— Думаю, что с вами мало провожу времени, — слова сами спрыгнули с губ, — Это не хорошо.
— Отличная мысль, — покивала беременная жена, — А как давно она тебе пришла на ум первый раз?
— Наверное, когда мы с тобой поженились, — перенапряг я память, совсем позабыв прикинуть последствия своих слов.
— То есть, ты завел еще четырех женщин после мысли о том, что тебе нужно уделять больше времени женам? — в изумлении Миранда поднесла ладонь ко рту, а затем её глаза вспыхнули догадкой, — Или ты их завёл затем, чтобы они выполняли эту работу за тебя?!
— Гм…, - смешался я, действительно не зная, что сказать. Были бы очки, начал бы их протирать в задумчивом (но лихорадочном) молчании.
Миранда расхохоталась, а затем подошла ко мне, сев на колени, обняв и чмокнув в щеку.
— Ты же не странствующий рыцарь, Алистер, — прищурившись, она посмотрела на меня снизу вверх, — Не авантюрист и не герой. Ты лорд Эмберхарт! Мы все здесь может и не знаем всего, что ты делаешь и ради чего, но точно знаем, что ты это делаешь и ради нас тоже. Я, мама и сестры стараемся донести до твоих женщин, кто ты, и в каком мире они теперь живут. Поверь, мы тебя дождемся. Тем более, что ты…
— Что я? — макушка жены пахла так приятно, что двигаться или говорить не хотелось, но вопрос не удержался за зубами.
— Ты нам оставил здесь хорошее занятие! — фыркнула Миранда, пытаясь спасти макушку от моих обнюхиваний, — Твоему сыну требуется много внимания! А на подходе еще и Анжелика, да и мне четыре месяца осталось…
— В общем, я тут лишний? Сделал дело и могу гулять смело? — пошутил я.
— Главное — возвращайся, — обняв меня за шею, выдохнула подруга детства, резко утратившая веселый настрой. Впрочем, она тут же добавила категоричным тоном, — Один, Алистер Эмберхарт! Один! Я от лица всей нашей семьи тебе серьезно заявляю — хватит! Довольно! Что бы тебе Рейко там не болтала — не слушай её больше!
— Больше никого, честное слово, — охотно (очень охотно!) пообещал я.
Понаслаждаться обществом друг друга нам дали почти час, а затем позвали, чтобы продемонстрировать как была исполнена моя просьба. Леди Элизабет и её дочери с умиленными улыбками разошлись в стороны, демонстрируя мне…
— Идеально, — с удовлетворением кивнул я, оценивая их труды.
Сами плоды трудов, точнее, Момо и Регина, были слегка не в восторге, хмуро глядя на всех подряд. Были обе слегка растрепаны, но при этом одеты в полубюджетные версии модных в Германии нарядов невесть как откопанные в Замке. Скорее всего, предположил я, Уокер в мое отсутствие вовсю снабжает Мирред всем, что женщинам на душу ляжет, благо телефонический аппарат у него под рукой. Сами же девушки кривились и озирали себя с разных сторон, с особым неодобрением глядя на виртуозно нанесенный на их личики макияж. Не простой, а слегка потёкший, такой, каким он и должен быть у гулявших большую часть ночи подружек.
В общем, обе миниатюрные экзотические красавицы всем своим видом демонстрировали, что их только что выпустили из популярного круглосуточного клуба, где они причастились парой коктейлей, а затем энергично потанцевали. Отлично для легенды.
Таким ордером, в три человека, мы и переместились назад в германский особняк. Там я расстегнул верхние три пуговицы на рубашке, взлохматил волосы, нацепил на лицо улыбку подурнее, а затем пошёл в таком виде лежать на газоне перед крыльцом под теплым вечерним солнышком, попросив девушек постоять надо мной в вольных позах, но с осуждающим выражением лица. Что и говорить, последнее у них получилось просто великолепно!
Получасовой перфоманс был оценен соседями по достоинству, в следствие чего Уокер, погребенный под ворохом приглашений, в буквальном смысле прекратил ночевать дома. Его наперебой звали в загородные клубы, вытаскивали в кафе, зазывали в рыбацкие домики и вообще всячески старались держать от меня подальше, особенно после того, как мы с ним разыграли еще пару прилюдных пантомим, однозначно показывающих окружающим, что хулиган и дебошир слушается слугу своей семьи. Не полностью, но в достаточной мере, чтобы соседи не волновались за собственный покой.
Праудмур и Момо быстро растеряли всё свое недовольство, узнав, что на полторы недели мы можем вовсю предаваться отдыху. Выделив этой парочке одну из чековых книжек, я добился того, что звук отъезжающего и приезжающего эфиромобиля стал для соседей привычным злом. Девушки взяли на себя обязанность Чарльза по снабжению женского коллектива Мирреда через зеркало всем, что там душа захочет, от чего чувствовали себя приносящими пользу. По вечерам мы ездили все вместе в центральные районы Берлина, где я с невозмутимым выражением лица демонически хохотал с Эйлаксом на пару в душе, глядя на обиженные лица попадающихся нашей троице навстречу дам.
Приятные и спокойные полторы недели, не омрачаемого ничем, кроме взглядов соседей, отдыха. Считать за работу визиты в Камикочи и замки я отказывался, а уж поимка пяти достойных джентльменов, обнаруженных Чарльзом Уокером в ходе его насыщенного отпуска, работой быть никак не могла. Это было легче, чем отнять конфетку у ребенка.
Мы выбирали по ряду критериев, первым из которых были происхождение и эрудиция. Новый обитатель Мирреда должен был быть в меру хорош собой, интересен как личность и быть, разумеется, аристократического происхождения. Все прочие недостатки, вроде внешности, возраста и характера леди Элизабет Коул обещала поправить. Сам же я пошёл на сделку с совестью, решив считать похищенных нами джентльменов превентивно спасёнными — всё-таки, как ни крути, а шанс выжить в грядущих событиях у них становился куда выше.
Что насчет мировых событий, то всё было не так радужно. Японцы, оставленные в покое, лихорадочно окапывались, наращивая свои порядки, а Инквизиции пришлось единоразово использовать только выстроенные цепочки поставок через Малайзию, чтобы в срочном темпе начать перебрасывать все свои силы на русско-китайский фронт. Назвать это занятие «очень тяжелым» язык не поворачивался, скорее очередным подвигом во благо человечества.
Мои консультации насчет «Крысобоя» приняли во внимание. Сам проект притормозили, начав вместо него развивать универсальные крепления на пушках-«вулканах», а также мобильную платформу под это орудие. Первое из предложений утвердили сразу, от чего в мир грозил прийти вопиющий ужас в виде автоматрона «Григорий-2». Утяжеленная версия этого двуногого монстра, ранее широко экспортировавшаяся хитрыми русскими, теперь была вообще воплощением разрушения. В создании автоматрона были приняты некоторые разработки с «Раттенвернихтера», из-за чего он «оброс» внешним бронированием, под которым находились дополнительные короба с снарядами. Пока русские совместно с англичанами вовсю бились над улучшением системы распознавания целей для этого адского устройства.
Второй идеей, большей частью принадлежащей мне, была платформа на гусеничном ходу, с установленным на ней одним «вулканом». Потенциал машины был потрясающий, так как плавность наводки руками простого человека ничем особо не отличалась от контроля «Паладина», проблем же технического характера было выше крыши. В этом мире гусеничный ход был мало изучен, а еще инженеры бились друг с другом за согласование величины самоходки. Немцам по душе была повышенная грузоподъемность большей платформы, для увеличения продолжительности работы орудия, а русские ратовали, наоборот, за компактность, что позволяло удешевить производство модели. Я желал победы русским.
В остальном мы отдыхали и веселились некоторую, довольно существенную часть дня и ночи. Регина добралась, наконец, до цивилизации, получив возможность неторопливо вкушать её плоды, Момо с тихим удовольствием играла роль её компаньонки, так что в особняке, несмотря на всю мою созданную скандальную репутацию, царил мир и покой. Единственным исключением стали ночи, из тех, что я проводил в Германии. Обе девушки, живущие со мной в одном особняке, оказались… или, стоит сказать «дорвались»? …гм. Особенно меня своим темпераментом удивила Момо, как и палитрой своих ранее скрываемых эмоций. У неё я стал первым мужчиной, приоткрыв потомку некоматы двери в новый мир неизведанных ощущений. Правда вскоре она приоткрыла с помощью Миранды зеркало, добавив к моим постояльцам Ромуальда, которого ей с огромным облегчением подарила Регина, тут же став подругой номер один. Теперь шиноби вечно ворочалась в постели, разрываясь от выбора, кого же ей обнять — худощавую рыжую, что спит довольно беспокойно, постоянно вертясь на одном месте, либо мохнатый «батон» кота.
