— Ну, выкатят они княжествам счет, а замок-то разрушен! — в сердцах вскричала Елена, прерывая Варвару на полуслове.

— Что с Анной Георгиевной? — спросил тогда Ингвар, сообразивший, что за всеми этими делами совсем забыл о бабушке.

— Сами мы в замке не были, — тяжело вздохнув, сообщила Варвара. — Побоялись. Обстановка-то пока не прояснилась. Кто контролирует территорию и какие у него планы по поводу нас троих? В общем, информация пока исключительно из радиосообщений и перехвата переговоров на полицейской волне. Так вот, на данный момент существуют две версии: по одной княгиня погибла, когда по ее апартаментам был нанесен магический удар огромной силы, по другой — она ранена во время артиллерийского обстрела и находится сейчас у своих родственников, но не сказано каких именно.

— Если она погибла, я объявлю вендетту, — сказал на это Ингвар.

На самом деле воевать, жуть как, не хотелось, но ноблес оближ[133], как говорится, и от вендетты теперь ему будет не отвертеться.

«Ладно, — решил он. — Поживем увидим. Может быть, все не так ужасно, как кажется на первый взгляд».

— С этим понятно, — подвел Бармин итог, — но объясните мне, во имя всех богов, старых и новых, как вы меня нашли?

— Ну, тут такое дело, — нервно сглотнула Варвара. — Я тебя, оказывается, чувствую, только сама об этом не знала. Узнала, когда перестала чувствовать.

— В обморок грохнулась, — сообщила Елена. — Насилу привели в сознание, а она только глаза открыла и сразу говорит: Инга, дескать, больше нет.

«Выходит, я тогда действительно умер? — Получалось, что так оно и есть. — И сколько же времени меня не было среди живых?»

Вообще, вся история с его смертью и воскресением носила напрочь антинаучный характер. Но с фактами не поспоришь, и приходилось признать, что Бармин, и в самом деле, встретился с богиней, покровительствующей роду Менгденов. И более того, если исходить из слов самой Марены, получалось, что она является прародительницей их рода, и, возможно даже, что Ретвин Менгден — ее сын. Если это действительно так и есть, то такое родство многое могло бы объяснить. Но тогда возникал вопрос о том, почему богиня, — раз уж приходилось признать ее частью объективной реальности, — признает своим «внучком» совершенно постороннего человека? Она же по ходу намекнула открытым текстом, что знает, кто таков Ингвар на самом деле. Один пассаж о военно-полевой хирургии чего стоит! То есть, если быть последовательным, получается, что сама Марена признала Бармина Менгденом, поскольку дело в крови, а не в том, чья душа обитает в данном теле.

«Может быть, она и к моему появлению в этом мире руку приложила?»

Могло случиться и так, но данных, подтверждающих эту гипотезу, у Бармина не было, и значит все это следовало отложить до лучших времен.

— Что потом? — спросил он вслух, продолжая разговор со своими женщинами.

— Часа через два вдруг говорит: нет, дескать, не умер, — пожала плечами Елена. — Наверное, примерещилось.

О том, что происходило в эти два часа, Збаражская тактично промолчала, но Бармин догадывался, что ничего хорошего.

— Дальше! — потребовал он вслух.

— Дальше, Елена напрягла свое поисковое чутье, — пожала плечами Варвара. — Искала долго, но, в конце концов, нашла. Но сказала, что место она определила, однако ты, похоже, не двигаешься. Ранен или еще что. Тогда мы одолжили у Аграфены лодку и поплыли сюда, но метров за триста до нашего берега сдох мотор, и пришлось идти на веслах. Так что, если возвращаться, то только на веслах.

— Пятнадцать километров? — почесал Бармин затылок.

— Да, далековато, — согласилась с ним Елена. — Но что делать?

— Шоколадки ни у кого нет? — Есть хотелось просто зверски, Бармину отнюдь не помешало бы поднять уровень сахара в крови.

— Попробую сходить в замок, — решил Бармин. — Надо найти какую-нибудь одежду и хоть немного еды…

— Рубашку я тебе могу… — начала было Елена.

Что ж, по факту, любая магиня, — и неважно сильный или слабый у нее Дар, — с раннего детства осваивает пару-другую заклинаний бытового характера: уничтожить прыщик носу, залечить царапину на коленке и вывести пятнышко с одежды. Но рубашка Бармина восстановлению не подлежала. Мало того, что она вся пропиталась кровью, так еще вся спина изодрана в клочья.

— Прогуляюсь-ка я в замок, — решил наконец Ингвар. — Посмотрю своими глазами, как там обстоят дела, и заодно попробую раздобыть еду и одежду.

— Не надоело рисковать? — нахмурилась Варвара.

— Один раз подстрелили, могут и повторить, — вторила ей Елена.

«Сговорились, что ли?»

— Кто здесь мужчина? — ухмыльнулся он и содрал с себя остатки рубахи.

— Какой идиот сказал, что шрамы красят мужчину? — с трудом проглотив комок в горле, прокомментировала увиденное княжна Збаражская.

— Это, — сказала Варвара, ткнув пальцем туда, где раньше находилось входное отверстие, оставленное пулей, пробившей ему грудь, — смертельное ранение, Инг, если конечно не остановить сразу же кровь и не прооперировать раненого так быстро, как только возможно. И все равно, в большинстве случаев не успеть.

— Повернись спиной! — скомандовала она через мгновение, и Бармин счел за лучшее, не спорить.

— Да, — констатировала сестра, пройдясь пальцами там, где находились выходные отверстия обеих пуль. — Первое ранение стопроцентно смертельное, второе — просто тяжелое. Впечатление такое, что ранили тебя месяца два назад и с тобой работал кто-то из великих целителей. Гроссмейстер, никак не меньше.

— Но это же хорошо? — спросил тогда Бармин, не оборачиваясь.

— То есть, ничего ты нам не расскажешь, — «горестно» вздохнула Елена.

— Расскажу что-нибудь, — пообещал Ингвар, — но не сегодня. Сегодня нельзя. Ждите здесь!

1. Первое июня 1983 года

Не мудрствуя лукаво, Бармин прыгнул в хорошо послуживший ему днем глухой угол за старым хофом. Как и в прошлый раз, свидетелей не было, и Бармин сразу же занялся осторожным изучением обстановки. Народу в замке оказалось- более, чем достаточно. Кто-то охранял выделенные сектора, кто-то разбирал завалы, — все правое крыло паласа лежало в руинах, — а кто-то другой проводил расследование по горячим следам. Сновали эксперты неизвестных Ингвару служб, щелкали затворы фотокамер, и жандармские дознаватели опрашивали свидетелей. Бармина эти люди не интересовали, — никто из них, кроме, пожалуй, закованного в цепи капитана Взолмни, — но они мешали ему пройти туда, куда надо. Можно было бы переместиться, но он не знал, в каком состоянии находится его башня. Подумав немного над возникшей проблемой, Ингвар решил попробовать нечто новое — прыгнуть, скажем, не на сто, а на пять метров. Такого он еще не пробовал, просто потому что не было необходимости. Но вот нашлась причина, и оказалось, что сделать это не так уж просто, но все-таки можно. Правда, он чуть не загремел с черепичной крыши святилища, но, к счастью, обошлось. Бармин переступил пару раз в поисках равновесия, утвердился на крутом скате крыши и смог, наконец, осмотреться. К его огромному удивлению, круглая башня, в которой он жил с марта месяца, пострадала совсем немного, и в ее узких окнах-бойницах лишь изредка мелькал свет. Кто-то там бродил с фонарем. Дознаватель или эксперт, или кто-нибудь из уцелевших слуг. Но кто бы это ни был, он находился не в апартаментах Ингвара, а на ярус выше.

«Что ж, — усмехнулся мысленно Бармин. — Наверное, это судьба!»

В его спальне, куда он сразу же переместился, царил полный разор. Кто и что здесь искал, понять было сложно, но хорошо хоть не подожгли и не взорвали. Ингвар подошел к платяному шкафу. Все его вещи были выброшены на пол и валялись там неопрятной кучей. Тем не менее, — благо неплохо видел в темноте, — он достаточно быстро выудил из этой свалки сначала рубашку, затем трусы и джинсы, но дольше всего искал носки. А кожаную куртку-косуху кто-то «добрый» бросил прямо на развороченную постель.