Однако теперь выяснялось, что кое-кто место крушения все-таки обнаружил, но никому ничего об этом не сказал, и ясно, почему. В тайнике, устроенном в неглубоком подвале, хранились крайне опасные вещи, иметь которые ссыльнопоселенцам по-видимому было запрещено, и добыты они, наверняка, были именно на месте аварии. Явно демонтированная с какого-то крупного летательного аппарата и тщательно запакованная в мешковину и брезент вполне современная на взгляд Бармина коротковолновая радиостанция, динамо-машина, собранная из добытых там же разномастных «железок», автоматическая винтовка, живо напомнившая Игорю Викентиевичу знакомую по голливудским фильмам пресловутую М-16, револьвер «Кольт», 12-кратный бинокль, отличные наручные часы, компас и, наконец, крайне странный, «научного» вида контейнер-кофр из ребристой стали. Кодовый замок был выломан, — наверняка, это сделал хозяин схрона, — а в контейнере лежали всего лишь камни. Возможно, это были геологические образцы, но Бармина заинтересовало другое: камни, выглядевшие обычными осколками гранита, излучали тепло. Проще говоря, они были горячими на ощупь.
По-первости, он этого страшно испугался. А вдруг они радиоактивные? Но в тайнике среди прочих вещей нашелся и вполне узнаваемый дозиметр-радиометр. Бармину такой, ну или почти такой, приходилось держать в руках во время военных сборов еще в восьмидесятые годы в СССР. К тому же, на его счастье, работал дозиметр не от обыкновенной батарейки, а от аккумулятора. Так что, собрав в последующие дни динамо-машину, — вот где пришлось попотеть! — Игорь Викентиевич запитал прибор электричеством и целый день измерял тут и там, в городке и в крепости радиоактивный фон. Выяснилось, что камни по-прежнему не остывают, но и фонят не больше, чем окружающие город скалы, а значит безопасны. На этом изучение камней тогда и закончилось, поскольку с помощью электричества — динамо-машина и небольшие по размеру аккумуляторы, — Игорю Викентиевичу удалось оживить радиоприемник, и все последующие дни прошли под треск статических разрядов. Прием был скверный. Даже заведенная на крышу антенна не сильно помогла. Однако возможность послушать музыку и разнообразные передачи, включая новости, дорогого стоила. Перед Барминым открылся огромный все еще непознанный им мир. Если бы еще и слышимость была не такой ужасной, получилось бы, вообще, славно. Но, увы, приходилось довольствоваться тем, что есть.
Радио и возможность вволю пострелять по ржавым консервным банкам и пустым бутылкам из-под водки на время полностью заняли Бармина. Он даже книги читать почти перестал, что уж говорить о каких-то непонятных горячих камнях. Однако, не прошло и недели, как он снова вспомнил о странной находке. Слушать радио было бы совсем неплохо. Знай себе крути верньер, настраиваясь на разные станции, но вот беда — слышимость плохая, и через час-полтора напряженных попыток разобрать чужую речь, начинает болеть голова. Вначале, жгучий интерес и новизна впечатлений кое-как сглаживали раздражение от диких завываний в эфире и постоянного треска статических помех. Даже на головную боль было наплевать. Но по прошествии времени Бармин должен был признать, что «хорошенького понемножку». С этого момента он стал по возможности вносить разнообразие в свою и без того монотонную жизнь. Между тем и этим можно было наколоть дров, сготовить обед, пострелять из револьвера или устроить банный день. Ну а сегодня, он решил заняться камнями и самим тайником, в котором оставались еще два неразобранных рюкзака.
Вообще, выходило, что владелец схрона ходил к месту аварии не один. Впрочем, могло случиться, что ходил он туда несколько раз. Одному человеку столько добра на себе за раз не притащить. Да и вдвоем тоже, пожалуй, пупок надорвешь, потому что, не считая материалов для динамо-машины, оружия, боеприпасов и радиостанции, вещей набиралось куда больше, чем могут унести два человека. Опять же ящик с камнями и вот эти два туго набитых рюкзака. Найдя схрон, Игорь Викентиевич в них, разумеется, заглянул. Не без этого, но там были сложены белье, одежда, бритвенные принадлежности и масса другого хлама, вполне годного к употреблению, но не заинтересовавшего Бармина в связи с тем, что у него, благодаря фактории и армейскому складу в крепости, такого добра было, что называется, завались. И все-таки когда-нибудь с этим все же следовало разобраться. Так почему бы не сегодня, не сейчас?
Бармин сходил на «точку», забрал рюкзаки и притащил их волоком по снегу к себе домой. Работать лучше было в тепле, не говоря уже об «удобствах», то есть о кофе, сигаретах и коньяке, которые скрашивают не только отдых, но и рабочие будни. Вообще-то, в той своей, прежней жизни, Бармин давно уже не курил. Лет двадцать, как бросил. Пил тоже умеренно, и, если все-таки употреблял, то не коньяк, а скотч. Причем не какой-нибудь блендированный, а исключительно односолодовый. Однако здесь и сейчас он мог себе позволить и то, и другое, в смысле, и покурить, и выпить. Здоровье позволяло, и кроме того, иди знай надолго ли ему потребуется это здоровье. Его могла убить и та зараза, которая выкосила всех жителей Барентсбурга, и какой-нибудь несчастный случай. Например, заражение крови от случайного пореза. Но главным элементом неопределенности оставались все-таки люди. Те, кто приплывет на остров в навигацию и не захочет оставлять в живых свидетеля своего мародерства в пустом городе. Или власти, у которых может появиться соблазн окончательно закрыть вопросы «преступления и наказания» его безымянной семьи. Умерли в эпидемию, и весь спрос. И кстати об эпидемии. По идее, на город должны наложить карантин или даже сжечь его дотла. В этом случае, все тоже обстояло не бог весть, как хорошо. Убьют. Не за то, так за это, но конец один. Так что, пока можно, он себе ни в чем не отказывал, хотя предпочел бы коньяку виски, но, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой.
Итак, он сварил себе кофе, плеснул на донышко кондового — просто сплошная ностальгия, — граненого стакана «чуть-чуть для сугреву и возвышения тонуса», закурил и взялся наконец за первый рюкзак. Расположился прямо на полу, на медвежьей шкуре, позаимствованной в доме коменданта. Вообще-то, был риск притащить в дом ту самую заразу, от которой померли все остальные жители города, но Игорь Викентиевич предположил, что раз до сих пор не заразился и не заболел, то, наверное, может уже не боятся. Так что сел на медвежью шкуру и стал вынимать из рюкзака все подряд. Вытащил, осмотрел, прикинул к носу ценность находки и отложил в одну из двух кучек, слева или справа от себя: вещи, которые ему нужны, и те, что на данный момент бесполезны и избыточны. Из полезного нашлись пилотские гоглы, похожие одновременно на тактические очки спецназа и очки для горнолыжного спорта. Зачем они ему нужны, Игорь Викентиевич пока не знал, но предполагал, что позже придумает. То же можно сказать о кожаном несессере со всякими там расческами, ножничками, принадлежностями для починки одежды и прочей мелкой ерундой. Еще в рюкзаке нашлись кожаные перчатки с крагами, револьвер в наплечной кобуре, коробка патронов к нему и несколько кожаных и брезентовых ремней неизвестного назначения. Эти вещи Бармин решил пока оставить в доме, а остальное сложил обратно в рюкзак, присоединив его к тем вещам, которые он собирался спрятать ближе к весне в подступающих к городу скалах. Запас, как говорится, карман не тянет, и план, который постепенно начал формироваться в его голове, предполагал создание в скалах хорошо замаскированной партизанской базы. Иди знай, как все здесь повернется, но в горах можно спрятаться, переждав визит нежелательных гостей или вовсе уйдя в подполье. И, если даже все обойдется, и в городе появятся новые насельники, тайники с дефицитными, а то и запрещенными к завозу на остров вещами, — книгами, оружием и прочим всем, — могут значительно скрасить жизнь безымянного ссыльнопоселенца. И это, не говоря уже о дерзком плане побега, который только-только начал формироваться в голове Игоря Викентиевича. Люди, возможно, как приплывут, так и уплывут, не обнаружив в Барентсбурге ни единой живой души. Тогда он вернется в город и построит себе — во всяком случае, попробует построить, — лодку или даже малый кораблик, разобрав на пиломатериалы пару-другую домов, и уже в следующую навигацию рванет куда-нибудь в сторону Норвегии или Кольского полуострова. Сомнительное мероприятие, учитывая, что у него нет никаких подходящих для такого дела навыков, — ни кораблестроительных, ни мореходных, — но отчего бы не помечтать?
