлестывают сразу двое альф. Один — одногруппник, который проходит сейчас практику в другом Управлении, а второй — друг детства. Тимофей жаловался на поклонников, что буквально неделю назад они ему выставили ультиматум: либо он выбирает одного из них, либо они оба оставляют его.

— После такого условия, я бы послал их обоих ко всем чертям! — возмутился Орлов.

Они вместе с Тимофеем сидели за небольшим столом на кухне Глеба. Орлов читал инструкцию к новому подавителю, который купил сегодня по дороге домой. В упаковке была всего одна таблетка, а стоила она так, будто могла избавить Глеба от течки навсегда.

— Вот я так им и сказал. А вчера один из этих героев-любовников мне под окнами послание оставил: «Люблю тебя, Тимоша, выходи за меня!», — Тимофей показал Глебу фотографию большой разноцветной надписи на асфальте. — Как дети себя ведут. Ещё и Тимошей обозвали. Ненавижу эту форму своего имени. Узнаю, кто из них это сделал, сразу в блок везде отправлю, а ещё лучше по морде надаю.

— У меня кот был Тимоша, — ответил Глеб, оторвавшись от инструкции. Он посмотрел на нахмуренного парня и рассмеялся.

— Давно ты на подавителях? — решил перевести разговор Тимофей.

— У меня цикл сбит, я их пью, чтобы не промахнуться случайно. Последние полгода течки проходят практически бессимптомно, но чем черт не шутит, не хотелось бы, чтобы нахлынуло неожиданно и жестко. Я пью подавители примерно в одно время раз в месяц, можно сказать, на всякий случай.

— Прости, — Тимофей взял в руку блистер с таблеткой. — Я не пробовал ни разу.

— Не стоит начинать. Тем более, что у тебя есть сразу два подавителя. Выбирай любого, — вновь рассмеялся Орлов.

— Не смешно, — напряжённо произнес Тимофей. Он вдруг занервничал. Глеб увидел, как омега закусил щёку изнутри и тяжело выдохнул. — Можно я тебе кое в чем признаюсь, в чем не могу родителям. Мне очень надо с кем-то поговорить об этом, потому что держать в себе не могу.

— Давай, — Глеб перестал даже улыбаться. Он не знал, что ему хочет сказать Тимофей, но был готов поддержать его.

— Я последнюю свою течку провел с ними обоими. Знаешь, из серии — день с одним, другой с другим. Так вышло. Сорвало крышу от гормонов, — Тимофей вздохнул и посмотрел в глаза Глеба, боясь увидеть в них осуждение. Но нет, Орлов внимательно слушал и пока не выражал никаких эмоций. — И я залетел, но не знал от кого. Мне стало страшно, я не готов был к такому и сделал аборт. Я не смог сказать папе, мне не с кем было поделиться. Мне даже сейчас страшно все это говорить тебе. Не хочу, чтобы меня осуждали.

Тимофей поджал губы, борясь с подступившими слезами.

— Подойди, — тихо произнес Глеб и встал.

Тимофей поднялся и неуверенно приблизился к Орлову, ожидая чего угодно, вплоть до пощёчины. Глеб был на полголовы выше младшего Жульбицкого. Он обнял Тимофея, прижимая к себе и, поглаживая его по спине, тихо произнес:

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и нисколько не осуждаю. Ты ошибся и исправил свою ошибку, как смог. Но на правах старшего брата, если ты меня таковым считаешь, мне придется…

— Нет! — рвано выдохнул Тимофей и прижался сильнее к Глебу.

— Не перебивай! Мне придется подарить тебе пачку презервативов.

Тимофей замер, а затем поднял голову, взглянул в лицо Глебу и рассмеялся.

***

Тимофей ушел на сессию, но все равно исправно приходил в отдел после трёх и помогал, чем мог, а потом нередко уезжал с Глебом. Дело Смирнова не двигалось с мертвой точки, что Орлова огорчало даже не потому, что начальство требовало результата, да ещё и неделю назад, а потому, что он сам себя завел в тупик.

Сдав последний экзамен, Тимофей как ужаленный понёсся в отдел, даже не попрощавшись с друзьями и напрочь проигнорировав одного из своих поклонников, который впервые выловил омегу для серьезного разговора на стоянке университета.

В Управлении на месте оказался только Курбатский, хоть и рассказать выведанную неожиданно информацию Тимофей хотел в первую очередь Глебу.

Едва отдышавшись, взволнованный омега рухнул на стул напротив альфы.

— У меня друг заказывал фотосессию со своим парнем, — возбужденно выпалил Тимофей. — Фотограф от фирмы, работают где-то в Братеево. И знаете что? Им предложили сделать снимки поинтереснее после их фотосессии!

Курбатский поднял глаза и внимательно уставился на него.

— Они, конечно, отказались, но, мне кажется, что эта фирма — наш клиент, — глаза Тимофея светились, будто он уже раскрыл дело.

— Глеб Константинович знает об этом? — поинтересовался Михаил.

— Нет, я с ним ещё не виделся сегодня. Сразу после экзамена приехал сюда.

Михаил поднялся и подошёл к Тимофею, так, что тому пришлось смотреть на него снизу вверх.

— Давай договоримся, — начал Курбатский. — Ты Глебу Константиновичу ничего не говоришь, а я дам тебе какое-нибудь простенькое дело самостоятельно покрутить.

— Но… — Тимофей растерялся.

— Я тебя прошу. Его сегодня не будет. А я в эту фирму, если у нее есть офис, направлю людей. Разберемся, допросим, если надо, но без Орлова. Он слишком близко к сердцу все принимает.

— Но это же ваше общее дело.

— Я ознакомлю Глеба Константиновича с результатами проверки, только умоляю, Тимофей, сейчас ему ни слова, — с надеждой в глазах взмолился Курбатский.

— Ну хорошо, — после небольшой паузы согласился Тимофей и опустил глаза.