– Ну, поехали – коротко выбросил он из машины фразу.

Девушка взялась за ручку двери.

– Не ты, а вон та с красной сумкой.

Девушка с красной сумкой как то сразу съёжилась и отвернулась.

– Нет, я не поеду – упрямо мотнула она головой, тихо обращаясь к стоящей рядом подруге.

– Ты чё, Олька, дурра, иди тебя выбрали – девушка в короткой кожаной куртке толкнула её в бок и округлила от удивления глаза.

– Смотри, какой клиент жирный, на какой тачке, ты чё целку из себя строишь?

– Ну, ты идёшь или нет? – вторая девушка подошла, видя непредвиденную заминку.

– Не хочет она! – обращаясь к подруге, сказала обладательница черной куртки.

– Иди, работай, раз пришла, мы что тебя на халяву кормить будем – девушка взяла молчащую Ольку за руку и с силой толкнула по направлению к машине.

– Не бойся, первый раз всегда страшно, ты главное не кипишуй и всё будет класс! – прошептала она ей на ухо.

Олька резко дёрнула большую дверь внедорожника и сразу же утонула в мягком кожаном сидении. Стекло с лёгким жужжанием закрылось, отрезая её полностью от внешнего мира. Машина мягко тронулась, увозя девушку в наступающую ночь.

В салоне минут десять висела напряженная тишина. Машина мчалась по загородной автостраде в неизвестном направлении. Пытаясь унять, бешено стучащее от волнения сердце, Олька незаметно огляделась. Большой богато отделанный кожей салон наполнял запах дорогих сигарет. За рулём сидел мужчина лет пятидесяти с абсолютно лысой головой, плотного телосложения. Он молчал, от чего атмосфера в машине была мрачной.

– Можно музыку поставить – дрожащим от волнения голосом, наконец, решила прервать молчание Олька.

Мужчина нажал одну из светящихся кнопок на панели и в салон ворвался радостный голос диктора местного радио.

– Кури ! – мужчина протянул ей черную пачку ароматных сигарет.

Они закурили. Водитель чем-то напомнил Ольке отца, известного в её родной деревне пьяницу и дебошира. Сделав троих дочерей, он практически не жил дома. Перебиваясь случайными заработками он с чистой совестью пропивал все что попадало ему в руки. Мать, с каким-то фатальным спокойствием, работая в колхозе за двести тысяч, воспитывала трёх растущих дочек. Именно она заставила Ольку поехать в город поступить в училище.

– Кури – протянул отец вместо напутствия ей на прощание пачку «примы».

За окнами фары вырывали из темноты стройные стволы сосен, яркими пятнами светились дорожные знаки.

– А куда мы едем? – Олька опять сделала попытку разговорить молчаливого клиента.

– Тебя как зовут? – вместо ответа спросил мужчина.

– Оля, а вас?

– Владимир – и сделал пауза, как будто по привычке хотел добавить отчество.

Он посмотрел на неё с усмешкой. Толстые губы изогнулись неправильным прямоугольником, открыв мелкие редкие зубы.

– Я за городом живу, в деревне, едем ко мне. А тебе что страшно? Не бойся!

– он снова криво усмехнулся и замолчал.

Машина медленно въехала в замощённый квадратной плиткой двор. Владимир плотно закрыл железные ворота и накинул цепь на радостно кружившего возле него большого лохматого пса.

– Выходи – резко скомандовал он и направился к крыльцу двухэтажного белого дома.

Олька вышла из машины. Пёс утробно зарычал, сильно натянув короткую цепь.

– Иди не бойся, он привязан! – проговорил Владимир, заходя в дом.

– Ну, ты и малая совсем, сколько лет тебе? – он внимательно смотрел на вошедшую Ольку, доставая на стол из холодильника продукты.

– Девятнадцать – соврала Олька, приписав себе два года.

Из полукруглого коридора она попала в просторную столовую. Растерянно оглядывая дорогую и со вкусом подобранную мебель, она стояла возле большого стола, на который хозяин выкладывал продукты. Лестница, ведущая на второй этаж, а также коридор внутрь дома были погружены в темноту.

– А вы тут один живёте? – спросила Олька, немного успокоившись.

– Один как видишь. А тебе что не нравиться?

– Нравиться – Олька была в таком богатом доме в первый раз.

– Пей, Лена – он протянул ей рюмку с водкой.

– Я Оля – она взяла рюмку и слегка отхлебнув, хотела поставить на стол.

– Давай до дна – заметив её хитрость, потребовал Владимир. Он налил себе ещё, снова добавив ей до края. С небольшими перерывами он выпил три рюмки. Олька только молча мочила губы, стараясь делать вид что пьёт.

– Так говоришь дом нравиться? – утолив первую жажду в алкоголе спросил он.

– Да! – Олька аккуратно взяла пальцами кружок сыровяленой колбасы.

– А ты знаешь, сколько я сюда денег вложил – он сузил глаза и вопросительно взмахнул сигаретой.

– Нет – честно призналась Олька.

– Миллион – и сделав паузу рассчитывая произвести большее впечатление добавил – долларов.

На Ольку эта цифра не произвела никакого эффекта. Ни разу в жизни она не держала в руках больше двухсот тысяч рублей, поэтому представить что такое миллион, а тем более долларов она при всём своем желании не смогла, да и не хотела. Она тянула с тарелки очередной кусок сыровяленой колбасы и с удовольствием жевала этот впервые ей попробованный деликатес.

«Дорогая, наверное!» – думала она про себя.

– Всё сам, вот этими руками – продолжал разговорившийся хозяин – и дизайн придумывал и материалы подбирал. А сейчас для кого всё.

Он налил себе сразу полстакана и с размаху выпил. Затем упёр в Ольку порядком осоловелый взгляд и замолчал, собираясь с мыслями. Девушка съёжилась под жёстким взглядом и даже перестала жевать.

– Тебе сколько лет – спросил Владимир продолжая так же пристально смотреть на Ольку.

– Девятнадцать.

– У меня два сына, одному двадцать, второму двадцать три.

– А жена – вырвался сам собой вопрос и, в следующую минуту, она уже пожалела, что его задала.

Лицо Владимира перекосила злоба, он со всей силы ударил кулаком по столу , опрокинув пустую бутылку.

– Какая она мне жена! Сука крашеная – он кричал, прыская слюной и страшно вращая глазами.

– Я ей всё, хочешь дом – на, машину – на, денег – на! Какого хрена ей не хватало, скажи, пожалуйста!

Олька сидела, испуганно хлопая глазами. Он налил себе опять.

– Пей, чего глазами хлопаешь? Все вы бабы одинаковые! – выпив подряд несколько рюмок водки, он немного успокоился.

– Не бойся – складывая губы в квадратную улыбку проговорил он – я тебя не обману. Сколько денег ты хочешь.

– Тридцать – ответила Олька.

– Чего тридцать? – переспросил он.

– Тысяч рублей – слегка стесняясь, ответила Олька.

– На, держи – он кинул на стол мятую пятидесятитысячную купюру – сдачи не надо.

– Спасибо – Олька быстро спрятала деньги в карман джинсов. Дядечка сразу же перестал казаться таким страшным.

– Вот ты знаешь, что такое Афганистан? – язык у Владимира уже порядочно заплетался и он с трудом выговорил последнее слово.

– Нет, страна, наверное – ответила Олька, обрадованная, что разговор переходит на другую тему.

– Страна! – с усмешкой протянул он букву «а» и вдруг резко навалился всем телом на стол, сбросив на пол вилку.

– Я там воевал – он ткнул толстым волосатым пальцем в девушку. – Ты поняла, девочка! Два года!

Олька услужливо кивнула головой.

– Тебе сколько лет?

– Девятнадцать – в который раз повторила Олька.

– Должна знать! Сейчас покажу – он встал и, держась за стены, неуверенной походкой направился в темноту дома.

Через несколько секунд раздался грохот опрокинутого стула, что то стеклянное со звоном разлетелось вдребезги. Громко ругаясь, в дверях появился Владимир.

– Вот! – с пьяной аккуратностью, он сгрёб с угла стола посуду опрокинув рюмки с остатками водки и бросил на стол старый альбом с фотографиями. Это был своеобразный шедевр армейского творчества. Обложка была искусно украшена куском тельняшки, кожи и автоматными патронами.

– Смотри! – Володя схватил Ольку за плечо с такой силой, что из глаз у девушки невольно брызнули слёзы.