— Ладно, — пожал плечами Игорь. — Приедет — расскажет, что за дело такое срочное. Послушаем, узнаем, в чем проблема, и решим, что с этим делать.

Гадать, зачем он понадобился стряпчему, и чего от него хочет двоюродная бабка, было попросту глупо. Информации не хватало.

— Я так и подумала, — соглашаясь с Игорем, кивнула княгиня.

— Я буду в парке, — решил Бармин, повернулся через плечо, сделал шаг и оказался в том же самом месте, где нашел его давеча слуга.

Он стоял среди деревьев, словно, и не уходил отсюда, и означать это могло лишь одно: он переместился в пространстве. Не открыл портал, — портала, как ему помнилось, и в помине не было, — а просто сделал шаг из одного места в другое, разом перенесясь метров на триста по прямой, никак не меньше.

«А вот это уже по-настоящему круто!» — обомлел Игорь и, боясь спугнуть удачу, повторил действие с поворотом через правое плечо. Повернулся, вызвав в себе прежнее ощущение, и шагнул прямиком в гостиную, в которой только что разговаривал с княгиней Кемской. Она, к слову, так и стояла там, где он ее оставил.

— Телепортация, — сказала княгиня. — Но без открытия портала. Редкая способность, Ингвар. Очень редкая и очень ценная. Я попробую потом найти в библиотеке одну книжку… Точно помню, что была одна такая. Как раз об истинной телепортации. Возможно, тебе пригодится.

— Спасибо! — поблагодарил он княгиню-бабушку. — Обязательно пригодится!

Следующий час или около того, Бармин тренировался в мгновенном переходе. Сначала, он раз двадцать прыгнул в парк и обратно, заучивая наизусть те ощущения, которые предшествуют телепортации, и те, которые ей сопутствуют. Затем попробовал отправить себя в свою собственную спальню, и, когда это получилось, стал перемещаться между всеми хорошо знакомыми ему местами в замке и в окружавшем его пространстве. В плохо знакомые места, однако, прыгнуть не удалось ни разу, так что способность эта была кое-чем все-таки ограничена. Однако теперь вставал другой вопрос, вернее два вопроса: как далеко он может прыгнуть и может ли взять кого-нибудь с собой. Впрочем, было очевидно, что ответы на эти вопросы можно будет получить одним лишь опытным путем, а значит, явно не сегодня.

В любом случае, его «упражнения в прекрасном» были вскоре прерваны появлением частного поверенного Архипцева. Это оказался крупный холеный мужчина лет за пятьдесят. В его светло-русых, отлично подстриженных и безукоризненно уложенных волосах видна была обильная проседь. Но держался он молодцом. Явно следит за своим здоровьем и внешним видом. Темно-серый костюм-тройка, светло-голубая рубашка и темно-лиловый шелковый галстук. А из-за довольно толстых линз в тяжелой роговой оправе смотрят умные и внимательные голубые глаза. В общем, стряпчий Игорю понравился.

Поздоровались, обменялись любезностями и прошли в кабинет. Здесь Архипцев объявил, что по распоряжению княгини Несвицкой разговор должен вестись строго с глазу на глаз между ним и господином Менгденом, но, что разговор может состояться только после того, как господин Менгден представит официальные документы, подтверждающие его личность. В принципе, ничего особенного в этих требованиях не было, и Бармин не нашел причины спорить, но зато серьезно задумался о содержании предстоящего разговора. Нормальны или нет предъявленные адвокатом требования, но было очевидно, что речь идет о крайне серьезных вещах. И он в своих предположениях не ошибся.

Закончив с проверкой документов, — дворянских грамот и патентов, императорских указов и выданных Игорю в МВД официальных документов, подтверждающих его личность, — стряпчий перешел к делу.

— В январе 1961 года между моей нанимательницей и вашим дедом по отцовской линии Карлом Менгденом состоялся крайне конфиденциальный разговор. Содержание этого разговора таково, что прежде чем перейти к его изложению, а именно таково распоряжение моего клиента, я должен потребовать от вас, господин Менгден, подписать соглашение о неразглашении. Вы готовы?

Естественно, Игорь был готов. Еще бы, от вводной части их беседы несло таким запахом тайны, что начинали шевелиться волосы на загривке.

— Итак, — продолжил частный поверенный, когда документ был подписан, — Карл Менгден обратился к Ее Светлости Элеоноре-Анне Несвицкой, как к сестре своей горячо любимой и так рано ушедшей в мир иной супруги Барбары. Причина обращения именно к ней очевидна: ее необыкновенная близость с сестрой, о чем Карл Менгден был хорошо осведомлен, исключительная порядочность в финансовых вопросах и политическая удаленность от господина Менгдена.

Игорь обратил внимание, что стряпчий не называет его деда графом, что было понятно. Карл Менгден являлся государственным преступником, закончившим жизнь на эшафоте.

— У вашего деда, господин Менгден, — продолжил между тем законник, — существовали серьезные опасения по поводу своей будущности, так же, как и будущности своего сына и наследника. Поэтому он обратился к Ее Светлости, как к самому близкому, но в то же время напрямую не ассоциируемому с ним человеку. Его просьба сводилась к тому, чтобы взять на хранение некоторые суммы денег, пакеты ценных бумаг и важные документы. В случае, если его опасения стали бы реальностью, моя нанимательница должна была дождаться появления неоспоримого наследника рода и передать ему или ей то, что попросил ее сохранить Карл Менгден. Когда же случилось то, что случилось, Ее Светлость княгиня Несвицкая поручила именно нашей конторе отслеживать ситуацию с возможным наследником. Первой и единственной наследницей рода в течении некоторого времени считалась ваша сестра Варвара Глинская, но около шестнадцати лет назад нам удалось узнать о вашем рождении, господин Менгден, и наследником в наших глазах стали вы. Теперь же, когда вам возвращены имя и род, пришло время передать вам то, что оставил лично вам, как бесспорному наследнику, ваш дед.

С этими словами стряпчий передвинул в центр стола лежавшую до тех пор с краю толстую кожаную папку.

«Любопытный поворот!» — отметил Бармин, рассматривая папку.

— Следуя прямым указаниям клиента, — продолжил между тем частный поверенный, — мы взяли на себя смелость оформить все необходимые документы на ваше имя.

Стряпчий раскрыл папку и начал извлекать из нее документы один за другим.

— Вот извольте получить. Банковский счет на предъявителя в Лифляндском Торговом Банке. На данный момент на нем депонированы 187 тысяч 532 рубля золотом. — И перед Игорем легла тоненькая папочка из прозрачного пластика с озвученными частным поверенным документами.

— Кредитный Банк Ганзейского Союза, счет на предъявителя: 107 тысяч 876 рублей золотом. Dom Bankowy Samuela L. Kronenberga в королевстве Польском — 236 тысяч 959 рублей в польской, немецкой и французской валюте. Женевский частный банк «Pictet» — 347 тысяч 291 рубль. В шведском Sveriges Riksbank находится 397 тысяч 294 рубля. И, наконец, в Московском Купеческом банке — 1 миллион 253 тысячи 865 рублей. Итого, 2 миллиона 524 тысячи 817 рублей золотом. Я взял на себя смелость заказать от вашего имени банковские карты и чековые книжки с тем, чтобы их доставили в Гдовское отделение Московского Купеческого банка, где вы сможете их получить не позднее, чем через четыре дня.

«Чековые книжки? Платежные карты? Ни хрена себе! — опешил Игорь. — Так я богат? Вот уж неожиданный подарок судьбы!»

И в самом деле, ничего подобного он не ожидал. Напротив, готовился бороться за свое место под солнцем с относительно маленькими деньгами, полученными от щедрот императора в качестве законного наследства. Немного земли, какая-то не шибко дорогая недвижимость и полупустые счета в нескольких банках. Слишком мало, чтобы считаться наследством такого человека, каким, судя по всему, был граф Менгден. Это наводило на подозрение, что кто-то его уже хорошенько обчистил, — то ли император, то ли милые родственники, та же сестрица, например, — то ли разговоры о богатстве Менгденов были изначально сильно преувеличены.

«Ладно, поживем — увидим! А это у нас что такое?»