Константин снова улыбнулся, но, скорее, с толикой грусти, чем веселья. Он мог поклясться, что выйди сейчас в «Астраграм»[1], он найдет сотни, если не тысячи дистрибьюторов – девочек, с губами на пол лица, не естественно тоненькими носами, где не видно ни одной поры, этих гуру здоровья и красоты, обещающих своим подписчикам не только минералы, витамины, но и лучшего финансового положения, фигуру, как у молодой Анджелины Джоли и, возможно, прокачку всех чакр тела, при ежедневном потреблении «Самой Умной Воды». Только, разумеется, без позитивного настроя, живительная влага не сработает. О, да. Позитивный настрой, деликатный брат сухого и научного эффекта плацебо. В борьбе за потерю ненавистного жира с нужных частей тела бросаются все силы. И низменные: минералы да витамины, и высокие: повышенные вибрации древних святынь.

Константин перелистывал странички, пестрящие оттенками голубой гаммы в попытках найти необходимое с юридической точки зрения объявления типа «Продукт научным исследованиям не подвергался», когда из конверта склеенных страниц каталога на стол выпал белый прямоугольник. Еремин поднес визитную карточку к глазам и еще раз оглядел ее минималистский дизайн.

Хозяин офиса тут же перенесся несколькими часами ранее, в душный и жаркий, словно сауна, зал выставки, где выставляли новопридуманные гаджеты[2] и девайсы для поддержания здоровья. Вдыхая, казалось, последние кубические сантиметры воздуха, Константин размышлял о том, что устроителям ярмарки было бы не лишне инвестировать больше денег в вентиляцию помещения, чем в сотни постеров и цветных шаров, бесполезно развешанных на стенах, будто это было не серьезное предприятие, а утренник для первоклашек.

Повесив еще полупустой пакет на в скором времени пострадавшее плечо, Костя рассматривал всевозможные мини-машины и устройства на стеллажах и прилавках, одновременно развязывая свой галстук, коварно превратившийся в удавку. Закрыв на секунду глаза, чтобы протащить петлю через голову, Еремин по секундной неосторожности наткнулся на девушку. По крайней мере, ему так показалось.

– Простите, бога Ради, – пробубнил он, пытаясь усмирить насквозь промокший галстук, наматывая его на пальцы левой руки, – я нечаянно…

– Ничего страшного, – ответила незнакомка и обернулась, показав ему лицо с дружелюбной улыбкой и минимальным количеством мейкапа.

Еремин, машинально сделал шаг назад и пробежал анализирующим взглядом по телу своей «жертвы». Сложив все данные во едино, он заключил, что женщина, должно быть – профессиональная спортсменка, ведь сзади, глядя на ее поджарые ягодицы и тонкую талию, короткую прическу, обнажающую длинную шею, незнакомка выглядела девушкой. Ее зрелое лицо и глаза, наполненные мудростью не одной прожитой декады, кричали об обратном.

Отойдя от бутика, предлагающего «Горячие штаны» для упражнений фитнесом, Константин и его новая знакомая присели за столик, где распили по чашечки латте со льдом. Оказалось, у нее был свой собственный бизнес, связанный со здоровым образом жизни, и она, как директор этого предприятия, всегда искала новые устройства и продукты ради своих клиентов.

Документальный фильм «Генрих Восьмой и его жены» подошел к концу, пустив титры. Тут же начался следующий. Костя нехотя смял визитку и отправил ее в мусорное ведро, в след за яркими каталогами.

«Один из самых долгих экспериментов в мире, длившийся 40 лет на территории штата Алабамы, имеющий целью выявить побочные эффекты и механизм воздействия сифилиса на людей, был проведен правительством США с 1932 года по 1972, – вещал ноутбук, показывая фото просторов южноамериканских прерий, – выбрав для своих наблюдений исключительно чернокожее население, медики не только удерживали в тайне от больных факт их заражения этой ужасной болезнью, но и активно не давали им лечится, наблюдая за тем, как сотни афро-американцев заканчивают свои жизни в боли и страдании. В истории, это неоспоримое свидетельство явного расизма и аморального поведения со стороны докторов назвали „Исследование Сифилиса в Таскиги“…»

Константин, откинувшись на спинку стула, вертя пустую пластиковую бутылочку в руках, всматривался в экран, прищурив темные глаза. В его мыслях то и дело возникал короткий разговор с новой знакомой, проблемы с инвестором и только что полученный е-мейл. Приняв решение покинуть офис пораньше, Еремин поднялся, потянулся так, что изнуренное плечо дало о себе знать, проверил наличие смотанного в мячик галстука в кармане пиджака и покинул кабинет.

Однако, через минуту, дверь офиса снова открылась, и Константин уверенным шагом подошел к мусорному ведру и, вытащив оттуда измятый бумажный прямоугольник, положил его в средний ящик стола.

На всякий случай.

Полторы минуты пролетели как одна секунда, и микроволновка послушно пискнула о том, что ее работа была завершена. Надежда, обхватив вафельным полотенцем противоположные стороны тарелки, проворно вытащила блюдо из пластикового ящичка и поставила его на стол. Положив рядом ложку, хозяйка налила в стакан апельсиновый сок.

– Костя, готово, – нараспев крикнула она и, открыв холодильник, придирчиво осмотрела его внутренности.

Из спальной комнаты показался муж, надевая на ходу темно-серый пиджак.

– Нет времени, – буркнул он и положил сотовый на стол, чтобы поудобнее и быстрее просунуть ладони сквозь рукава.

Надя, закрыв усталые глаза, зажала все внутренние силы в кулак, чтобы ничего не ответить, но убить вздох разочарования у нее так и не вышло.

– Пообедаю в кафешке внизу, – объяснил Костя и одним махом осушил стакан с соком, – опаздываю.

Сотовый внезапно ожил сообщением, высветившимся на экране.

«Жду». Отправитель: Н. С.

Надя с болью сжала губы так, чтобы ничего не спрашивать.

Кто такая эта Н. С.? Длинные ли у этой Н. С. ноги? Крашенная ли грива? Раздутые ли филерами губы?

– Сегодня третий четверг месяца, – сообщил муж, убирая телефон в карман брюк, – так что я задержусь.

– Я знаю, – с пониманием кивнула супруга и уставилась в приоткрытое окно на кухне. Голубе облака беспечно плавали в своих бескрайних просторах стратосферы. Или тропосферы? Надя не помнила, и пыталась вырулить свои мысли в область метеорологии, подальше от загадочных смс-ок.

Константин чмокнул Надежду в лоб, поднял кожаный портфель с полки в прихожей и снял с крючка пальто.

– Хорошо тебе посидеть с Таней, – услышала хозяйка, – привет Саше.

Громко хлопнула входная дверь, квартира затихла как внезапно опустевший замок. Надежда так и стояла, не шевелясь, наблюдая за небом, облокотившись бедром на край мраморного стола на кухне, где она проводила долгие часы за приготовлением любимых блюд ее мужа и сына. Постепенно облака становились все более размытыми и скоро совсем потеряли фокус, пока Надя не моргнула, и несколько капель не упали ей на щеки. Женщина что было сил втянула в себя воздух, будто упрашивая свое тело забрать слезы обратно, и вылила остывающий суп в раковину. Рыбный суп она все равно не любила, а Костя покажется домой поздно. Есть не будет, ляжет спать. Завтра она сварит ему свеженький.

Выйдя из своей комы, Надя посмотрела на часы и вытерла обе щеки тыльной стороной руки. Танюша зайдет через полчаса, надо бы себе человеческий вид придать, а то ведь похожа на йети, человека-обезьяну.

Обычно Надежда была только рада повидаться со своей самой старой подругой. Сколько они уже знакомы, около двадцати лет? Еще в институте они сошлись характерами: Татьяна Тарасова – стройная и смелая, озорная хохотушка, и Надя Еремина (Слепко до замужества), задумчивая и стеснительная, но до ужаса любящая книги и слушать интересных людей. Так уж вышло, что квартиру Тарасовы и Еремины купили в разных подъездах одной и той же девятиэтажки. Девушки вышли замуж с разницей в полгода, забеременели почти одновременно. У Тани появилась Леночка, а у Нади – Петя. Костя и Александр между собой тоже поладили, не сразу, конечно, пришлось их немного помучить совместными праздниками. Обе девушки закончили факультет преподавания математики, но так получилось, что Надежда, проработав по специальности, несколько лет, брала все меньше часов, а через год и вовсе уволилась. Сынок требовал к себе много внимания. Костик любил, чтобы дома всегда было чисто и вкусно наготовлено, а из родителей у девушки была лишь мама в деревне, которая отказывалась перебираться в «загазованный мегаполис», чтобы помогать дочке с внуком. А родственники мужа вообще жили у другом городе.