Глинский ждал его в своем рабочем кабинете. Впрочем, возможно, это был какой-то особый, личный кабинет главы могущественного клана. Наверняка, где-то в замке есть другое, более подходящее его положению в обществе помещение. Больше этого и с декором побогаче. С огромным письменным столом, книжными шкафами, глобусом и картинами и, разумеется, с настенной картой империи. Что-то в этом роде. Парадный или, скорее, официальный кабинет, торжественный и производящий на посетителей должное впечатление. Эта же комната была относительно небольшой, но зато по-деловому уютной. Удобный стол, за которым приятно работать, два простых кресла по обе его стороны, два книжных шкафа и все, собственно. Князь как раз сидел за столом и с любопытством, которого даже не пробовал скрывать, смотрел на вошедшего в кабинет Бармина.

— Решил вот познакомиться с вами лично, — объяснил он, не вставая. И жестом предложил Игорю сесть в кресло напротив.

— Что так? — усмехнулся в ответ Игорь. — Ваши посланницы не справились с заданием, и вы решили вмешаться?

— Да, девочки порядком опростоволосились, — без тени смущения признал Глинский. — К тому же, то, что они о вас рассказывают, Ингвар… Признаться, мне стало любопытно.

— Девочки? — уточнил Игорь.

— Они обе росли в моем доме, — объяснил князь, правильно оценив недоумение Бармина. — Так что, все правильно, для меня они точно такие же девочки, как моя Дарена.

— Значит, княжну Збаражскую вы тоже удочерили? — конкретизировал свой вопрос Игорь.

— Нет, — покачал Глинский головой. — Варвару удочерил, а Лена просто моя воспитанница. Ее родители, слава богу, живы. Но доверили мне ее воспитание и образование. Так иногда делается в высоких родах.

— Вы, князь, сказали слава богу, — уловил Бармин очередное несоответствие в деталях. — Разве вы не должны говорить, слава богам?

— Видите ли, Ингвар, я язычник, только там и тогда, где и когда мне это выгодно.

— Звучит цинично.

— Но не для вас, не правда ли?

— Это вам ваши девочки сказали?

— Да, — подтвердил Глинский. — Впрочем, кое-что я могу предположить, исходя из того, что знаю о вас. Вряд ли вы получили на Груманте правильное религиозное воспитание и образование. Я ведь не ошибаюсь, нет?

— Не ошибаетесь, — согласился Игорь.

— Я закурю? — кивнул Бармин на деревянную резную папиросницу, стоявшую слева от него едва ли не на самом краю столешницы.

— Угощайтесь! — Глинский протянул руку и, подцепив пальцем замочек, поднял крышку, продемонстрировав Бармину уложенные в два ряда сигареты с золотистыми и темно-коричневыми фильтрами. — Слева — те, что крепче, справа — те, что послабее. Зажигалка, пепельница, — пододвинул он к Бармину названные предметы. — Прошу вас, Ингвар! Приказать принести чай, кофе? Может быть выпьете со мной немного коньяка?

— Кофе, — благодарно кивнул Игорь. — Черный, без молока и сахара. А еще, если предстоит долгий разговор, я бы не отказался выпить хороший виски. У вас же, Нестор Изяславович, наверняка, есть в доме виски?

Говоря все это, Игорь демонстративно смотрел не на Глинского, а на стену, обшитую деревянными панелями, справа от себя. За ней он чувствовал присутствие человека, которого определил, как слугу. Вообще, «поисковое чутье», как за неимением другого подходящего термина называл Бармин свою новую способность, развивалось, становясь день ото дня все сильнее, не говоря уже о его «разрешающей способности».

— Хорошая чувствительность, — усмехнулся князь, он все понял правильно, но, как видно, смущаться по этому поводу совершенно не собирался.

— Все слышал? — кинул он в сторону потайной двери. — Прикажи принести, что сказано, а мне, как всегда.

Между тем, Игорь закурил и, расслабившись, откинулся на спинку кресла. Хамить могущественному главе клана он, разумеется, не собирался, как не собирался он так же робеть или, не попустите боги, пресмыкаться.

— Вижу, тебя действительно неплохо подготовили, — констатировал Глинский после нескольких минут молчания. — Снимаю шляпу перед твоим отцом. Учитывая, откуда ты прибыл, и как давно это случилось, моему удивлению нет предела. Ты совершенно не похож на необразованного пентюха из заполярья. Вижу, что не дурак и с характером, к тому же образован и отмечен Даром… Я ничего не упустил?

— Я польщен, — беззаботно улыбнулся Игорь. — Но думаю, Нестор Изяславович, вы позвали меня совсем не для того, чтобы расточать мне дифирамбы. Тогда, зачем?

— Чтобы объясниться и определиться с нашими планами на будущее. — Ответ прозвучал несколько излишне жестко, но такой уж, видно, человек князь Глинский, что никого не стесняется и привык во всем добиваться своего.

— Нашими? — Бармин не хотел оставлять место для двойного толкования, потому и спросил.

— Непременно.

— Объясните, тогда, зачем мне этот союз? В чем моя выгода? — прямо спросил Бармин.

— В том, чтобы стать графом Менгденом. — Любопытный ответ. На многое намекает, но ничего конкретного не содержит.

— Но я, кажется, уже граф Менгден. — Игорь, разумеется, догадывался, куда клонит Глинский, но предпочитал не выходить пока из роли.

— Не совсем так, — поправил его князь с легкой улыбкой, появившейся сейчас на его губах.

— А как?

— Не заблуждайтесь, Ингвар, — сказал тогда собеседник, — вы все еще не граф Менгден. Император вернул вам имя и признал вас сыном ваших родителей, и этим ввел в род. Вам теперь, вроде бы, должны передать кое-какие земли, принадлежавшие вашей семье. Разморозили или вскоре разморозят часть банковских счетов. Однако никто не объявлял вас графом Менгденом. За титул вам придется еще побороться.

— С Варварой? — уточнил Игорь.

— Возможно, что с ней, а возможно, и кое с кем другим. Но дело ведь не только в конкретных людях. Вопрос куда сложнее. Вы знаете, например, что при определенных обстоятельствах Император может попросту упразднить графство и клан. Будете Менгденом — средней руки дворянином, но и только.

— Дайте угадаю! — вступил в игру Бармин. — Ваша поддержка может стать в этом деле решающим фактором?

«Если это правда, разумеется», — оговорился Бармин, искусство разводить лохов известно ведь не только жуликам и махинаторам, аристократы им тоже не брезгают.

— Точно так, — подтвердил Глинский. — Женитесь на Дарене, возьмите в семью Варвару, как равного партнера.

«Иными словами, рулить будет она, а на капитанском мостике буду стоять я… Мило!»

— А муж у нее будет Глинский? — спросил он вслух. Ответ был очевиден, но спросить все-таки стоило.

— Не вижу в этом ничего плохого, — пожал плечами князь. — Зато все сразу будут знать, кто стоит за Ингваром и Варварой Менгден.

— То есть, Варвара вернет себе родовое имя, но муж у нее при этом будет носить другую фамилию.

— Именно так.

— Что-то еще? — поинтересовался тогда Игорь.

— Приблизьте к себе Елену, — предложил князь. — Вы же язычник? Чем не вторая жена?

— Две жены из одного дома, не считая Варвару, которая, вообще, ваша приемная дочь.

— Ну, так не женись! — легко согласился Глинский, переходя, между делом, на «ты». — Бери Елену в наложницы, только прежде договор подпиши, что, когда придет время, официально признаешь ее детей.

«Щедро! — покачал Игорь мысленно головой. — Чужими жизнями играет, как не фиг делать! Но именно этим я, возможно, и воспользуюсь. Он умный, но самонадеянный, а я для него темная лошадка, о чем он, на свою беду, даже не подозревает».

— Заманчивая перспектива, — сказал он вслух.

Разумеется, Игорь не собирался сдаваться на милость победителя. Слишком нагло действовал Глинский, слишком беззастенчиво. Но самоуверенность старого прохвоста могла сыграть с ним злую шутку. Несмотря на «слова восхищения», князь не смотрел на Игоря, как на равного ему игрока. Считал недостаточно развитым и умным, чтобы понять, что не все обещания истинны, как, впрочем, и не все угрозы реальны. И, в общем-то, это было скорее хорошо, чем плохо. Такого противника, как Глинский, следует держать на виду, чтобы тот не стал действовать за спиной. А так что ж, обещать — не значит жениться, ведь так?