– Обижаете.

– Часы?

– Часы у меня недорогие. Машину охраняют, ноут у меня дорогой с информацией.

Дело в том, что оказание услуг по личной охране в России проблемно. Потому нашли выход – заключается договор на охрану моих, скажем часов или ноутбука, ну и по ходу пьесы в договор вписывается, что и со мной будет все в порядке.

– Что он тут делал?

– Понятия не имею. Он выходной взял.

– Да? А это как то связано с тем, что ваша супруга…

– Бывшая супруга.

– Неважно. Ваша бывшая супруга человека по голове гантелей угостила.

– Понятия не имею.

– Странно. А я слышал, вы ее воспитывали на стоянке.

Еще один. Крот что ли завелся? Или за Крысой следят?

Или Терещенко делает свою работу быстрее чем я думал.

– И что? Вы думаете, ее пятнадцать суток что ли перевоспитают?

– Да нет, конечно. Вас уже ничего не перевоспитает.

Я посмотрел Терещенко в глаза.

– А если начистоту, полковник. Между нами что, что-то личное? Что вы во мне врага то видите? Я живу, как могу. Детям помогаю.

– Ну, да.

…

– Между нами нет ничего личного. Просто вы – бандит. А я – мент.

Я посмотрел на стоящих неподалеку.

– Давай, отойдем чуть дальше. Чтобы уши не парили.

Мы отошли. Лопухи тут уже были – по колено.

– А тебе не приходит в голову, полковник Терещенко, что я бандитом быть не хочу. И никогда не хотел. Ну не было у меня такой цели в жизни – стать бандитом и гордо нести черный пиратский флаг… ну ты понял.

– Но стали. И продолжаете им быть…

– Продолжаете… дети есть, полковник? В школу ходят?

– При чем тут это?

– При том. Да ты не бойся, семьи западло трогать, мы никогда с семьями не разбирались, даже тогда. А сейчас и подавно. Так есть?

– Двое.

– В школу ходят? Ты сам в школе их был хоть раз?

– Жена занимается. Это к чему вообще всё?

– К тому. Если ты проедешься по школам, полковник Терещенко, то заметишь одну вещь – что все школы отремонтированы. Площадки спортивные везде в порядке, в новых школах уже бассейны для детей есть. В каждой школе что строит область теперь есть бассейн. Ты думаешь, почему так?

…

– По двум причинам. Первая – весь местный бизнес работает, а не растащен варягами и не сдан москвичам. Он работает и платит налоги здесь. И мы работаем и платим налоги здесь. А не в Москве. У нас даже договоренность есть – кто и в каком районе должен иметь прописку, чтобы его налоги туда поступали, чтобы все было примерно равномерно, а не так, что где густо, где пусто. И вторая причина – если денег не хватает, то местный бизнес помогает. И это опять-таки потому, что он работает. Хотя желающих его раздербанить – немало, поверь мне. И все не местные. Просто московские рейдеры знают, что с ними будет, если они сюда сунутся.

…

– Ты подумай, полковник – вот что будет, если ты меня посадишь? А? Ну, докажешь ты там мне что-то, поеду я лес валить, тебе родина орденок сунет, и дальше – что?

…

– А я тебе скажу – что. Свято место пусто не бывает. Сюда зайдут москвичи. Они давно присматриваются. Слишком лакомые куски. Любой работающий вменяемый бизнес сейчас – лакомый кусок. Что-то скупят, что-то уничтожат – вытопчут короче поляну. А что произойдет после того как скупят?

…

– У нас здесь есть немало приличных рабочих мест, с приличным функционалом и приличной зарплатой. Они все уйдут в Москву. Места работяг и кассиров конечно останутся. А вот хорошие бухгалтеры, юристы, не говоря о менеджерах – будут уже не нужны, они все будут в Москве. И денег не станет. На школы в том числе. Потому что налоги будут там, а не здесь. Но москвичам будет плевать. Им тут не жить. Это нам тут жить, полковник. Мы ездим по одним и тем же дорогам. Наши дети ходят в одни и те же школы. И на все на это нужны деньги.

Терещенко достал сигарету. Закурил.

– Так что – с кривой усмешкой сказал он – считать вас благодетелем, что ли?

– Да при чем тут это!?

…

– Вон у тебя труп, раскрывай! Тебе мало того что произошло? Фабрика сгорела, ее подожгли! Кто сделал?! Люди работы лишились! Раскрывай! Но меня не надо ненавидеть! Классового врага во мне видеть не надо! Я один из тех немногих, кто реально сможет защитить область от нашествия варягов. Не будет меня – и у детей, и у твоих, и у моих – ничего не останется, только и будет работы, что на кассе в Пятерочке сидеть! Да кредит потребительский брать, чтобы дотянуть до получки. Понял, нет?!

Я оборвал разговор, и так и пошел по лопухам к машинам…

Зла не хватает. Хотя я держусь. Как могу. Надеюсь, он что-то понял, стойкий оловянный солдатик. Потому что если нет… то нам пипец рано или поздно. Я все-таки не вечный.

В девяносто третьем на всю Россию громыхнуло дело Белогорского маньяка.

Белогорский маньяк действовал всегда поздним вечером или ночью, в спальных районах города, но без какой-либо системы. Он нападал всегда со спины, бил жертву по голове туристическим топориком, потом крал сумки и очищал карманы. Никакой конкретной фиксации у него не было – самой младшей из жертв было семнадцать, самой старшей – под восемьдесят. Ни одного раза он не попытался жертву изнасиловать. Возможно, не мог. Но при этом во всех случаях кроме двух он стащил с жертвы, простите, трусы и унес с собой.

Марков, тогда старший опер, и раскрыл это дело, когда жертв было уже десять, и дело взяла на контроль Москва. Он предположил, что оперативно-следственная группа изначально движется в неверном направлении, проверяя стоящих на учете психов. Что никакого маньяка нет, а есть всего лишь серия разбойных нападений. Тогда тема маньяков была очень популярна, в девяностом арестовали Чикатило. Вот все и подумали, что маньяк. А искать надо какого-то отморозка. А украденные трусы – всего лишь попытка направить по ложному следу…

Марков оказался прав.

Он поговорил с врачами и сумел по результатам вскрытия установить, что убийца роста среднего или даже чуть ниже, то есть где-то сто семьдесят… сто шестьдесят восемь. Удар наносился не с полной силой, из этого он заключил, что убийца еще и плохо развит физически. Марков предположил, что убийце нет и тридцати, что это молодой мужчина, а возможно даже подросток. Он и нападает со спины потому что боится, что не совладает с жертвой, возможно, он и топорик использует потому, что нанести удар ножом не сможет, не хватит сил, и он понимает, что не сможет напугать жертву своим видом, чтобы та отдала деньги и вещи без крови. То есть искать надо не в психбольницах, а в местах, где собирается молодежь. Марков проштудировал список вещей, которые пропали у жертв, выделил все необычное и сориентировал агентуру. Агентура в этой среде – в основном пойманные на горячем хулиганы и мелкие воришки, которые за прощение соглашаются стучать…

Уже через несколько дней Марков смог произвести арест.

Олег Похлистов. Семнадцать лет. Пацан пацаном, из «деревяшек», то есть зоны заводских бараков, которые не успели расселить. Неблагополучная по деньгам, но все же полная семья с матерью и отцом. Сам учится в ПТУ.

Опрос соседей не дал ничего, из чего можно было бы предположить, что Похлистов – маньяк. Обычный мальчишка, как все. Никакой особой жестокости в детстве не проявлял. Правда, денег в семье было мало, отца уволили с работы и новую он не мог найти уже несколько месяцев.

Как и предполагал Марков, причины нападений было ограбление и не более того – хлипкий пацан понимал, что он вряд ли испугает взрослого человека, даже женщину. Потому решил нападать сзади и бить топором – туристический топорик позаимствовал у отца, тот был участником туристических слетов. Первый раз он думал просто оглушить или ранить. Но после того как жертва умерла, а его не поймали, решил так и продолжать.

Трусы он решил воровать потому что посмотрел фильм про маньяков и решил сделать так, чтобы подумали про маньяка. Часть денег он потратил на свои нужды, часть отдал матери. Мать не поинтересовалась, откуда деньги. Большой куш он только один раз сорвал: реализаторша несла выручку точки на базаре.