— Стрелок на земле со сломанными ногами, — сказал он князю.

— Удачно вышло, — кивнул тот, словно, так и было задумано. — Значит мы сможем узнать, кто его послал.

Это был уже второй снайпер, выцеливавший Ингвара из экзотических засад. Первого поймал он сам, и его допросили люди майора Злобиной. Стрелок оказался русским наемником из Швейцарской конфедерации. Вербовал его в Цюрихе некто, говоривший по-немецки, как баварец, он же снабдил наемника оружием по эту сторону границы, указал на цель и назвал дату. Все это Ингвару сообщила Ия, и он вынужден был поверить ей на слово. Другое дело, что Злобиной, вроде бы, не было смысла врать. Утаить часть информации? Возможно. Но наврать обо всем? Непонятно зачем. Однако, если верить ее словам, то получалось одно из двух: или это был «план Б» датской группы, или кто-то заинтересованный в смерти Ингвара заранее узнал о датчанах и использовал их втемную. И тот, и другой варианты Ингвару не нравились, но второй — больше.

Датский след вел к его сводной сестре Эллен — дочери второй жены отца Маргареты Менгден в девичестве Браге. Маргарета успела бежать из империи в Данию к своим родичам, а позже вышла замуж за графа Кристиана Бернсторфа. В этом браке у нее родилось еще трое детей, а Эллен вышла замуж за Енса — второго сына главы княжеского рода Юль. Вот эта дамочка и захотела, по-видимому, прибрать к рукам титул Менгденов, и, следует сказать, взялась за дело самым серьезным образом. Однако, это было хоть и противно, но, как минимум, понятно. А вот, если «лодочник» представлял какого-то другого игрока, то это было куда хуже, поскольку враг до сих пор оставался анонимным.

А теперь новое покушение, и опять на арене снайпер. И вот вопрос: имеет ли нынешняя «кукушка» какое-то отношение к «лодочнику» или на горизонте нарисовался новый оппонент? Но об этом Ингвар узнает нескоро, если конечно узнает вообще. А пока, не успел он сообщить Великому князю о судьбе стрелка, как из леса появились кабаны, и все тут же начали стрелять. Ингвар и князь Северский — не исключение, и Бармин был практически уверен, что одного подсвинка завалил лично сам. Однако разговор, прерванный пусть и не на самом интересном, но весьма любопытном месте, возобновить не удалось, и спустя еще полтора часа Ингвар нашел себя на ночном охотничьем пиру в компании совершенно незнакомых ему мужчин и женщин. Ели кабанятину, запеченную на углях и зажаренную на вертеле, запивая горячее сочное мясо винами из Эмилии-Романьи и Ломбардии.

Нагулявший аппетит Ингвар ел много и с удовольствием, но пил мало, не желая терять самоконтроль, и, в конце концов, оказался прав. Его позвали к нынешнему хозяину дома, и Бармин, разумеется пошел, куда повели.

— Мы не закончили наш разговор, — коротко объяснил Великий князь, когда Ингвар вошел в небольшую комнату, обставленную мебелью в стиле модерн.

— Вы сделали мне ряд предложений, — напомнил Бармин, — и я их принял, попросив лишь о том, чтобы, подыскивая мне кандидатуру на роль первой жены, вы имели в виду исключительно Западные княжества.

— Легитимно! — кивнул князь. — И тогда, еще один вопрос. Как вы относитесь к тому, чтобы моя дочь осталась в христианской вере?

— Я не против, если она готова жить с язычником и в окружении язычников, — пожал плечами Ингвар, которому действительно было все равно, какому богу станет молиться его будущая жена. — Но я вижу здесь, как минимум, одну, но существенную проблему. Я не смогу венчаться с ней в церкви, но зато ей придется участвовать в языческом обряде брачевания.

— А если креститься? — поинтересовался князь Северский.

— Об этом не может быть и речи.

— Но вы же не фанатик, как мне кажется.

— Все верно, Ваше Высочество, — объяснил Ингвар, — я не фанатик, но, когда священник в очередной раз вышвырнул меня из церкви, куда я пытался пройти с остальными молящимися, я дал себе слово, что не переступлю церковного порога, даже если меня станут об этом просить.

— Жестко, — констатировал князь Северский, — но справедливо. Значит, идти на уступки придется моей Маше. Когда объявим о помолвке?

— Да, хоть сейчас! — улыбнулся Ингвар. — Я же дал согласие.

— И не хотите прежде познакомиться с невестой? — прищурился брат императора.

— Мы с ней знакомы, но, разумеется, я буду рад сам сделать ей формальное предложение.

Ингвар успел уже свести концы с концами и достаточно легко вычислил свою невесту. Не в последнюю очередь именно поэтому, он сразу же дал согласие на брак, тем более, что действительно хотел получить обратно имущество своей семьи, но, как говорится, не любой ценой.

— Знакомы? — усмехнулся князь. — Значит, вычислили? Все-таки это скорее хорошо, что вы умный, чем наоборот. Идите, Ингвар Сигурдович! — кивнул он на запертую дверь позади себя. — Она там. Только не увлекайтесь! Через десять минут жду вас обратно. Вернетесь обговорим детали.

Ингвар поклонился князю и, пройдя мимо него, открыл дверь. Он не ошибся: в смежной комнате его ожидала несколько излишне встревоженная Мария Назарова.

— Сговорились?! — спросила она, едва Бармин вошел в дверь.

— Вам же батюшка обещал, — пожал он плечами, — так с чего бы вам волноваться?

— Ну, мало ли как сложится… — смутилась Мария.

— Тогда, так, — улыбнулся ей Ингвар. — С Его Высочеством мы сговорились, но последнее слово за вами, Маша. Окажите ли вы мне честь, стать моей женой?

— Это вопрос?

— А вы предпочли бы, что бы это была констатация факта? — удивился Ингвар.

— Так вы, Ингвар, меня не понарошку спрашиваете?

— Скажете, нет — значит, нет, — объяснил свою позицию Бармин.

— Да, нет, — как-то неожиданно робко улыбнулась ему девушка, — я, пожалуй, все-таки соглашусь. От добра добра не ищут. А вы вон какой!

— Какой? — не понял ее Ингвар.

— Такой! — резко ответила Мария. — В общем, я согласна. Можете меня поцеловать.

— Нежно! — добавила, когда Бармин шагнул к ней.

— Нежно! — подтвердил он и, подхватив на руки, поднял так, чтобы ее лицо оказалось вровень с его лицом. — Как видите, я могу вас поднять, но чувствую, вам так неудобно.

В самом деле, он поднял девушку, взяв ее за подмышки, но, как ни странно, висеть «платьем на распялке» ей не понравилось, и тогда Ингвар перехватил ее, усадив себе на руку.

— Очень неприлично, — сказала она, поерзав на его руке, — но гораздо удобнее. Я жду!

Поцелуй получился долгим и, хотя с технической точки зрения, он был прост и незатейлив, завелись оба не на шутку. Так что Бармин едва нашел в себе силы оторваться от ее губ.

— Извини, — сказал он, глядя в ее подернутые поволокой страсти глаза, — но нам придется остановиться, а то…

— Да, наверное… — прошептала Мария. — Почему так мало?

— Потому что за дверью нас ждет твой отец.

— А, если бы не ждал?

— А сама, как думаешь? — переходя на «ты», спросил Бармин.

— Думаю, я получила бы ответы, как минимум, на часть моих вопросов…

— Возможно, — согласился он, опуская ее на пол. — Но сейчас мы должны решить три весьма серьезных вопроса. Первый — ты пойдешь за меня замуж?

— Да.

— Ты ведь знаешь, что я язычник?

— Не беспокойся, я как-нибудь договорюсь с нашим богом.

— Тогда, нам следует определиться с датами.

— Ты приедешь в Новгород на большой Летний бал?

— Да, разумеется.

— Тогда там и объявим о помолвке.

— Идет, — согласился Бармин, прикинув, что бал состоится меньше, чем через месяц. — Ну, а свадьбу тогда сыграем в Покров день[117]. Как тебе?

— Я согласна.

— Если так, пошли к твоему отцу, — предложил Ингвар.

В соседней гостиной их ожидал не один только князь Северский, мать Маши тоже была там.

«Красиво сработано, — признал Бармин. — Но это тот случай, когда даже обижаться не за что».

Удивило его другое.

«Куда они все так спешат?»

Ну, ладо сама Мария. Девушке неймется, — уж замуж невтерпеж, как говорится, — и секса хочется. Но куда торопится ее отец? Ему-то какой интерес спешить? Неизвестно, а все неведомое влечет к себе не хуже запретного плода. Вот и Бармину хотелось бы знать, что тут, да как. Однако прямо не спросишь, а сами, наверняка не расскажут. Во всяком случае, Великий князь точно трепать языком не станет.